Раздразнив его, поняла она. Заставив его излучать эмоции с еще большей силой, чтобы его легче было ощущать. Конечно же, это опасно. Но, поняв, где он находится, она могла бы проскользнуть мимо него к двери и побежать за помощью.

Она тронулась с места. Сначала в сторону, противоположную выходу, затем обратно к двери — через несколько рядов ящиков от Синнера. Только там она осмелилась подать голос.

— Да, кстати, Синнер: знаешь, как мы бежали?

Синнер испустил негромкий рык — теперь он находился в нескольких ярдах от нее.

— Какой-то болван плохо просмолил крышу.

— Или ты был слишком пьян, чтобы помнить? — вкрадчиво предположила Белла. — Ты послал Пола смолить крышу.

— Нет, — зарычал Синнер. — С чего это?

— Послал, послал. Ударил его по лицу у меня на глазах и послал.

На этот раз голос Синнера прозвучал ближе, более хрипло, задыхаясь:

— Ну… бывает. Мало ли. Я вроде как обезумел. Он понимает.

— Да нет, Синнер, — еще тише произнесла Белла. — Он помог нам бежать. Он продырявил крышу так, чтобы вода просочилась внутрь, вернув нам наших астелов.

— Сука лживая! — взревел Синнер.

Кулак его с размаху ударил по ближнему от него ящику, и толстые доски разлетелись в щепки. И в это же мгновение звуки боя послышались совсем рядом, на крепостном дворе.

— Он ненавидит тебя, Синнер. Разве он пошел с тобой? Он помогает тебе здесь? У тебя больше нет сыновей, Синнер. Никто за тобой не пойдет. Майк мертв, а Пол тебя презирает.

И вспышка его ярости — безумной, ослепительной ярости — озарила помещение. Белла безмолвно попросила Джилл приоткрыть ее для эмоций чуть сильнее обычного. Она ощутила его. Она ощутила источник этой ярости. В десяти футах от нее, у следующего ряда ящиков, и он быстро шел к ней. Белла бесшумно переместилась, рассчитывая проскользнуть мимо него к двери, однако стоило ей поравняться с ним, как он замер и попятился.

— Ох, нет, — прорычал он. — Нет, это подвох. Чтоб я обезумел и гонялся за тобой вслепую. Выждешь, когда я найду эту сучку, рабыню, и пока я буду ей шею ломать, удерешь, так? Нет, не выйдет. Ты не хитрее меня.

Белла молча следовала за ним. Она плохо представляла себе, как близко она должна держаться от него, чтобы ощущать его эмоции. Она двигалась параллельно ему, оставляя между ними ряд ящиков. И тут ящики закончились.

Синнер остановился, и она ощутила охватившие его надежду и похоть. Он повел носом.

— Я слышу твой запах, Белла. Запах твоего пота. Ты боишься.

Она услышала, как он хрустнул пальцами. Он стоял прямо напротив нее, и она пригнулась. Потом протянула руку и осторожно ощупала разделявший их штабель ящиков. Один… два… три — не меньше четырех в высоту.

— Слышу твой запах, — повторил Синнер. — Ты близко. Где ты?

Белла мгновенно приняла решение. Она налегла на верхний ящик и толкнула его изо всех сил. Казалось, прошла вечность, пока штабель покачнулся и начал валиться, но на самом деле все наверняка заняло меньше секунды. Ящики обрушились, Синнер коротко, пронзительно вскрикнул, а потом не было ничего, кроме треска и грохота.

Спотыкаясь в темноте, Белла бросилась к двери. Она нащупала засов, отодвинула его, и распахнула дверь, впустив в помещение неяркий утренний свет, хотя большая часть склада осталась в тени. Потом она повернулась и посмотрела назад. Синнер лежал на полу животом вниз под ящиками. Один из них угодил ему углом между лопатками, да так и остался лежать. Другой, должно быть, ударил его по голове, ибо на лице виднелась кровь. Этот ящик лежал на боку рядом.

Последний упал ему на поясницу. Крышка его слетела, открыв содержимое — тяжелые черепичные плиты, которыми крылись постройки гарнизона. Черепица из обожженной глины весила немало; должно быть, каждый ящик тянул фунтов на триста. Она стояла и смотрела, как Синнер, напрягая силы, пытается сдвинуться с места. Он зарычал, пробормотал что-то, и земля под ним слабо шевельнулась. Он попытался еще, но выбраться из-под ящиков не смог. Он рухнул обратно на пол, задыхаясь и всхлипывая.

Белла подошла к нему и остановилась, не доходя пары шагов. Потом шагнула ближе, опустилась на колени и дотронулась концом пальца до его виска, чтобы Рилл могла оценить его состояние.

— У тебя сломаны обе ноги, — ровным голосом сообщила она ему. — И таз. И спина. — Она помолчала, прислушиваясь к Джилл. — И ты изможден. Должно быть, преследуя нас, ты загнал своего астела до полусмерти. — Она отняла руку. — Тебе никуда отсюда не деться, Синнер.

— Сука, — прорычал он слабым голосом. — Ну что ж, кончай. Не тяни.

— На моем месте ты раскроил бы мне голову. — Она подняла с пола тяжелую черепичную пластину и провела пальцем по ее неровному краю. Отпусти она ее сейчас, и веса ее хватит, чтобы размозжить ему череп. — Возможно, одной из этих самых плит ты раскроил бы мне голову. Убил бы.

— А я ведь тебя держал, — прорычал он. — Помирая, будет что вспомнить. Не выпускал тебя из того круга, напуганную до смерти. Не забывай.

Она встала и отбросила плиту в сторону. Потом пошла в глубь склада.

— Что ты делаешь? — прохрипел он. — Когда я выберусь отсюда…

Белла подошла к Каре и взяла ее за руку. Она подняла ее на ноги и выразительно прикрыла глаза руками. Кара кивнула и повторила ее движение. Белла повела ее к выходу; ей пришлось обогнуть Синнера, который сделал слабую попытку схватить ее за ногу, но промахнулся.

— Ты никуда отсюда не выйдешь, — сообщила Белла. — Я знаю только одного человека, способного исцелить твои раны прежде, чем ты умрешь, Синнер. Так вот, у нее нет такого желания.

У выхода Белла задержалась и оглянулась на Синнера. Потом вернулась и склонилась над ним. Он схватил ее за лодыжку, и она презрительно отшвырнула его руку. Взяв его стедгольдерскую цепь, она сорвала ее и с размаху хлестнула его по лицу.

Синнер смотрел на нее, онемев от боли и ярости. Она снова заговорила с ним — отстраненно, как целитель с больным.

— Ты не ощущаешь своих увечий, Синнер, но никогда не сможешь больше ходить. Тебя будут подтирать как младенца. Я даже не уверена, что ты сможешь сидеть без посторонней помощи.

Она повернулась и двинулась дальше к выходу и ожидавшей ее там с закрытыми глазами Каре.

— Но предстать перед судом ты, Синнер, сможешь, — бросила она. — Вот такой. Беспомощный. Обделавшийся, как младенец. Ты предстанешь перед судом графа, и все в долине увидят, что ты собой представляешь. Я добьюсь этого. И вот тогда расплатой за все, что ты сделал, будет смерть.

На улице затрубили сигнальные рога, почти заглушив жалкие, отчаянные всхлипывания Синнера:

— Белла! Сучка глупая, ты же не сделаешь этого! Ты не можешь!

Она захлопнула дверь и повернулась к ней спиной.

— Я тебя не слышу, Синнер.

А потом ее захлестнула битва — сплав отчаяния, боли, животного возбуждения. Она напрягла все свои силы только для того, чтобы устоять на ногах, и Кара прильнула к ней, помогая сохранить равновесие. Двум заклинательницам едва удалось доковылять от склада до укромного места между казармами. Обостренное чутье Беллы, которое так помогло ей в темноте, сейчас оглушало ее, и она упала на колени, зажав голову руками в попытке унять поток нахлынувших на нее эмоций. Откуда-то издалека до нее доносились содрогание земли, рев какого-то огромного зверя, почти такой же громкий человеческий голос, вызывавший кого-то на поединок…

Когда она смогла наконец снова поднять голову, Кары рядом с ней уже не было. Оглядевшись по сторонам, она увидела только босую пятку, скрывающуюся за обрезом крыши казармы. Она тряхнула головой и подвинулась вперед так, чтобы видеть двор и царивший в нем хаос, а также геардоса с разъяренным всадником на спине. Развернувшись, геардос вдруг припечатал ножищей к земле воина-марата; смерть того, похоже, наступила мгновенно.

— О нет, — потрясенно прошептала она при виде тех, кто сидел верхом на гарганте за спиной у его погонщика. — О нет, детка… Мой Джефф!

Джефф крепко сжимал руками пояс Бонуло. Геардос под ними беспокойно переступал с ноги на ногу, но если не считать этого, во дворе воцарилась тишина.