– Доктор, мы ее теряем.

Закричал ребенок, начался новый мир.

– Пульс падает!

(Джейк? Юнис?) (Босс, мы здесь! Хватайтесь! Мы вас держим!) (У нас мальчик или девочка?) (Иоганн, какая разница – это ребенок! «Один за всех, все за одного!»)

Старый мир исчез, и ничего не стало.

Когда речь заходит о романе «Не убоюсь зла», критики непременно упоминают о том, что Хайнлайн во время работы над рукописью побывал на пороге смерти, и далее рассматривают роман в контексте этого события. Им вторят некоторые читатели, в отзывах попадаются такие обороты, как «написан на смертном одре» и «литературное завещание». Искушение вполне понятное, в депрессивных моментах романа и реальных событиях жизни писателя легко увидеть некоторые жуткие параллели. Проблема, однако, в том, что кризис, едва не отправивший писателя на тот свет, случился в начале 1970 года, а роман был написан в 1969 году. И этот 1969 год, кстати, не сулил писателю ничего плохого – напротив, это был год радостных сюрпризов и воплотившейся мечты. Сюрпризом было приглашение в качестве почетного гостя на кинофестиваль в Рио-де-Жанейро («…я чуть со стула не упал. Наши билеты прибыли с пометкой „VIP“, без дураков. Я думал, что „VIP“ – всего лишь оборот речи, – но, ей-богу, наши билеты были с этой пометкой. Я смеялся, пока не охрип»). На фестивале было полным-полно писателей-фантастов и других знаменитостей, там Роман Полански познакомил Роберта со своей женой, красавицей Шерон Тейт. Это была их первая и последняя встреча.

В начале июня 1969 года Джинни заметила, что муж бродит по дому со стеклянными глазами, натыкается на предметы и совершенно игнорирует кота. Эти симптомы были ей хорошо знакомы, поэтому Вирджиния не стала беспокоить врачей, она поняла, что Роберт начал работу над новым произведением. И это было замечательно, потому что «Луну – суровую госпожу» он закончил четыре года назад, и пауза слишком затянулась. Новым произведением должна была стать повесть, ориентировочно в 30 000 слов, предназначенная для публикации двумя частями в журнале «Плейбой».

Почему «Плейбой»? Этот журнал был тесно связан с американской фантастикой со дня своего основания. Хью Хефнер и его помощник Рэй Рассел были фанатами НФ и «Weird Tales», поэтому с ходу запустили в своем журнале печать «451° по Фаренгейту» Рэя Брэдбери. В пятидесятые, когда профильные палп-журналы прогорали как свечки, «Плейбой» подкармливал писателей-фантастов, публикуя их рассказы или интервью. По мнению некоторых критиков, публикация в порнографическом журнале даже добавляла авторам определенной литературной респектабельности, выводила из гетто и помогала влиться в мейнстрим. В самом деле, к семидесятым тираж «Плейбоя» составлял более семи миллионов – самый что ни на есть мейнстримный мейнстрим. В шестидесятых журнал даже начал выпуск ежегодных фантастических антологий. Для «Плейбоя» писали Брэдбери, Баллард, Дик, Кинг, Кларк, Крайтон, Матесон, Силверберг, Симмонс, Херберт, Холдеман, Эллисон, Этвуд, а также Урсула Ле Гуин, Джон Апдайк и автор «Бесконечной шутки» Дэвид Фостер Уоллес.

Помимо очевидного экономического стимула, журнал привлекал Хайнлайна возможностью сменить аудиторию. К концу шестидесятых он был полностью разочарован в фэндоме и его мумифицированных вкусах. Поклонникам нужен был «старый добрый Хайнлайн», вот только самому писателю он был не нужен – ему нужен был рост, развитие, изменение, а не литературное прозябание среди пыльных стандартов золотого века. И кстати, он вовсе не был «добрым». Что он всегда делал с удовольствием, так это хватал читателя за шиворот и тряс до тех пор, пока из того не начинали сыпаться предрассудки.

«В данный момент я могу сказать только одно: всех, кого я не смог оскорбить „Десантом“ и „Чужаком“, я, возможно, сумею достать этой вещью… Если повезет, ее осудят СДС[10] и Общество Джона Берча…»[11]

В повести предполагалось достаточное количество секса, чтобы удовлетворить аудиторию журнала, и, конечно же, не меньшее количество социальной сатиры. Тема секса к тому времени перестала быть экзотикой – уже были написаны «Любовники», «Плоть» и «Венера плюс Х», Теодор Старджон писал откровенную порнушку для «Хастлера», а читателей, укрывшихся в гетто, захлестывала Новая волна – так что Хайнлайн решил снять прежние ограничители, и если не обойти на поворотах, то хотя бы держаться вровень с коллегами. Фантастическую основу сюжета составил метемпсихоз, перенос сознания, – тоже не слишком свежая идея, но писатель добавил в нее дополнительные элементы, смену пола и симбиоз разумов. Метемпсихозом Хайнлайн интересовался давно – в середине пятидесятых многих впечатлила история Брайди Мерфи[12]. Но свидетельства были недостаточно убедительны, Хайнлайн назвал именем Брайди Мерфи кошку и отправил метемпсихоз в раздел сомнительных случаев. В романе он описывает два случая сохранения сознания после смерти. Первый, случай с Юнис, опирается на известную квазинаучную идею «самосознание есть продукт всего тела, а не одного мозга», второй же, перенос сознания Джейка, – откровенная метафизика, второй эпизод должен был добить тех, кто повелся на «научную обоснованность» первого.

Столь же лихо Хайнлайн обыгрывал и прочие классические штампы палп-фикшн – безумных профессоров, трансплантацию мозга, голоса мертвецов и тому подобное. Он старался поставить все с ног на голову – безумный профессор оказался всего лишь исполнителем чужой воли, трансплантация мозга приводит к смене пола, а мертвец вместо угроз и проклятий подбивает героя к разгульному образу жизни. Разумеется, изначально и речи не было о настоящем психологическом исследовании проблемы смены пола, Хайнлайна больше интересовали внешние последствия этого события, связанные с ним курьезы и каверзы в качестве двигателей сюжета.

«…Тут у нас возникают бесконечные проблемы с установлением личности, с деньгами, его/ее семейным положением (она была замужем), сексуальные проблемы (см. „Turnabout“ Торна Смита – нужно держаться от него подальше![13]), потому что это новое тело сексуально озабочено мужчинами, а его старый мозг сексуально озабочен женщинами, и потому он/она все равно что постоянный ток с переменным… и при этом частичка „он“ из он/она чрезвычайно заинтригован женским либидо…» – таким был план повести «Грязный старикашка» по состоянию на 18 июня 1969 года.

А началось все с того, что на писателя большое впечатление оказала статья о Национальном клубе редкой крови. От совместимости крови мысль плавно скользнула к трансплантации. «Пересадка сердца была во всех новостях, так что я экстраполировал ее и превратил в историю о трансплантации мозга и использовал совместимость крови как важную деталь сюжета, а клуб – как его эпизодический момент», – писал он. Позже он вернулся к вопросам совместимости крови, написал статью в энциклопедию и организовал национальное движение доноров крови – после того, как абстрактный интерес к теме превратился в личную заинтересованность. Но пока это был незначительный эпизод романа, не более. Что там было еще?

Расовая амбивалентность героев к этому времени стала фирменным знаком Хайнлайна, поэтому для визуального воплощения Юнис писатель повесил над пишущей машинкой два цветных фото из журналов: на одном солнечная блондинка, на другом – чернокожая «шоколадка». Эти фото помогали ему «не впадать неосознанно в расовые языковые стереотипы», как пишет Билл Паттерсон. А может, это помогало ему сосредоточиться на работе. Ну, или ему просто нравилось смотреть на красивых женщин. Почему бы и нет?

Материалы, собранные для романа, составили толстенную папку – там куча заметок, вырезок из газет, журнальных статей и прочего. В том числе есть и еще одно фото женщины, в позе лотоса из статьи о йоге. Хайнлайн много читал о йоге, буддизме, группах крови, трансплантациях, отмене Правила № 7 конкурса «Мисс Америка» (участницы должны быть белой расы), искусстве боди-арта… Однако сосредоточиться на работе и закончить вещь, как обычно, за месяц-другой не получилось. К 12 июля рукопись выросла до 60 000 слов, и на этом ему пришлось прерваться. Сначала Хайнлайн отправился в Лос-Анджелес на юбилей матери (ей исполнилось девяносто лет), затем на частном самолете своего знакомого вылетел в Орландо, потому что 16 июля должна была стартовать лунная миссия «Аполлон-11». «Я всю жизнь ждал первого полета на Луну, – писал он своему агенту, – и не намерен его пропускать!» Девяносто свечей на тортике, перелет в шикарные апартаменты «Коко-Бич», которые зарезервировал для него Ли Этвуд, встреча с астронавтами и Артуром Кларком – все это было похоже на сон или сказку. Ему было не по себе. Хайнлайн вспомнил, что в школе поспорил с одним мальчиком на десять баксов, что человек полетит на Луну не позже 1947 года. Где он сейчас, тот мальчик?