– Блэйд?
– Дэймос, – объяснила она, отпивая глоток чая. – У нас принято называть всех, кроме короля и королевы, третьим именем. Хотя, он, несмотря на это правило, всегда называл меня Стэйси.
Воспоминания о брате вызвали у нее улыбку и теплоту во взгляде, а я вспомнил, как ради него она чуть не погибла, истратив на дракона весь имеющийся магический резерв. Поймал себя на чувстве легкой зависти к Дэю. Здорово, наверное, было иметь семью, когда забота, беспокойство и преданность воспринимались как должное. И имелся кто-то, способный придумывать для тебя уменьшительно-ласкательные имена.
– Стэйси, – повторил задумчивым эхом, пробуя новое имя на вкус и, вспомнив, добавил: – Мое имя Учитель приноровился сокращать до «Тад» и меня это раздражало.
Принцесса внимательно оглядела меня, прищурившись.
– Тад – не отражает твоей сути. Оно грубое, резкое и тяжело выговариваемое. У меня вообще сложилось впечатление, что те, кто выдумывали имена для Следующих, соревновались в заковыристости и мудрености.
Усмехнулся, признавая, что, скорее всего, так оно и было. Узнав о том, что кому-то из нас предстоит править в Терра Арссе, родители проявили чудеса изобретательности и творческой мысли. Прежде, чем отказаться от нас навсегда.
– И что же, по-твоему, мне подходит?
Девушка ненадолго задумалась, слегка наморщив лоб. Прикинула в уме разные варианты и, наконец, произнесла:
– «Ади» или, к примеру «Дим» – тебе подходит.
Хмыкнул. Эти сокращения нравились мне больше. Может, потому что звучали красивее, а может просто потому, что именно она их предложила. Раздумывая над этим, потянулся к вазочке со сладостями в центре, заставленного посудой, столика, где соприкоснулся пальцами со Стасилией, которая тоже собиралась достать одну из шоколадных конфет.
От этого мимолетного прикосновения я ощутил нечто вроде удара током. На мгновение даже перехватило дыхание. Вспомнил, как в день ее появления в Сарн-Атраде держать ее за руку и не отпускать казалось естественным и правильным. А сейчас, между нами стеной встала недосказанность из-за произошедшего с артефактом. Как пропасть, мешающая установиться атмосфере доверия и спокойствия, которую я ощутил в момент первой встречи с вивианской принцессой.
Мы отдернули руки одновременно, а я откашлялся, возвращая голосу уверенность.
– Стэйси, я должен рассказать тебе кое-что.
Мы встретились взглядами. Она ждала, пока я сам начну этот разговор и не стала бы напоминать о собственном вопросе, слишком долго остававшемся без ответа.
– Слушаю, – произнесла девушка серьезно и кивнула.
– Тот голубой кристалл, что ты носила на цепочке, отправил в Терра Вива я.
Она снова кивнула, но не собиралась больше задавать вопросы и помогать с рассказом. Лицо ее оставалось бесстрастным, и я не мог уловить реакцию на мои слова.
– Это был лунарийский артефакт – Слеза моря, который использовался для передачи силы между волшебниками. Я отослал его в другое королевство, чтобы обезопасить себя и остальных, поскольку считал, что в Терра Вива нет подходящих магов. И все же я предупредил в письме, что лучше его не надевать…
Понял, что моя речь сквозит оправданиями и чувством вины и замолчал, подыскивая нужные слова.
– Этот артефакт использовали против тебя? – спросила, наконец, она. – Кто и как?
– Учитель собирался отобрать мою силу с его помощью.
– И, зная о том, как неприятно бывает терять доступ к собственному резерву, ты предпочел отправить его в Терра Вива, чтобы отобрать силу у кого-то другого?
– Нет, Гхара, конечно, нет! Просто отправил его с глаз долой, не зная даже толком о его свойствах! – возмутился я, потому что упрек показался несправедливым. – А когда узнал, что ты вынуждена была его надеть…
Одна ее бровь удивленно приподнялась.
– И каким же образом ты об этом узнал?
– Сначала почувствовал, а потом Люциус принес письмо…
Ее разворачивающие конфету пальцы замерли. И я понял, что, кажется, сказал лишнее.
– Люциус принес мое письмо … тебе? – ошеломленно переспросила Стасилия. На ее лице внезапно промелькнули несколько эмоций от неверия до враждебности, прежде чем их снова сменила бесстрастная маска.
– Прости. Я, наверное, не должен был его читать, но Люциус…
– Люциус… – эхом повторила она. – Ты предпочел послушать ворону, а не собственную совесть, говорящую о том, что читать чужие письма, по меньшей мере, невежливо.
– Послушай, когда ты описываешь произошедшее, это действительно звучит ужасно, но на самом деле, когда я прочел письмо, смог понять, почему ты это сделала. И никогда не отобрал бы твою силу. Все то время, пока ты носила кристалл, я чувствовал твои эмоции, переживал за тебя. Поэтому, когда впервые встретил и осознал, что ты выгорала без доступа к резерву, готов был на все, чтобы тебя спасти! В тот момент некогда было искать причинно-следственные связи в своих поступках!
Все это я выговорил быстро, не позволяя перебить меня очередным едким замечанием, которое снова перевернуло бы ситуацию с ног на голову.
– Выгорала, без резерва, доступ к которому был ограничен из-за твоего кристалла, – с горечью в голосе подытожила она. – Тобой двигали чувство вины и жалось, а не желание меня спасти.
– Но я же спас! Разве важны причины?
– Важны. И как именно спас, позволь узнать?
– Хм… я не знал, каким способом тебе помочь. Раньше подобного не происходило. Поэтому попробовал отдать тебе часть своей силы, чтобы восстановить доступ к резерву, а потом…
Вспомнил отчаяние, что овладело мной в момент, когда понял, что из-за меня она погибнет. Глухую боль в груди, что заставляла сердце сжиматься от досады и горечи. Мысленно вернулся в ощущение беспомощности и избыточной энергии, паники и неспособности здраво рассуждать. Я готов был пожертвовать чем угодно, отдать ей всю свою силу, если бы это потребовалось.
– Потом? – напомнила Стэйси о своем присутствии.
– Потом кристалл раскололся. Твоя сила вернулась к тебе. Но наши резервы оказались связаны, – пробормотал я виновато.
Она вздохнула. Какое-то время невидяще смотрела перед собой, осознавая и обдумывая сложившуюся ситуацию. Аккуратно положила в рот конфету и молчала, позволяя шоколаду таять во рту. Прожевав, тихо спросила:
– Это можно исправить?
Пожал плечами, потому что и сам не знал ответа.
Ее лицо снова приняло бесстрастное выражение, а мне очень хотелось знать, что она думает о случившемся. И обо мне. Винит ли? Или злится?
– Благодарю за завтрак, Тадимар, – с видимым равнодушием произнесла Ана, сделав упор на последнем слове. А я поймал себя на мысли, что официальное обращение из ее уст раздражало меня сильнее, чем сокращение моего имени Учителем. И мне бы хотелось, чтобы она назвала меня одним из предложенных ею самой сокращений. Но момент был явно неподходящим, чтобы просить об этом.
Тем временем, Стасилия взяла из вазочки еще несколько конфет и, не дожидаясь ответа, покинула гостиную, оставив меня растерянным и смущенным.
И только тогда понял, насколько принцесса превосходит меня в дипломатии. Она мастерски провела разговор по нужному ей пути, распланировав его столь умело, чтобы выяснить нужное, позавтракать и уйти.
С того дня мы больше не разговаривали. Первое время я стремился случайно столкнуться с принцессой в коридорах дворца, но она словно намеренно избегала встреч. Выяснив все, что считала необходимым, Стэйси (сам не заметил, как начал мысленно так ее называть) больше не видела причин продолжать общение и мне почему-то становилось горько от этих мыслей.
Пока снег не заканчивался, дворец будто замер. Каждый из Следующих, разбредшихся по разным его углам, предпочитал зализывать раны в одиночестве. Я распорядился перевезти содержимое моего галатилионского кабинета в Сарн-Атрад, но не ожидал скорого выполнения приказа. Заметенные снегом дороги и сильные морозы делали любое путешествие тяжелым и не комфортным.
Поэтому каждый день возвращался в этот пресловутый коридор и смотрел в высокие окна на заснеженный город и реку.
