И почти сразу же она увидела то, о чем говорил Пиреллус. Хотя части маратов, принимавших участие в первом нападении, удалось уйти и теперь они наступали со всей ордой, разница между ними и теми, кто приближался сейчас к гарнизону, бросалась в глаза. Не надо было дожидаться столкновения с ними, чтобы понять опасения Пиреллуса. Эти были старше, мощнее и шагали с уверенностью закаленных воинов.

Она поежилась.

В одном ряду с мужчинами шли женщины, имевшие такой же воинственный вид; впрочем, Кэлен и не сомневалась, что они хорошие бойцы. Из того малого, что астелианская разведка знала о маратах, следовало, что племена и кланы их почти непрерывно воюют друг с другом — конфликты эти, не отличаясь размахом и продолжительностью, носили почти ритуальный характер. Убивали в них, правда, по-настоящему. Мертвые тела во дворе гарнизона служили этому подтверждением.

Глядя на их приближение, Кэлен вдруг испытала странное ощущение, какого не испытывала уже много лет — с самого детства, когда ей впервые разрешили выйти с отцом на рыбацкой лодке в море. Ощущение того, что она находится вне мира, на краю чего-то совершенно чужого. Она оглянулась на стены за спиной, для чего ей пришлось заново фокусировать взгляд. Да, вот они, границы могущественной Астелианской империи — земли, успешно отражавшей посягательства любых врагов. Страны, завладевшей враждебными мирами, чтобы построить процветающее государство.

И она стояла за ее пределами. Стояла, можно сказать, нагишом: что там ее тонкая броня против такой орды? Одни просторы холмистых земель, лежавших за этим последним бастионом астелианской мощи, уже заставляли ее чувствовать себя маленькой и беззащитной.

Голос, который донесся до нее, прилетел с ветром — она могла бы и не услышать его, так тихо он звучал.

— Никогда не позволяй себе оценивать степень угрозы по одному только размеру. Уж этому-то я тебя мог научить.

Кэлен застыла. Потом, забыв про подготовку к наблюдению, огляделась по сторонам.

— Роланд?

— Кэлен, когда тебе страшно, ты всегда ступаешь так, будто ноги у тебя каменные. Ты так и не научилась скрывать этого. Да, кстати, я тебя слышу, — сообщил голос. — Один из моих людей заклинает мой голос для тебя и слышит твои ответы.

— Нам не о чем с тобой говорить, — прошептала Кэлен, покраснев до кончиков ушей. Она покосилась на легионеров — сейчас ей показалось, будто они стоят слишком близко, — и отошла вперед, дальше от стен, чтобы те не могли подслушать их разговор. Потом снова подняла руку, вглядываясь в накатывающуюся орду, высматривая среди них того, кто мог бы походить на их вождя.

— Бесполезно, — заметил Роланд. — Стен вам не удержать. А если и удержите, мы снова сокрушим ворота.

— По-моему, я ясно сказала: нам не о чем говорить. — Она помедлила секунду и как можно брезгливее добавила: — Предатель.

— Тогда послушай, — сказал Роланд. — Я знаю, ты со мной не согласишься, но я хочу, чтобы ты все-таки подумала над этим. Гай падет. Ты сама это понимаешь. Если он будет сопротивляться, он загубит при этом тысячи душ. Это даже может настолько ослабить империю, что ее сумеют уничтожить.

— И это ты осмеливаешься говорить мне о сохранности империи? Это по твоей вине сыны ее и дочери лежат мертвые за этой стеной!

— Мы убиваем людей, — согласился Роланд. — Работа такая. Мне тоже есть кого хоронить — благодаря тебе. Хочешь, я расскажу тебе о семьях тех, причиной смерти которых стала ты. Те, кто лежат мертвыми в крепости, по крайней мере имели шанс постоять за свою жизнь. Те, кого убила ты, не могли и этого. Так что будь поосторожнее с упреками, ученица.

Кэлен сразу же вспомнились падающие с криками люди. Она вспомнила ужас на их лицах — тогда она как-то не обратила на это особого внимания.

Она зажмурилась. Внутри ее все сжалось.

— Если тебе есть сказать что-то еще, говори. У меня дел по горло.

— Ну да… если считать гибель «делом», — заметил голос Роланд. — Я хотел предложить тебе кое-что.

— Нет, — сказала Кэлен. — Не трать зря времени. Я не приму твоего предложения.

— Еще как примешь, — усмехнулся Роланд. — Ибо если ты не сделаешь этого, женщины и дети в этой крепости будут перебиты вместе с вами.

Кэлен окаменела. Ей вдруг стало ужасно холодно.

— Уходи, — произнес Роданд. — Ты. И уводи с собой женщин и детей. Я дам моим рыцарям команду задержать маратов на время, достаточное, чтобы вы ушли на безопасное расстояние.

— Нет, — прошептала она. — Ты лжешь. Вы не можете управлять маратами.

— Ну не скажи, — возразил Роланд. — Кэлен, мне самому не нравится то, что придется сделать. Но ты можешь хоть немного изменить это. Ты еще можешь спасти жизни невинных подданных империи. Ты уведешь их. И только ты, лично, — иначе сделка недействительна. — Он помолчал немного, а когда заговорил снова, голос его звучал устало. — Ты не понимаешь, что творишь, девочка. Я не хочу видеть, как ты гибнешь за это. И если я могу спасти жизнь мирных людей, защитив при этом тебя, я буду рад.

Кэлен зажмурилась; голова ее шла кругом. Вонь обгоревших трупов, мертвечины снова накатила на нее. Она курсор — умелая фехтовальщица, агент Короны, кавалер имперской награды за отвагу. Но умирать ей не хотелось. Смерть страшила ее. Она видела тела тех, кого убили мараты, и ни одному из них смерть не далась легко. Раньше она шутила, что, доведись ей выбирать, она бы предпочла самую кровавую смерть, но в жизни все оказалось иначе. Не было в этой смерти никакой одухотворенности, никакой философии — только животный страх да невыразимая мука в глазах.

Что ж, это не лишено смысла, подумала она. Роланд ведь не чудовище. Он человек — как любой другой. И он заботился о ней, когда они работали вместе. Заботился едва ли не больше, чем ее родной отец. Поэтому вполне логично ожидать от него, что ему не хочется ее смерти, особенно если ее можно избежать.

А если она и правда может спасти хоть часть людей, которые наверняка погибнут в готовом начаться бою… Это ведь стоит того, правда? Ей нечего будет стыдиться перед Короной…

И перед… Дрейком? Нет, все правильно, Роланд предлагает ей реальный выход. Спасение.

— Кэлен, — мягко прошелестел голос Роланд. — Времени мало. Если хочешь спасти этих людей, ты должна спешить.

И тут она увидела западню. Хотя она еще не поняла, в чем она заключается, не сообразила даже, где она, она поняла одно: Роланд пытается ослепить ее, используя для этого ее самые примитивные эмоции: собственный страх, стремление защищать других, желание спасти лицо. Он играл на них — так же мастерски, как тогда, когда предал ее в прошлый раз.

— Мне надо спешить, — негромко повторила она. — Мне нужно уходить. Иначе сделка не состоится. — Она сделала глубокий вдох. — Почему ты так стараешься, чтобы я не участвовала в этой битве, — а, Роланд? И почему сейчас, а не час назад? Почему ты сделал это предложение только после того, как увидел, что я наблюдаю за врагом?

— Не делай с собой этого, Кэлен, — сказал он. — Не пытайся найти обоснование всему, что тебя окружает. Не дай этому убить этих детей.

Она вздохнула. Конечно, он прав. Возможно, ею манипулируют. Возможно, приняв его предложение, она пожертвует каким-то неизвестным ей самой преимуществом. Но может ли она по-настоящему поспорить с его аргументами? Может ли она попытаться перехитрить его — здесь и сейчас, когда ей грозит практически неминуемая смерть? Тем более если цена этому — детские жизни.

Уходи. Спасай их. А потом скорби вместе со всей империей о потере долины…

— Твой долг как курсора — спасать жизни, Кэлен. Так исполняй свой долг. И не мешай мне следовать моему выбору.

Со всех сторон доносилось воронье карканье. Она открыла рот, чтобы согласиться…

…И внезапный рокот остановил ее. Земля вдруг начала содрогаться — медленно, ритмично, сильнее и сильнее. Она пошатнулась и расставила ноги, чтобы не упасть. Потом оглянулась на стены гарнизона. Легионеры с криками подались вперед, подальше от стен; строй их нарушился, ибо вздыбившаяся земля толкала их то вправо, то влево. Только поравнявшись с ней, они остановились и вместе с ней принялись смотреть на то, что происходило со стенами.