Закрываю глаза и делаю глубокий вдох. За нами могут наблюдать. Кто-то сейчас видит Алану также как и я. Сука. От этой мысли отключается самоконтроль и я зову её к себе.

Сейчас я покажу, что девчонка принадлежит мне и ни один ублюдок не смеет рассчитывать даже на её взгляд. Не зная что буду с ней делать, предупреждаю, чтобы не рыпалась, потому что исход вечера и наша безопасность зависит сейчас от того, как мы оба сыграем свои роли. Я — клиента, она — шлюхи.

И чёрт возьми, как же ей это удаётся!

То, как она изгибается сидя на мне, как течёт, как сама подаётся навстречу моим пальцам и бурно, безумно красиво кончает — все её действия выглядят так, будто она делает это каждый чёртов вечер. Противная мысль холодной костлявой рукой сжимает мою душу и я отталкиваю её от себя, боясь сделать больно.

Хочется сжать девчонку до крика, чтобы почувствовала что натворила, чтобы поняла, какой была идиоткой. И узнала что делает со мной, сводя с ума.

Отправляю её к остальным девкам и иду договариваться о том, чтобы забрать на ночь, выбрасывая из головы картинки и ощущение её упругих мокрых стенок, сжимающих мои пальцы в оргазме.

Сука. Я просто на грани.

Как и ожидалось, отдают мне её не без боя. Но я умею убеждать. Впрочем, это спасёт девчонку лишь на сегодняшнюю ночь. Что будет потом — вопрос. Но я разрулю. Смотря как разыграет карты Змей. Не нравится мне как он запал на неё. Этот сукин сын цепкий. Особенно когда дело касается его интересов. И от этой мысли снова начинаю закипать. Идиотка. Ну какая же дура!

От злости мелькает мысль о том, чтобы трахнуть её сегодня и оставить на растерзание Змею, чтобы проучить. Сама от моей помощи отказывалась. А теперь вляпалась по уши. Пусть теперь вместе со своей гордостью по десять херов в день обслуживает.

Но само собой я этого не сделаю.

Дрянь ядовитая. Отравила меня собой и жжёт изнутри. Покоя лишила. Сама влипла и меня за собой на дно тянет.

Домой я её не везу. Не хочу слежки. Хоть и пробить меня не так сложно, решаю играть до конца. Увожу в одну из своих квартир, куда обычно привожу тёлок. Привозил. Уже несколько месяцев, как эту суку зеленоглазую приметил, ни к кому не притронулся. Голова уже кругом, гормоны разрывают, а я, блять, целомудрие поддерживаю.

А эта жопой голой крутит. То в клубе моём на неприятности нарывается, то вообще в опытную шлюху поиграть решила. Интересно, знала она чью роль на себя примерить задумала? Или сама о себе такое сочинила, чтобы поближе к верхушке пробраться? Это я выясню. Я всё сегодня выясню. Не отпущу её пока на все свои вопросы ответы не получу. Даже если их из неё вытрахать придётся.

Достаточно я с ней в джентльмена поиграл. Вижу, что по другим путям сама идёт. Значит держаться больше не буду. Доигралась. Плевать. Пусть орёт сколько хочет, сопротивляется, брыкается.

Хотела в шлюхи поиграть — будет ей сегодня театр.

Смешно от того, как спастись пытается. Кричит что-то, полицию просит вызвать. Тащу её на себе, потому что нет сил сейчас спорить. Даже разговаривать. Просто несу девчонку, секунды отсчитывая до того, как дверь за спиной захлопнется. И что тогда будет…сам не знаю.

Пока я себя даже боюсь. Таким свирепым с женщиной я ещё не был. Были те, кто ломался, целок из себя строил, но быстро их ломал, да так, что громче остальных стонали и поглубже заглатывали. Но это не то. Алана не та.

Столько чувств во мне вызывает, что одновременно и придушить хочу, и трахать до утра. Час на сон и по новой. Сделать её своей постельной игрушкой. Привязать. Никуда не выпускать, чтобы в любой момент пришёл — а она уже с раздвинутыми ногами лежит. Но сейчас многое зависит от того что сама она делать будет. Как себя поведёт. Если признает что херню исполнила, может всё мирно закончится. Но сука ж гордая. Воевать начнёт и я за себя не отвечаю. Сегодня контроль снимаю нахер. Не тот расклад. Поэтому пусть хорошенько думает перед тем как что-то сделать.

Но она не думает. Совсем. Кидается на меня, кричит, да ещё в платье этом своём блядском, которое только больше меня распаляет. Но что-то внутри не даёт на неё наброситься. Принципы, сука. Слово же дал. И ей, и себе. Что не трону, дам время. Наливаю себе виски, чтобы быстро успокоиться и напряжение сбросить. Ей не даю. Нужна трезвая. Кто-то из нас должен рассудок сохранять.

Но не помогает. Сука, только ещё сильнее меня разгоняет. Кровь кипит внутри, особенно когда рядом её чувствую, к стене прижимаю. И эта гордость её, носик вздёрнутый, когда подбородок поднимает, пытаясь со мной бодаться, с ума сводят. Так и хочется бросить её на постель, раздвинуть ноги и покорить эту неприступную вершину. Направить её огонь в правильное русло. И я уже на грани. Одна её ошибка — и я сброшу чёртовы остатки разума.

Давай, девочка, спровоцируй меня!

И она это делает. С присущими ей дерзостью и огнём кричит так, что эти крики хочется перевести в низкие стоны, которые я слышал в грёбаном «Грехе». Как бы не пыталась она сдерживаться, звуки её голоса навсегда в моей памяти.

— Мне не нужна такая помощь. Ты такой же дикарь как и те, что были там!

Вот оно. То, что было мне так необходимо. Неосторожно брошенные слова, которые ломают внутри меня плотину, крушат её на мелкие кусочки и срывают мне крышу.

Девчонка сама не знает что говорит и её очередные ложные обвинения вызывают во мне вспышку ярости, которую я тут же перевожу в похоть. Настигаю её у стола и нагибаю так, чтобы обездвижить. Сейчас покажу ей какие там были дикари и что могло её ожидать.

Внутри меня будто проснулся бешеный жестокий зверь, целью которого мучить и делать больно. Мне так хочется наказать Алану, напугать, показать ей что она натворила, что я действительно зверею, грубо раздвигая ей ноги и не обращая внимания на её попытки вырваться, резко вставляю в неё пальцы, разрывая её нежную плоть. Терзая. Вдавливая до упора.

Я не хочу доставить ей удовольствие. Нет. Сейчас удовольствие лишь для меня и заключается оно в том, чтобы овладеть, сломить, подчинить себе эту дерзкую женщину, решившую побороться со мной. Показать ей, что силы не равны и я могу сделать с ней всё что мне придёт в голову.

Где-то издалека до меня доносятся её крики, но я будто где-то не здесь. Ускоряю свои движения и закрываю ей рот рукой, чтобы приглушить крики. А то, как она пытается вырваться ещё сильнее разжигает во мне огонь. Я словно горю изнутри, пока мной самим овладели демоны, живущие в моей тёмной душе. То, что я сейчас делаю — не похоже на меня. Никогда и никого я не брал силой, никому не делал больно. Кто изначально сопротивлялся — быстро сдавались. Но эта сука делает меня таким. Превращает в монстра. Будит во мне самое тёмное, что есть внутри. И теперь расплачивается за это.

Член уже пульсирует и я вжимаюсь им в успевшую намокнуть Алану, но не вхожу. Даю ей почувствовать себя, пугаю, демонстрирую свою власть.

Но в момент я будто возвращаюсь в реальность и вспоминаю о том, что мучаю женщину, от которой схожу с ума уже несколько месяцев. И что получить её я хочу точно не таким образом. Она сама должна меня хотеть. И точно не из страха. Я видел что с ней происходило в випке. Несмотря на все ругательства и сдержанность, за которыми девушка пыталась спрятаться, я ещё и ощущал её порыв, который не спутать ни с чем. Ей нравилось то, что я делал с её телом. Нравилось как сжимал её грудь, как пальцами доводил до дрожи. Чёрт возьми, то как она намокла не спутаешь ни с чем. И это точно происходило не из страха или ненависти.

С огромным, просто неимоверным усилием я отпускаю девушку и делаю шаг назад, сжимая челюсть и тяжело дыша. Застёгиваю штаны и надеюсь, что сейчас она успокоится и хотя бы после того что я сделал, её запас дерзости немного сократится. То, что я сдержался сейчас — настоящее чудо и второго такого раза может не случиться.

Алана несколько секунд не двигается, такая уязвимая и растерянная, после чего разворачивается и непонимающе смотрит на меня. Ну же, девочка, сдайся. Успокойся, остановись, прекрати лезть на рожон. Спаси нас обоих.