Много лет назад была в Фатах проездом. Она напоминала множество таких же арсийских деревушек с замерзшей слякотью на дорогах, длинными сосульками, свисающими с укрытых снегом крыш, запахом коровьего и лошадиного навоза.

Вороны, сонно устроившиеся на голых ветках деревьев, вызвали в памяти образ Люца. Фамильяр терпеть не мог, когда его сравнивали с воронами, но я ничего не могла поделать с ассоциациями в собственной голове. Как там мой пернатый друг? Почему до сих пор не вернулся? Где носит его черную крылатую тушку?

Улицы в предутренний час оказались безлюдны. Огляделась по сторонам в поисках дороги к таверне и поняла, что за четверть века моего отсутствия в людской жизни мало что изменилось. Жители Фат были все так же увлечены бытовыми хлопотами, вроде приготовления завтрака или растопки печей, заготовки на зиму сена или выпивки. Я была далека от их забот и тягот, поскольку меня одолевали собственные задачи, казавшиеся неразрешимыми.

Завидев выцветшую деревянную вывеску, направилась в ее сторону, стараясь не поскользнуться на льду, сковавшем узкую каменную мостовую. Трактир оказался единственным двухэтажным зданием и был виден издалека.

Собаки из каждого двора, что я миновала, считали за честь, меня облаять. Они неприятно напомнили придворных в королевском дворце, куда вскоре предстояло вернуться. Но это был мой собственный выбор, и я знала, что справлюсь с тем, что меня ждет.

Взявшись за дверную ручку в форме львиной головы, со скрипом отворила двери таверны. Огляделась, потирая руки, чтобы согреться. Внутри просторного помещения первого этажа было светло и натоплено, весело трещал огонь в камине, кухарка звонко гремела посудой, пахло жареной картошкой и оладьями.

Дощатые стены украшали вязанки лука и чеснока, золотистые венки из пшеничных колосьев, вышитые рушники. Грубо сколоченные столы пустовали. Лишь в дальнем конце комнаты завтракали четверо постояльцев. Они проводили меня сонными незаинтересованными взглядами.

– Доброго утра, есть свободные комнаты? – обратилась я к трактирщику, протирающему тряпкой большую пивную кружку за стойкой. Тряпка выглядела не лучшим образом и кружка от его стараний становилась лишь грязнее.

– Приветствую, милая госпожа, есть, но остались лишь те, что подороже, – с притворным сочувствием ответил тот.

Несомненно, он с первого взгляда оценил стоимость моей одежды и подбитого мехом плаща и решил содрать с обеспеченной гостьи побольше. Но я слишком устала, чтобы торговаться. Достала из кармана и выложила на стойку крупную золотую монету.

– Мне нужна комната. Завтрак пусть принесут туда же. И соберут припасов в дорогу.

Трактирщик присвистнул, оценивая неожиданную прибыль и наказал одной из молоденьких подавальщиц проводить меня на второй этаж в отведенную комнату. Там я скинула плащ, умылась и с удовольствием поела, а потом, устроившись под теплым одеялом, крепко уснула, как только голова коснулась подушки.

Во сне бродила по своему дому, касаясь дорогих сердцу вещиц, листала старинные книги, пила крепкий травяной чай. Зачем-то звала Руса и Люциуса, но ни одного из них не было рядом. В душу успело просочиться неприятное чувство тоски и одиночества, отогнать которое никак не получалось.

Проснувшись, долго соображала, где нахожусь. Сонно моргала и разглядывала незнакомый побеленный потолок. Понадобилось время, чтобы вспомнить, что я покинула лесное убежище. В который раз удивиться самой себе и поспешно принятому решению. Правильному ли?

Уютом в комнате и не пахло. Стены давили. Казалось, я была заперта в тесной и душной коробке, благо выбраться было несложно. Глянула в небольшое оконце, украшенное тюлевыми занавесками. Вечерело, а значит, я проспала намного дольше, чем намеревалась.

Переживая о том, что Рус, должно быть, уже заждался, ополоснула лицо прохладной водой из кувшина, чтобы избавиться от сонливости. Пока закутывалась в теплый плащ, успела съесть оставшуюся с завтрака стылую оладью. Прежде чем спуститься вниз, накинула капюшон. Вряд ли кто-нибудь мог узнать меня, но предосторожность никогда не бывала лишней.

В этот раз на первом этаже таверны царила суматоха, яблоку было негде упасть. Подавальщицы суетливо сновали между тремя рядами столов, разнося заказы голодным постояльцам. Звякала посуда. Кто-то кричал, кто-то пел, кто-то ругался, и все эти звуки смешивались в громкую разноголосицу, неприятно звеневшую в ушах.

Напомнила трактирщику, с трудом пробившись к стойке:

– Я просила собрать мне еды в дорогу, -

– Одну минутку, госпожа! – Осклабившись, отозвался тот и скрылся в кухне, а я, чтобы чем-то себя занять, снова оглядела зал.

Многие посетители были уже изрядно навеселе и излучали агрессию. Некоторые из них внешне напоминали воров и разбойников. С неприязнью отметив, что мое появление не осталось незамеченным, поспешила отвернуться.

Давно отвыкла от гомона и шумных сборищ и чувствовала себя некомфортно в разномастной галдящей толпе, торопясь поскорее покинуть злачное заведение.

– Ваши припасы, милая госпожа, пожалуйста! – Поклонился трактирщик, успевший к этому времени вернуться.

Протянул мне через стойку увесистый холщовый мешок. Мельком глянув внутрь, оценила его старания. Булка ароматного хлеба, ломоть сыра, бутылка холодного морса, вяленое мясо и, кажется что-то еще. Этого должно было хватить на путь до столицы, а большего и не требовалось.

– Благодарю, – сухо кивнула и, опустив взгляд в пол, чтобы не привлекать лишнего внимания, вышла на морозную улицу, где уже начинало смеркаться.

Грязные тучи комками повисли в светло-сером небе и казались почти черными. Зимой световой день значительно короче и до момента, когда солнце скроется, а улицы погрузятся в темноту оставалось несколько часов. Стремясь найти Руса до того, как это случится, ускорила шаг.

Изо рта вырывались облачка пара, а пальцы, сжимающие горловину мешочка с провизией, быстро замерзли. Где-то вдалеке кудахтали куры, псы снова лаяли, недовольные моей поздней прогулкой мимо их будок. Но не это меня тревожило.

Несмотря на то, что я покинула таверну, неприятное ощущение чужого липкого взгляда, пристально наблюдающего за мной, никуда не делось и действовало на нервы. Оно отзывалось неприятной тяжестью внутри, подымало дыбом волосы где-то на затылке, учащало пульс.

Мимо, бранясь, прошагала деревенская семейная пара. Оба супруга были закутаны в тулупы по самые глаза, из-за чего сложно было определить не только суть их спора, но даже кто из них кто. И им явно было не до меня.

– Это всего лишь беспричинная тревога. Я слишком долго не была среди людей, – пробормотала тихо, чтобы саму себя подбодрить, но чувство дискомфорта не уходило.

Одной из множества причин, по которым я четверть века назад покинула столицу, чтобы укрыться в лесу, были люди, которых мне резко расхотелось видеть. За время, проведенное во дворце, насмотрелась столько склок и интриг, наслушалась скандалов и сплетен, что они успели мне опостылеть.

Люди казались злыми и жестокими, эгоистичными и корыстными, готовыми на все ради собственной выгоды. Конечно, далеко не все были такими. Встречались индивиды, заслуживающие доверия и помощи, но они почему-то представляли меньшинство. И вряд ли что-то сильно изменилось за время моего отсутствия.

Поежилась. Остановилась. Резко оглянулась, но так и не заметила никого, кто мог бы за мной следить. Продолжила путь.

Но когда до высокого частокола, огораживающего Фаты, оставалось не более ста шагов, повод для беспокойства, наконец, нашелся и оно резко перестало быть беспричинным.

Из-за угла одного из, укрытых снегом, домов, появились три крупных мужских силуэта и заступили мне дорогу.

– Куда торописся, крсавица? – Нахально изрек один из них.

В сумерках лица были плохо видны, но в ухмылке того, что заговорил со мной, блеснул золотой зуб. Второй и третий были скрыты темными плащами и предпочли воздержаться от комментариев, предоставив златозубому роль главаря.