Я не вырываюсь, потому что знаю, это бесполезно.

— Да, в этой квартире были женщины. Много. И это тебя не касается. Одежду свою я не давал ни одной, ты первая. И единственная. Второй такой взбалмошной занозы я не выдержу. О Змее не беспокойся, я всё решу. Но какое-то время тебе действительно нужно быть осторожной и лишний раз не высовываться. И да, ты моя. Это понятно?

— Что значит твоё «быть осторожной»?

— Быть со мной и делать что я скажу.

— Так и говори. «Алана, я чёртов дикарь и собственник, хочу чтобы ты была моей собачкой, держалась рядом и выполняла все команды. Иначе отдам другому хозяину».

— Я говорю не это. Но если хочешь, чтобы было так — без проблем.

— Да никак я не хочу! — соскакиваю с мужчины и мысленно благодарю за то, что он не ограничивает меня, — Я хочу чтобы Хлоя нашлась и уехать из этого города куда подальше. От всего того дерьма, в котором он тонет. Больше я ничего не хочу.

Марк не отвечает, а я обхватываю себя за плечи, стараясь успокоиться и нащупать хоть какую-то опору внутри. С каждым днём моя жизнь всё больше рушится и превращается в то, от чего я старалась держаться подальше. Но преступный грязный мир, который как скользкий спрут окутывает город, затягивает и меня. Чем глубже я тону, тем меньше воздуха остаётся.

— Поешь, я сделаю пару звонков, — ничего не отвечая на мой всплеск, спокойно произносит Марк и выходит из кухни, оставляя меня одну наедине с кучей коробок еды.

Сначала я хочу всё это оставить нетронутым, но урчание живота, напоминающее то, что я не ела ничего со вчерашнего утра, требует меня передумать и проявить интерес к тому, что есть на столешнице. Останавливаю свой выбор на сырниках и без особого энтузиазма съедаю, даже не особо чувствуя их вкус.

Мне тревожно и страшно, от чего будто все рецепторы сильно притупились. Я чувствую только внутреннюю горечь от осознания того, во что превратилась моя жизнь после смерти родителей.

Какое-то время Марка не было, но я слышала его голос, грозным эхом звучащий за дверью. Он с кем-то ссорился, отдавал приказы и я подумала о том, чтобы подойти ближе и послушать о чём идёт речь, но он вернулся быстрее, чем я встала со своего места.

— Собирайся, поедем кое куда.

— Куда?

— Собирайся, Алана. Твои вещи в шкафу в спальне.

Что? У меня здесь есть какие-то вещи? В тот день он распорядился чтобы мне привезли одежду, потому что моё платье по его милости превратилось в разорванную тряпку, но я не видела, чтобы доставили что-то ещё. Но оказалось, что шкаф был забит джинсами, футболками и свитерами моего размера. И на мгновение мне стало приятно от мысли, что Марк позаботился обо мне. Но только на мгновение.

Я надеваю чёрные джинсы и чёрный топ, а сверху набрасываю лёгкий свитер, тоже чёрного цвета. Смотрю на себя в зеркало усмехаюсь тому, что незаметно для себя выбрала одежду под Марка, который ходит в основном в чёрном.

— Это ничего не значит, — говорю своему отражению и беру в руки сумку, доставая оттуда телефон, о котором всё это время не вспоминала.

И в одно мгновение кровь леденеет в жилах, потому что среди кучи оповещений и уведомлений я вижу сообщение, заставившее сердце остановится, а сумку выпасть и рук.

«Помоги. Я в беде»

Сообщение с неизвестного номера. Я тут же трясущимися руками нажимаю на звонок, но автоответчик говорит что такого номера не существует. Твою мать.

— Готова? — в комнату входит Марк и замирает в проходя, видя меня.

Не знаю как я выгляжу со стороны, но чувствую, что по одному взгляду можно понять, что я на грани.

— Марк, — шепчу, обращаясь скорее не к нему, а ища в его имени поддержу и силу.

Мужчина в несколько шагов преодолевает расстояние между нами и вырывая из моих дрожащих рук телефон, быстро читает текст на экране. Набирает этот номер, но в ответ слышит то же самое, что и я.

— Кто это? — спрашивает меня, возвращая в реальность.

— Не знаю. Хлоя?

Марк не отвечает, что-то обдумывая внутри своей головы. Хмурый лоб и тяжёлый взгляд говорят о том, что он что-то знает. Или подозревает.

— Значит так, — слова звучат чётко и жёстко, будто хлыстом рассекают воздух, — Я сейчас отвезу тебя домой. Ты будешь там и никуда не выйдешь до вечера. Я узнаю что это за номер и откуда пришло сообщение. Алана, — предостерегающе произносит Марк, поднимая моё лицо за подбородок, — Ты ждёшь меня дома и никуда не выходишь, поняла?

Я киваю, но больше потому что обратного ответа мужчина не примет. Я поняла что легче с ним соглашаться, чем спорить. Тем более сейчас, когда наши роли в жизни друг друга изменились.

Марк замкнулся в себе и почти не разговаривал, но был ко мне внимательным. Открывал передо мной дверь, помогал сесть в машину. Обеспокоенно наблюдал за мной и будто ожидал истерики. Но я тоже закрылась. Страшные мысли крутились в голове без конца и я словно погрузилась в них, отделившись от реального мира.

Я даже не заметила как Марк подъехал к моему дому, после чего положил руку мне на колено и крепко сжал.

— Эй, посмотри на меня.

Я медленно перевожу взгляд на мужчину и вижу на его лице озабоченность вперемешку с жёсткой решимостью.

— Всё будет в порядке. Я разберусь. А ты не делай глупостей не мешай мне. Дома, Алана. Просто будь дома.

Несколько мгновений смотрю в его чёрные глаза и ничего не отвечая выхожу из машины. Оказавшись внутри дома и закрывая за собой дверь, я сползаю по ней спиной на пол и начинаю плакать, чувствуя как нервное напряжение разрывает лёгкие глухими рыданиями.

Если это чья-то шутка, то я найду кто это и убью собственными руками. Но если это написала Хлоя, то мне страшно до чёртиков. Потому что я совершенно не знаю где она и как ей помочь.

Чёрт, что я за сестра такая? Позволила ей исчезнуть, не заметила, что что-то не так! Ведь это произошло не в один день. Но я настолько была занята работой и решением разных проблем, что забыла о самом главном. О семье. О той маленькой её части, которая осталась.

Я должна была быть рядом с ней. Помочь. Уберечь от неприятностей. А сейчас я даже не знаю где она.

И это было самое страшное.

Почувствовав, что мне сейчас нужна рядом подруга, я написала Роксане, попросив приехать как только у неё будет возможность. Я не могла сейчас оставаться одна.

Иначе я просто сведу себя с ума самобичеванием. А Роксана точно поможет найти разумное решение проблемы. По крайней мере, я на это надеюсь.

— Ну дела, — протягивает подруга, возвращая мне телефон, — Ты уверена, что это не чья-то дурацкая шутка?

— Я уже ни в чём не уверена, Рокс, — признаюсь я, говоря не только о сообщении, выбившем у меня почву из под ног.

Внутри меня накопилось такое количество вопросов и непонимания, что я уже уверена лишь в своём имени.

— Ну, если Марк сказал, что отыщет чьих это рук дело, то я думаю, ему можно доверять. У таких как он многое схвачено и есть связи в разных кругах, — анализирует Роксана, задумчиво крутя прядь волос и изучающе глядя на меня.

Я не отвечаю, лишь отпуская тяжёлый вдох. Я тоже думаю, что Марк сможет что-то узнать, но сидеть и ждать было безумно мучительно. Ощущение бездействия разрушало изнутри, сдавливало рёбра, мешало дышать.

Меня не отпускало чувство, будто я связана по рукам и ногам жёсткой верёвкой, без единого шанса выбраться. И это сводило с ума.

— Я вижу, что с тобой происходит, — понимающе произносит Роксана и я поднимаю на неё глаза, ожидая продолжения, — Ты скорее лопнешь, чем будешь ждать, да?

— С ума сойду точно, — отрицательно качаю головой, но не могу придумать ничего, что сейчас может помочь.

— Слушай…я наверняка пожалею об этом, но есть идея. Я узнала, что на улице, где раньше мы катались на роликах, сейчас…ммм, что-то типа выставочной аллеи городского мрака.

— Как ты интеллигентно это назвала, — ухмыляюсь, понимая, что подруга говорит об одной из самых грязных улиц города.