Нин Юньчжао поочередно разлил чай по чашкам.

– Просто я думаю… – продолжил он с улыбкой. – Даже бешеная собака без причины не укусит. Ее либо человек спровоцирует, либо она получит от кого-то команду. Самый худший расклад – если человек окажется прямо у нее под носом. В общем, не существует в этом мире как любви без причины, так и ненависти. Всегда должен быть повод.

Молодые люди кивнули.

– Тогда, по твоему мнению, почему командующий Лу содержит ту девушку? – спросил кто-то с улыбкой.

– Неважно, в чем причина. С нами это никак не связано, поэтому не забивайте себе голову, – ответил Нин Юньчжао.

Эти слова смели улыбки с лиц его товарищей.

– Согласно словам Нин-сюна, – проговорил один из них, опуская чашку чая, – следует ли нам закрывать глаза на неприятности из-за страха навлечь на себя беду? Тогда зачем мы учимся и стараемся сдать императорский экзамен?

Несмотря на то что все они были просто приятелями, им нередко приходилось рассуждать на серьезные темы.

Юноши с большим интересом ждали ответа Нин Юньчжао.

Хотя во всеобщей атмосфере вовсе не было напряжения, слова молодого господина Нина могли повлиять на мнение товарищей о нем, тем самым определяя близость их взаимоотношений.

Людям с разными интересами и стремлениями невозможно строить какие-либо планы – это простая истина. Разрыв отношений между молодыми людьми происходил нередко.

Нин Юньчжао улыбнулся и отложил чайные принадлежности, выказывая таким образом свое уважение собеседникам.

– Конечно же нет, – продолжил он. – Я имею в виду, что в случае возникновения проблемы необходимо найти способ разрешить ее. Однако не нужно забывать и о собственной безопасности, чтобы не погибнуть до реализации своих стремлений. В противном случае проблему не решить.

– Я понял, что ты имеешь в виду. Такого способа придерживается большинство людей, включая чиновников. Однако я не могу не восхищаться теми, кто понимает, что ничего нельзя поделать, и идет на верную смерть во имя привлечения внимания общественности, – серьезно подметил один из товарищей.

Нин Юньчжао кивнул.

– Тоже преклоняюсь перед такими людьми, – ответил он. – Я же придерживаюсь своего метода и не пытаюсь никого уверить, что он единственно верный, а также не думаю, что чужие подходы ошибочны. Что правильно, а что нет, судить может только божество, коим я не являюсь.

Нин Юньчжао улыбнулся:

– Я хочу сказать, что командующий Лу может тосковать по подруге детства или может быть сколько угодно похотливым и распутным. Это его личная жизнь, которая не имеет никакого отношения к государственным делам.

Он продолжил:

– Раз он посмел сотворить нечто подобное, значит, не боится быть раскрытым, а император и вовсе не имеет возражений. Мы же напали на него из личных принципов, хоть его поступок вовсе никому не вредит. Зато это может поставить нас в затруднительное положение. Думаю, оно того не стоит. Так мыслю не только я. Уверен, командующий Лу тоже прекрасно это понимает. Сами подумайте: с кем бы он там ни связывался, личные качества здесь не играют большой роли… Например, Го Ну-эр. Евнуха Го сурово наказал император, поскольку тот превысил свои должностные обязанности. Пока не ясно, правда это или очередная подстава от командующего Лу, но так или иначе эта история не имеет никакого отношения к моральным качествам, зато связана с законом и его долгом. Потому император и наказал евнуха.

В этот момент Нин Юньчжао улыбнулся.

– Как я уже говорил, это всего лишь мое мнение, оно не претендует на истину. – Юноша снова сделал паузу. Несмотря на улыбку, глаза его оставались серьезными. – И дело вовсе не в том, что я боюсь.

Как только молодой господин Нин замолчал, стоявший рядом товарищ рассмеялся.

– Вот почему благородного человека так просто обмануть, – произнес он, хлопая веером. – Проще говоря, даже с таким коварным и льстивым слугой мы не станем бороться тайными методами.

Нин Юньчжао улыбнулся и покачал головой:

– Нет, – ответил он одновременно и серьезно, и насмешливо. – И дело вовсе не в том, что такой метод не работает. Скажем так – толку от него ноль.

Он вскинул брови.

– Я сам выйду на улицы выступать с речью.

С этими словами он приподнял полы одежды и сделал типичный жест рассказчика.

– Поведаю о том, что командующий Лу похищает женщин и распутствует, а посрамление принцессы – непростительное преступление!

Молодые люди захохотали в голос. Тот из них, кто говорил чуть раньше, тоже расплылся в улыбке и, покачивая головой, махнул рукой. Обиды в его глазах и след простыл.

– Хочу сказать, Юньчжао, – добавил он, – очень ты похож на рассказчика, знаешь свое дело, как пить дать!

Остальные тоже рассмеялись.

– Верно, я не видел, чтобы ты слушал рассказчиков.

Чай и вино молодые люди распивали в отдельных комнатах, чтобы побыть в мирной обстановке. В главные залы они никогда не совались, поэтому практически никогда не видели выступления рассказчиков.

В глазах Нин Юньчжао неожиданно промелькнуло смущение, и он слегка улыбнулся.

А все потому, что упоминаний рассказчиков в последних письмах было чересчур много.

Подумав об этом, он непроизвольно выглянул в окно, и глаза его тотчас же загорелись.

– Я пойду.

Договорив, Нин Юньчжао распахнул двери и быстро исчез.

Молодые люди даже опомниться не успели.

– Куда это он?

Стоявший у окна юноша выглянул наружу и увидел на улице вышедшего из чайного дома Юньчжао.

– Он ведь не собирается в самом деле рассказывать людям о том, как командующий Лу похищает женщин? – улыбнулся молодой человек.

Товарищи рассмеялась.

– Конечно нет. Юньчжао снова пришло письмо. – Один из них указал на маленького слугу посреди толпы.

Все сразу узнали его: это был личный слуга молодого господина Нина. Именно он продолжал доставлять письма из Янчэна для Нин Юньчжао.

Стоявший у дверей молодой господин помахал рукой своему слуге. Тот вытягивал шею, высматривая его в чайных домах, и, наконец заметив юношу, радостно ускорил шаг.

Приблизившись к вратам столицы, Цзюнь Цзюлин остановилась.

– Юная госпожа, мы разве не будем заходить? – спросила Лю-эр.

Цзюнь Цзюлин огляделась вокруг.

– Пока не будем въезжать в город. На карте указано, что тут неподалеку есть чистый и тихий постоялый двор, к тому же он располагается на той же улице, что и денежная лавка, – ответила она, разворачивая лошадь. – Остановимся там.

Окрестности в десяти ли от столицы выглядели куда роскошней, чем все города, которые им встречались по пути сюда.

Это место носило название Бэйгуань. Тут располагалось огромное множество лавок, между которыми слонялась масса людей.

Цзюнь Цзюлин вела Лю-эр вместе с лошадью через толпу. Лю-эр изо всех сил старалась сохранять честь и достоинство, как подобает служанке юной госпожи, чтобы народ не начал над ней глумиться и обзывать деревенщиной.

– Говорят, здесь готовят лучшее вяленое мясо в столице, – сказала юная госпожа Цзюнь и потянула Лю-эр за руку.

Служанка вытаращила глаза, увидев на углу улицы ларек, над которым висела табличка с иероглифом «Дун».

– Это… – Она понизила голос: – А это место есть на карте?

Юная госпожа Цзюнь объяснила ей, что карта в столице запрещена, поэтому Лю-эр и говорила шепотом.

Какой умный ребенок. Цзюнь Цзюлин одобрительно ей кивнула.

Лю-эр рассмеялась и выпрямилась.

– Великолепно, вы все так хорошо помните, – снова прошептала она.

Кроме того раза, когда Цзюлин достала карту и мельком пробежалась по ней взглядом, больше девушка ее не доставала.

А ведь карта буквально устлана множеством надписей и картинок.

Нет ничего необычного в том, что госпожа выучила расположение постоялых дворов и денежных лавок. Но почему она помнила о какой-то неприметной закусочной?