– Нормальное. Говорить я умею, ходила на курсы, даже в театре играла. Наверное, стоило научиться читать, но я не жалею, что не научилась. Компьютер перепутал мои ответы на вступительном тестировании в школу, и я доучилась до шестого класса, прежде чем это заметили. Менять что-то было поздно, и я осталась на «практическом». Дальше разговоров о переобучении дело не зашло; директор сказал, нечего тратить деньги на тех, кого бесполезно учить. – Джиджи развела руками. – Может, потому, что он был цветной. Ну да я и не жалею, что не выучилась читать. Джо, принести письмо?

– Конечно. Джоан Юнис – член семьи.

Почерк у мамаши Бранки оказался неразборчивым, так что Джоан для начала прочла письмо про себя, чтобы потом не спотыкаться, – и тут же наткнулась на затруднение.

(Юнис! Что мне с этим делать?) (Близняшка, никогда не говорите мужчине то, что ему знать не нужно. Я опускала все лишнее. Даже в вашей корреспонденции, когда вы совсем плохо себя чувствовали.) (Знаю. Кое-что довелось перечитывать.) (Большую часть я сразу отправляла в шредер. Этому письму место там же, так что подвергните его цензуре.) (Милая, ты была женой Джо, а я нет. У меня нет права цензурировать его почту.) (Близняшка, для меня выбор между правдой и добротой очевиден.) (Заткнись! Я не буду цензурировать письма Джо!)

– Никак не разберу почерк, – извинилась Джоан Юнис. – Ладно, поехали:

Дорогой малыш,

мама чувствует себя не…

– Не читай все, – перебил Джо. – Перескажи.

– Точно, – согласилась Джиджи. – Мама Джо всегда пишет всякую хрень про шумных соседей, их собак, кошек и людей, которых Джо в глаза не видел. Расскажи, какие новости, и достаточно.

(Что я говорила, близняшка?) (Юнис, я все равно не буду цензурировать. Ладно, сплетни выкину. И может, перефразирую немножко.) (Босс, вы ведь со мной согласны. Не обманывайтесь.)

– Хорошо. Твоя мама жалуется на больной желудок…

Мамочка низдарова и лекарства нипомогают. Врач говорит это ни рак желутка, да что он понимаит? У ниво на табличке написано интернист, а все знают, что интернисты – студенты, ни настоящие врачи. Зачем мы платим налоги, если всякий студент можит миня уморить какбутто я кошка или собака, которых они всегда мучиют, как по тиливизору говорят?

– Джо, твоя мама пишет, что ее беспокоит желудок, но она обследуется у интерниста – это врач по внутренним болезням, они все очень грамотные специалисты, – и тот заверил ее, что это не рак и не какое-нибудь другое опасное заболевание.

От новова священика проку чуть. Сопляк а думаит бутто знаит все. Савсем миня не слушаит. Говорит, меня лечат не хужи других, хотя знаит что это нитак. Сичас тут ниггерам все а нам ничево. Мы, белые, все здесь пастроили, кровью и потом за все платили, а стали никто. В пуликлинике твою маму заставляют ждать пока примут мексиканок! Ты только подумай!

– Она пишет, что в вашей церкви новый священник, младше прежнего. Он все проверил и убедился, что твою маму лечат как следует. Вот только очереди в поликлинике иногда длинные.

– Да и ладно, – сказал Джо. – Она все равно не работает, делать ей нечего.

У Аннамарии будит ребеночик. Сопляк-священик говорит, ей надо в роддом, а ты знаишь, какие эти они ужасные и вапще это нипоамерикански разлучать семьи. Раньше так ниделали; я об этом и сказала инспектору. Они тратют кучу денег на тех, кто этаво не заслужил, а нихотят дать нимношко приличной семье, которая всиво то хочит, что бы от нее отстали. Однаво из близнецов Джонсонов – ни каторый вылетел из школы, а катораво выпустили под залог – снова замели! Вот в их семью инспектор бы и ходила, так нет, сказала мне нилезть ни в мои дела.

– Какая-то Анна-Мария беременна.

– Джо, это которая? – спросила Джиджи.

– Младшая сестра. Ей двенадцать. Может, уже тринадцать, – пожал плечами Джо.

– Короче говоря, ваш священник просит, чтобы ее отправили в специальное учреждение для рожениц, но мама считает, что ей будет лучше дома. Еще она пишет про какого-то Джонсона.

– Плевать на него.

Малыш, мама ниполучала от тибя письма с тех пор как умирла Юнис. Из ваших саседий никто ниумеет писать? Мама очень волнуица, когда ниполучаит весточки от сыночка. Я каждый день правиряю ящик, что бы никто ниукрал письма, но нинахожу ничего от моего малыша Жозе, только рикламу и счита рас в месяц.

– Джо, она жалуется, что ты давно ей не писал. Я с радостью запишу что-нибудь под твою диктовку, пока я здесь, и отправлю экспресс-почтой.

– Подумаю. Спасибо, – без энтузиазма ответил Джо. – Сначала картина. Что-нибудь еще?

(Юнис, осталось самое сложное.) (Так пропустите!) (Не могу!)

Я видела тибя по тиливизору и чуть ниумрла, когда ты сказал, что не взял тыщу мильонов долларов, на каторые имел полное право. Ты савсем о маме нидумаешь! Зря я тибя любила, воспитывала и личила, когда ты ключицу сломал? Иди к этой мисс Йохан Бассейн Бок Смит и скажи, что бы пиристала лыбится, потомушта я этова так ниоставлю! Уже сходила к адвокату, он сказал возмеца за половину денег как толька я ему заплачу тыщу на расходы. Я ему сказала что он ворюга, но ты скажи этой мисс Смит пусть заплатит, нито мой адвокат засадит ее в тюрягу. Думаю можит мне взять всех и пожить у тебя пока она низаплатит и потом можит быть тоже. Жаль бросать старых друзей в Филли, но ктото должин о тибе заботится раз ты без жены. Для моево дарогова мальчика я на все готова.

– Джо, твоя мама видела судебные слушания по телевизору и слышала, как ты давал показания. Она жалеет, что ты отдал все деньги на создание Мемориального фонда Юнис, и считает, что лучше было оставить их себе.

Джо промолчал.

Джоан продолжила:

– Она пишет, что может взять всю семью и приехать к тебе, но по ее тону мне кажется, что она этого не сделает. Пишет, что любит тебя. Это все. Джо, я понимаю ее разочарование…

– Это мое дело, а не ее.

– Джо, позволь закончить? Из ее письма я могу сделать вывод, что она бедна. Мне тоже пришлось жить в бедности, и я понимаю, что она чувствует. Благотворительность в память о Юнис – прекрасный, широкий жест. Редкий мужчина почтит таким образом память своей жены. Я всецело одобряю твой поступок, а Юнис наверняка тобой гордится. – (Конечно, босс. Но, быть может, он немного перестарался? Джейк мог бы выделить часть денег на небольшое ежегодное пособие для Джо, чтобы хватало на еду, не более. Но Джо не принял бы даже этих денег. Так уж он устроен.) (Попробуем это исправить.) – Джо, что, если я стану платить небольшое пособие твоей маме? Денег мне не жалко, да и получать их будешь не ты.

– Нет.

– А если мне хочется? Она твоя мать; получив деньги, она тоже помянет Юнис добрым словом. Скажем…

– Нет, – сухо повторил Джо.

Джоан Юнис вздохнула:

– Надо было молча обстряпать все через Джейка Саломона. – Она постаралась запомнить адрес на конверте, чтобы все равно сделать по-своему. – Джо, ты славный человек. Прекрасно понимаю, почему Юнис была так тебе предана. Я и сама в тебя влюбилась. Джиджи, не прими это как вызов, тебя я полюбила не меньше. Но, Джо, несмотря на любезность и галантность, ты еще и немножко упрямец.

(Еще бы. Босс, человека так просто не изменишь. Отстаньте от него. И адрес запоминать не обязательно, я бы вам его и так назвала.)

– Джоан?

– Да, Джиджи?

– Не хочу тебя обидеть, но Джо прав.

– Но…

– Потом поговорим. Пора позировать. Если нужно, сбегай в сортир, пока я мою посуду. Джо не терпится начать.