На случай вынужденного отхода разведчики всегда имели, так называемое «безопасное пристанище» (или «нору», если на оперативном жаргоне), где можно было несколько дней спокойно отсидеться.

У Карела не было в запасе этих нескольких дней, а лишь несколько драгоценных часов. Если бы он уходил сам в полном одиночестве, схрон бы не понадобился. Но майор был не один. Женщина окончательно выбилась из сил. Последние несколько метров до спасительного убежища он тащил её на себе.

Незаметный со стороны железный люк поддался не сразу. Видимо «норой» давно не пользовались. Тем лучше. Значит основные запасы не тронуты. Карел помог Рите спуститься по каменной лестнице вниз. Затем вернулся на поверхность и убедившись, что они не оставили после себя слишком явных следов, задраил люк изнутри несколько раз провернув вправо красное запорное кольцо. Затем извлёк из рюкзака фонарик и, найдя с его помощью генератор, залил в бак из тёмно-зелёной канистры резко пахнущий бензин. Щёлкнул маленький тумблер. В глубине убежища зажёгся зыбкий мигающий свет. Угарный газ выводился через оцинкованную трубу куда-то наружу, что вполне могло выдать убежище. Но сидеть в полной темноте с одним только фонарем вариант так себе. Батарейки хватит едва ли на час беспрерывной работы. А запасную «донор» с собой не прихватил.

«Нора» представляла собой небольшое прямоугольное помещение с круглым столом посередине, длинной деревянной койкой у южной стены и шкафом набитым всем необходимым. Майор усадил женщину на узкую жёсткую скамью у стола и принялся методично осматривать содержимое металлических ящиков. Здесь было всё самое нужное: аптечка, оружие, радиопередатчик, съестные припасы длительного хранения, зашифрованные карты и даже полный комплект эсэсовской формы. Раскрыв аптечку, Валдек сделал себе укол сворачивающего кровь препарата, после чего засунул под прострелянную шинель толстый кусок стерильного бинта.

- Есть хочешь?

Рита отрицательно мотнула головой.

- Пить?

- Нет.

Карел придвинул к столу ящик с гранатами и, усевшись сверху, ловко открыл ножом жестяную банку немецкой тушёнки «Вестфальский патриот». На тёмно-красном фоне был изображён Йозеф Геббельс, толкающий с трибуны очередную воодушевляющую пламенную речь. Странный способ пропаганды всплеска национального патриотизма.

- Теперь спрашивай, - прожевав пробурчал майор, думая о том, как там поживают его ранения.

Находясь в чужом теле он как обычно не чувствовал боли, но «донору» придётся несладко. Во всяком случае на движениях ранения пока никак не сказывались, но пара из этих огнестрелов вполне могли оказаться смертельными. Чужое тело пока что держалось благодаря особой подготовке, но этот резерв был не бесконечен.

- Кто вы? – едва слышно прошептала Рита, не поднимая опущенной головы.

Нечесаные слипшиеся волосы полностью скрывали её бледное осунувшееся лицо.

Карел решил соврать.

- Друг.

- Это я уже поняла.

- Меня просил позаботиться о тебе один… сослуживец. Может ты всё ещё помнишь его? Это твой детский одесский знакомый.

Женщина оживилась.

- Так вас послал ко мне Карел?

- Ну да, мы давно служим с ним в одном разведуправлении.

- Он жив, с ним всё в порядке?

- Пока что да, хотя работёнка у нас вредная. Смертность выше чем в пехоте.

- Расскажите мне о нём?

- Послушай, тебе мало того, что он просил за тебя? Помнит и беспокоится… это всё что тебе следует знать.

Майор резко умолк, продолжая сосредоточенно ковырять ножом вражескую тушенку. Тема была скользкой. Как бы себя ненароком не выдать. Рите незачем знать правду. Если их всё-таки схватят, то ей наверняка промоют мозги и с лёгкостью выйдут на Карела проследив цепочку воспоминаний до самой Одессы. А там уже легко будет найти и его родителей и друзей и даже армейских сослуживцев. Подобный провал нельзя было допустить.

Женщина немного помолчала, что-то обдумывая, затем всё-таки спросила:

- А что это был за странный коридор с шевелящимися стенами? Мне это привиделось в бреду, так ведь?

- Нет, не привиделось. Но об этом лучше потом, если благополучно выберемся отсюда.

- Они снова идут по нашему следу, да?

- Наверняка. Но шансы сбежать есть. Пока ещё есть.

- Так значит вы из советской разведки, как и Карел?

- Разведки? – переспросил майор. – Можно сказать и так. Мы главная головная боль Тысячелетнего Рейха.

- Скажите, зачем вы меня спасли, рискуя жизнью? Ведь мы всё ещё можем оба погибнуть.

- Но разве я только что не объяснил? За тобой меня послал Карел…

Женщина вымученно усмехнулась:

- И только?

- А этого мало?

- Мы не виделись с ним много лет… правда одно время вели переписку, но война и её оборвала. Я даже не знаю как он сегодня выглядит ведь в последний раз когда я видела его он был совсем мальчишкой. Получается, что все эти годы он не забывал обо мне?

- Послушай, давай лучше закроем эту тему. Когда попадём в Россию… вот тогда в Москве, ты сама его обо всём лично расспросишь, хорошо?

Рита молча кивнула, но взгляд её при этом посуровел.

- Теперь у меня вопрос… - Карел неспешно достал из аптечки маленькую ампулу с оранжевой жидкостью мощным транквилизатором СИГМА-7. – Скажи, почему ты мне не позволила тогда в лагере убить того пожилого эсэсовца?

Женщина ответила не сразу, а когда ответила, то её слова сильно удивили майора, заставив насторожиться.

- В нём было меньше тьмы, чем в других.

- В ком в других?

- В прочих немецких солдатах. Многие из них, особенно эти… которые волки…

- Вервольфы?

- Да, они. Внутри у них пустота. Холодная зияющая рваная дыра и она всё время смотрит, будто что-то жуткое заглядывает в наш мир с иной стороны. Они не люди, не живые… Словно видишь двигающуюся куклу-марионетку и нити идут не наверх, а вниз под землю, где их постоянно кто-то или что-то дёргает и только тогда эти куклы движутся…

И откуда у неё брались силы всё это говорить? Словно что-то подпитывало изнутри, некий невидимый живой источник, прорастающий прямо сквозь сердце. Карел видел это своим внутренним зрением. Некий светящийся пульсирующий цветок рос из её женского естества, раскрываясь бутоном прямо в сердце, бережно обволакивая его своими крупными лепестками словно защищая. Майор вспомнил с какой легкостью Рита одним только взглядом смогла остановить уже практически занесенную для удара руку с ножом. Что это? Почему он не чувствовал это в ней раньше?

- Что за тьма, о которой ты говоришь?

- Она есть в каждом, будь то человек или зверь. У кого-то больше, а у кого-то меньше. Но самое страшное, что с каждым днём она растёт. Когда её немного, человек ещё может сопротивляться, как тот немец, что помог мне, но не смог помочь тысячам других несчастных. В отличие от прочих он ещё способен как-то сопротивляться.

Майор с тревогой глядел на спасённую женщину. О какой тьме она ему сейчас говорит? Неужели ей удаётся видеть то, что недоступно многим? Очередной тревожный знак. Тут уж ненароком задумаешься о специалистах Шестнадцатого Отдела. Такие вещи как раз по их части.

- Погоди, погоди… - Карел нервно покусывал губы. – Каким образом ты видишь эту тьму? У тебя что… есть какие-то способности… особое зрение, ведьмин дар?

Рита устало пожала плечами:

- Я не знаю. В детстве мне иногда удавалось чувствовать плохих людей. Вот этот я знала обманет, этот обидит, а другой вовсе пройдёт мимо, когда рядом случится беда. Равнодушных было всегда больше всего, больше чем подлых и жестоких. Я просто ЭТО вижу вот и всё… Моя бабушка была гадалкой и предсказательницей у меня ведь в венах течёт цыганская кровь…

Майор облизнул растрескавшиеся губы и, совладав с собой, уже более спокойно спросил:

- А что ты видишь во мне? Сколько во мне этой тьмы, можешь сейчас сказать?

Рита пристально посмотрела на него, как бы раздумывая, а стоит ли вообще отвечать.

- То, что я вижу мне непонятно и это меня слегка пугает. Я вижу двух разных мужчин, один из которых почти мёртв, другой же крепко спит и ещё… есть какая-то необъяснимая область, куда я не могу при всём своём желании заглянуть… слепая зона…