С двух других подъёмов мужики стали вылезать. Штурм пошёл самый настоящий!

Два зомбока хватают чернокожего и тащат, он брыкается, но как–то слабо. Вскоре десятник с размаха на него опускает молоток, размазывая и разбивая тело пополам. Я же ухожу ловким выпадом в сторону от одного уродца, затем от второго, в третьего кидаю шарик, заключая в колодки. И встаю, как дурак перед вторым десятником, что с тесаком.

Тот размахивается и рубит сверху. Отпрыгиваю легко и удивляюсь собственной прыти. Ах да! Репитеры наделили меня навыками. Ну–ка посмотрим! Разбегаюсь, отталкиваюсь от лежащего тела ещё стонущей девушки и в пряжке заряжаю пяткой в нос подвернувшемуся зомбаку. Башка отлетает, тело сыплется. Следующего подсекаю длинной подсечкой, и уже на земле добиваю ударом в голову, проламывая хрупкий череп, как яичную скорлупу.

Сзади чую, как разгоняется поток горячего воздуха и интуитивно делаю перекат. Оттого чудом миную гигантский тесак, летящий наотмашь.

Вижу, что на площадке уже конкретный замес, как только мужики вывалились, зомбаков стало в два раза больше. Хилые драки, борьба в партере, волокут некоторых уже. Десятник молоточком постукивает, плюща тела, как будто у них здесь скотобойня.

Понимая, что наша атака проваливается и стена с цепями перекрыта потасовкой, решаю подраться с верзилой. Кидаю в него шарик! И он заковывает одну ногу, как капкан! Кидаю следующий, и вторая нога становится зажата. Но монстр не стоит на месте, он начинает делать тяжёлые шаги, противно шаркая колодками. Уворачиваюсь от очередного зомбака, даю ему в тыкву кулаком и кидаю третий шарик в босса, прицеливаясь в руку с тесаком.

Захлопывается, как миленькая. Покосившийся десятник заваливается. А я рвусь на него добить. Как самый настоящий ниндзя с разбега запрыгиваю на плечи оторопевшего зомбака и, отталкиваясь, лечу с вытянутой ногой на верзилу. Череп хоть и с трудом, но проламывается. Пятка застревает.

Тут же лезут твари! Одного шариком сковываю и превращаю в пыль. И больше увы нет их у меня снарядов. Цветок что–то тупит.

Уже лёжа на горячей земле, долблю второй ногой по черепушке нервно и с визгом. Удаётся высвободиться из проделанной дыры в лице верзилы прямо перед тем, как меня накрывает очередной зомбак. А сверху валятся ещё и ещё.

Выползаю из кучи живых трупов. Вскакиваю. И вижу тесак, зажатый в руке! Он большой, но я не сильно расстраиваюсь. Только удивлён, что он не спешит в пепел превращаться! Живой что ли⁇ Выковыриваю из пальцев рукоять, беру в две свои лапки, при том, что лезвие так и не смог оторвать от земли. Раскручиваюсь и постепенно поднимаю лезвие на уровень пояса, сшибая тварей и перемалывая, только лапки с головами безобразными в разные стороны разлетаются.

Наконец, верзила с пробитым черепом ссыпался в труху, площадь сразу и поредела от приспешников.

Пользуясь моментом, мужики с бабами хлынули на цепи к подъёму и полезли прямо по висящим телам, наплевав на усиленные стоны. Тем временем второй десятник обратил внимание на дерзкого супергероя, то есть меня. Тут же пошёл навстречу, попутно долбя молотком по сторонам.

Чую под запястьем, что два шарика уже подкатило! Подгадываю момент и кидаю на шаг здоровяку. С вонзившейся в голень колодкой тот оступается, и молот непроизвольно летит вперёд, куда я с трудом успеваю подставить свой тесак.

Под ударом молота лезвие раскалывается, как миленькое! Оставляя на ручке примерно треть в виде осколка. А мне это и надо. Теперь я могу размахивать метровым обрубком уже легко.

Недолго думая, кидаю шарик, целясь в лоб, и попадаю твари прямо в рот. Раздаётся треск, и башка лопается! Туша валится вперёд с грохотом. И на этот раз через три секунды рассыпается в прах. Оставшиеся шесть зомбаков следом развеиваются без следа. Площадка становится пуста! Рвусь вперёд к цепям с добегающими, которые уже вереницами с трёх сторон идут.

Рыжей девки след простыл.

А мне с несвободной рукой тяжелее подниматься, перехватываю меч в зубы и только тогда начинаю обгонять ушлых халявщиков, стараясь не тревожить подвешенных. Пытаются другие обползти, цепляются за ноги, пятками в нос всех мешающих сбрасываю.

Вылез на новую тропу, по которой стадо прорвавшееся понеслось. Я и рад, пусть разведывают. Снова путь только вперёд, и действительно, как навязчивая мысль, в башке гудит этот долбаный зов.

Теперь тропа состоит из прямоугольных плит, шириной метра полтора. Внизу всё ещё видны жернова пропасти, но уже по бокам наплывает красный туман, ослабляющий бдительность.

Поток оббегающих меня полоумных голодранцев иссякает, похоже, зомбаки возрождаются внизу быстро и прикрывают лавочку. Очень надеюсь, что не придётся всё это заново проходить. Поэтому бдю, когда тупые людишки сзади появляются.

Метров сто спокойствия, и вскоре начинают доноситься душераздирающие крики падающих. Дохожу до очередного препятствия. Ничего сложного, просто путь обрывается пропастью, по которой гуляют в невесомости крохотные островки, переправляющие на другую сторону целыми пачками. Они напоминают гладко отшлифованный щебень, и зацепиться там не за что, только сверху стоять.

Люди пытаются прыгать на них и многие срываются. Кто всё же попадает на первые, вскоре должны перепрыгнуть на другие, ибо первые, доходя до середины обрыва, переворачиваются к чертям.

Стою с краю, чтоб никому не мешать, и просчитываю алгоритм действий, засекая время, которое островки не переворачиваются.

Жаль, но здесь сыплются почти все прорвавшиеся. Проскакивают лишь единицы.

С бешеным сердцем рвусь и я! Из–за своей обуви чуть ли не проскальзываю мимо. Понимая, что так могу соскользнуть, перепрыгивая на другой, пытаюсь спешно содрать обувь. Но нихрена не успеваю! Приходится прыгать так! Меня ведёт по инерции дальше, и я прыгаю, когда островок ещё не дошёл до другого края.

И не допрыгиваю. Но успеваю воткнуть в щель отвесной скалы свой меч. Подтягиваюсь на нём и выбираюсь. Затем выковыриваю оружие, лёжа на животе. И чудом в процессе миную удар по спине, ибо мужик решил с платформочки на меня приземлиться. За это он улетел вниз. В глазах я увидел такой укор, что даже совестно стало.

Ухожу по дороге дальше. Теперь изредка обгоняют мужчины, ещё реже женщины.

Впереди арка, обозначающая врата. Иду осторожно, внюхиваюсь и вслушиваюсь. Становится душно, на языке солоно. Шум водопада начинает доноситься, и вскоре я уже вижу, как впереди с обширной скалы, что стеной на весь видимый горизонт встала, водопады кровавые хреначат небольшими отрезками. И уже там по серпантину да ёлочкой вверх прорываются крохотные обнажённые тела.

Мне до них ещё идти. На пути снова площадь с очередными зомбаками. И на этот раз мелких нет, все здоровенные. Десять верзил рубят на куски и дробят всех бегущих им навстречу мужиков. А девок хватают и насаживают на свои толстые полуметровые елдаки и с ними прям так и ходят. Бабы стонут, ножками беспомощно болтая. Ужас, в общем.

Прикидываю, чтоб мне дальше пройти, нужно хотя бы одного замочить. Но не тут то было, стоит выйти на видное место, сразу трое идут ко мне с бабами на членах.

Жуть, конечно, в пору и обосраться. Чтоб эти на дерьме поскользнулись.

Но я же каратистом стал и мечником! Лечу на первого и в прыжке срубаю бабу вместе с членом. И вторым ударом, мимо проносясь, голову сношу.

Ничего себе я быстрый. И похоже, ещё быстрее могу. Рвусь на второго, пригибаясь от лезвия его меча, срубаю ногу трухлявую. И уже с разворота по затылку бью пяткой. Можно было мечом, но что–то растяжку проверить захотелось. А она у меня теперь максимальная! Как, млять, у вандама. Только яйца при этом болезненно бьются о собственные бёдра, в этом косяк.

Могу уже рвать когти дальше. Но больно девка хороша, которую тварь хватает. Спасаю её перед самым насаживанием, снеся башку гадине. Девка, вероятно, даже не поняла в чём дело, поползла, как дура в трухе и пепле. И рванула дальше, как полоумная. За ней побежал и я, замечая, как в стороне из сталактитов возрождается уже один верзила.