– Похоже, Сан-Диего действует на тебя благотворно, брат. Куда лучше, чем Двор Вампиров.

Хадсон смотрит ему в глаза, я перевожу взгляд то на одного из них, то на другого, и мне кажется, что они говорят куда больше, чем то, что мы слышим.

– Кто бы мог подумать, что вампиры способны загорать? – наконец отзывается Хадсон, когда мы идем к нашему столу, где Иден и Хезер смотрят друг на друга влюбленными глазами над тарелкой картошки фри. Во всяком случае, влюбленными глазами смотрит Иден… более влюбленными, чем я ожидала.

– Похоже, это кольцо, которое подарил тебе Реми, пришлось тебе очень кстати. – Флинт кивком показывает на кольцо на пальце Хадсона – то самое, которое позволяет ему не пить человеческую кровь и спокойно находиться на солнце.

Мне повезло.

– Да, так и есть, – подтверждает Хадсон, и взгляд, который он бросает сначала на своего брата, а затем на Флинта, говорит о том, что он заметил то же, что и я. Что Джексон и сам здорово загорел, хотя у него и нет подобного кольца. – Ну, давайте начнем эту вечеринку.

Когда мы садимся за стол рядом с Хезер и Иден, я невольно начинаю гадать, не говорит ли загар Джексона о том, что он не пьет кровь Флинта. И если это так, то почему?

Я отмечаю про себя, что, когда вокруг будет меньше народу, надо будет спросить Флинта, нет ли у них проблем. Меня огорчает мысль, что между ними что-то идет не так, особенно если учесть, что они оба делают все, чтобы их зарождающиеся отношения работали при Дворе Драконов.

Хезер сразу же обнимает меня, и я крепко сжимаю ее спину. Мы так долго были в разлуке, и я испытываю огромное облегчение оттого, что мы снова близки. Мне никогда не надоест общаться с лучшей подругой. Мы обмениваемся замечаниями по поводу погоды, но затем напрягаемся, когда Иден вдруг визжит.

– Охренеть! – восклицает она, оторвав наконец взгляд от Хезер на достаточно долгое время, чтобы заметить нас, остальных. Она смотрит на фингал Флинта, и я понимаю, почему она удивлена. Редко можно увидеть синяк у дракона – отчасти потому, что им редко достаются настолько сильные удары, чтобы у них могли образоваться синяки, а отчасти потому, что на них все заживает очень быстро. – Что с тобой произошло?

За него отвечает Джексон.

– Он отказался побежать, когда я сказал ему это сделать.

– Ты это серьезно? – Флинт изумленно смотрит на него. – С какой стати мне было бежать? Ведь их было всего двенадцать.

– Однако ты все-таки заработал фонарь под глазом, – отвечает Джексон.

Брови Флинта взлетают вверх.

– Я получил его не от них. А из-за того, что ты швырнул в меня того парня без всякого предупреждения, что ты с ним еще не закончил и мне надо завершить начатое.

– Откуда мне было знать, что мыслями ты тогда был где-то далеко? – Джексон откидывается на спинку стула и складывает руки на груди в жесте, который слишком хорошо мне знаком. – К тому же разве люди кричат, когда что-то бросают?

– Э-э, да, так делают все, – говорю я ему. – Это самое первое, чему ты учишься, когда играешь в мяч на детской площадке.

Он изумленно хмыкает.

– Вообще-то от этого веет скукой.

Мы все смеемся, потому что разве может быть иначе?

– Ну и кем же были те люди, которые на свою беду решили вас атаковать?

Смех от этого вопроса сразу прекращается – во всяком случае, смеяться перестают два дракона и дракон-вампир.

– При Дворе Драконов по трубам несется столько говна, – отвечает наконец Иден.

– И что это за говно? – спрашиваю я, чувствуя, что у меня округлились глаза. – Нури и Эйден в порядке?

– Пока что да, – говорит Флинт. – Но, если честно, мы не так уж далеко от начала полномасштабной гражданской войны между кланами драконов.

– Гражданской войны? Как такое возможно? Мы же были там всего несколько месяцев назад на праздновании Дней сокровищ, и тогда все, как мне показалось, шло хорошо.

– Вообще-то за несколько месяцев много чего может произойти, – замечает Джексон.

– О чем ты? Какого хрена там происходит?

– Кланы проявляют все большее недовольство – по их мнению, теперь, когда моя мать лишилась своего дракона, она не способна править. Они попросили ее отречься, но она отказалась, вот они и готовятся вынести ей вотум недоверия.

Вотум недоверия? Против Нури, самой крутой драконши, которую только можно себе представить? Это кажется чем-то невероятным.

– Но они же не смогут добиться своего, не так ли?

– Не знаю. – Флинт берет воду Иден и залпом выпивает ее. – Их с каждым днем становится все больше.

– Но должно же быть что-то такое, что Монтгомери могли бы предпринять, – говорю я.

– Я не знаю, что тут можно предпринять. Похоже, остальные кланы хотят, чтобы мы все пошли к чертям. – Он произносит это небрежно, как будто это не имеет значения, но я вижу муку в его глазах, слышу ее в его нарочито бесстрастном тоне.

– Чего они хотят, – рявкает Джексон, – так это чтобы ты перестал появляться при этом их драгоценном Дворе в обществе вампира. И чтобы их королева вернула себе свое драконье сердце.

– Ни то ни другое им не светит, – со злостью бросает Флинт. – Им просто придется смириться с этим.

– А как насчет твоего отца? – спокойно спрашивает Хадсон. – Он может править вместо нее?

Флинт вздыхает.

– В нем нет королевской крови, он просто носит титул короля, а этого недостаточно для того, чтобы взойти на престол вместо моей матери

– Понятно. – Хадсон кивает, как будто это логично, хотя это звучит нелепо. Впрочем, вся эта фигня с правом первородства представляется мне архаичной. И Хадсону тоже. Это одна из многих причин, по которым сам он объявил, что отречется от престола, хотя юридическую силу его отречение обретет только через несколько недель, когда состоится соответствующий обряд.

– Ну и что произойдет, если этот вотум недоверия пройдет? – спрашиваю я.

– Что произойдет или что должно произойти? – В тоне Джексона звучит злость.

– А что, есть разница?

– Да, черт возьми, есть, – отвечает мне он. – Потому что в этом случае Флинт должен будет взять ответственность на себя и занять этот гребаный трон.

– Ты же знаешь, почему я не могу этого сделать. – Флинт пожимает плечами.

– Я знаю, почему ты не желаешь этого сделать, – бормочет Джексон. – Это не одно и то же.

Между ними возникает напряжение, похожее на туго натянутый цирковой канат, по которому под куполом ходят канатоходцы, и я не могу придумать, что сказать, чтобы разрядить атмосферу. Но тут Иден вставляет:

– Вы так и не сказали нам, кто напал на вас. Ведь наверняка это были не члены Совета, да?

Она так же напряжена, как и они, в ожидании ответа, и я ее понимаю. Одно дело – вынести вотум недоверия, и совсем другое – напасть на наследного принца драконов, напасть нагло, не опасаясь кары.

– Да, это были не они, – фыркает Флинт. – Они действуют исподтишка, чтобы никто не видел их лиц. Они наняли кого-то, чтобы напасть на нас.

– Кого-то из периферийных драконьих кланов? – спрашиваю я, потому что не могу себе представить, что кто-то еще мог оказаться настолько недальновидным.

– Хуже, – говорит Джексон с недоуменным смехом. – Они наняли обыкновенных людей.

– Обыкновенных людей? Чтобы те покончили с вами? Но это же не имеет смысла.

Однако, говоря это, я вспоминаю тот момент на улице, когда Хадсон вдруг заслонил меня собой. Он почуял какую-то угрозу, хотя ни он, ни я не заметили ничего такого, когда огляделись. Мог ли кто-то последовать за нами, чтобы добраться до Джексона и Флинта?

Эта мысль повергает меня в ужас. Мне совсем не хочется привести к моим друзьям – пусть и нечаянно – кого-то такого, кто может причинить им вред.

Но когда я говорю об этом, Флинт качает головой.

– Не бери в голову, Грейс. Я и так знаю, что они следят за каждым нашим шагом. И никакие твои действия не могут сделать эту слежку более неусыпной. И вообще, мы с Джексоном можем позаботиться о себе.