После третьего гола турки больше сосредоточились на обороне, чем на атаке, поэтому реальных голевых моментов у их ворот практически не было. Когда мяч попадал ко мне, противник сразу же грубо нарушал правила, получив за это две желтые карточки. Возможно, они мстили мне за забитые мячи. Другого объяснения у меня нет.

В концовке тайма игра полностью успокоилась. Но за минуту до перерыва я всё-таки влетел с мячом в штрафную, но в борьбе с набежавшим защитником пробил прямо во вратаря. После чего турецкий игрок наступил мне на левый голеностоп. Однако арбитр этого фола не заметил. Я не знал игроков турецкой сборной по фамилиям и именам. Запомнил только то, что это был всё тот же футболист с четвёркой на спине, который меня постоянно опекал и «доставал».

Оклемавшись от боли, я нашёл этого злодея на поле и, надеясь, что он владеет английским языком, обратился к нему:

— В следующий раз будь аккуратнее. У меня ведь ноги не железные.

— Да пошёл ты. Ноги тебе обломать надо, — зло ответил турок и сплюнул в мою сторону.

— Проигрывай достойно, — сказал я, а про себя подумал: «С этими людьми нужно быть осторожнее. Можно и травму получить. Видимо, они на меня сильно обиделись. Но это их проблемы».

Спустя минуту португальский арбитр объявил о перерыве. В раздевалке царило радостное настроение. Все шутили. Негромко играла веселая песня «Crazy Frog». Вбежал радостный Виталий Мутко, а с ним ещё парочка каких-то незнакомых мне людей. Но по тому, как они вели себя в раздевалке, я понял, что они не последние чины нашего правительства. Они подбадривали игроков. Говорили, что в случае выхода в финальную часть чемпионата мира их ждёт хорошая премия и подарки. Лишь один Сёмин нервничал. Он как никто другой понимал, что ситуация на поле может измениться в одно мгновение. Перед выходом на поле он попросил посторонних покинуть помещение и, дождавшись их ухода, произнес:

— Сейчас в соседней раздевалке турецким игрокам вставили по самое не хочу. На второй тайм они выйдут злыми как черти. Поэтому играем аккуратно в обороне и не бежим всей командой в атаку. Повторяю по слогам: не бе-жим. Наш счёт 3:0, и для ответной игры в Стамбуле он нас полностью устраивает. У нас есть хороший шанс пройти Турцию и следующим летом поехать в Германию. Всем всё понятно? Больше играем на Графа. У него сегодня всё получается, да и фолят на нём часто. Двое турок сидят уже на карточках. Глядишь, кто-нибудь из них и красную словит. А это всё работает на нас. Всё! Встали и пошли! И смотрите не обосритесь там, — сказал своё слово тренер и три раза сплюнул через левое плечо.

Когда проходил мимо него, то услышал.

— Отличная игра, Граф. Продолжай в том же духе, сынок, — кивнул мужчина.

Стадион встретил нас бурными аплодисментами. Как и ожидалось, турецкие футболисты с самого начала бросились всей командой в атаку. В первые десять минут они пытались взломать нашу оборону, но мы очень грамотно оборонялись. В одной из контратак на мне сфолил один из игроков сборной Турции. За что и получил заслуженную жёлтую карточку.

К шестидесятой минуте турки устали, и их активность слегка погасла. Потихоньку игра вновь переместилась на их половину поля. А спустя пять минут я оформил свой первый хет-трик за сборную. Дмитрий Лоськов с правого фланга навесил в центр штрафной, и Александр Кержаков переправил мяч головой на дальнюю штангу, где Билялетдинов поборолся с турком и переадресовал мяч обратно на центр штрафной, где я, находясь в гордом одиночестве, в падении через себя отправил мяч в сетку турецких ворот. Гол, и счёт становится 4:0!

Радость была запредельная. Эмоции просто зашкаливали. Уже все понимали, включая болельщиков, что игра сделана. Турция была сломлена. Осталось только добить её. Останавливаться было нельзя. Диктор стадиона в третий раз объявил мою фамилию. После этого болельщики ещё пару минут продолжали скандировать мою фамилию: «Граф! Граф! Граф!».

Пробегая мимо нашей технической зоны, я заметил, как Юрий Павлович наконец улыбнулся. «Отпустило», видимо, мужика. Бородюк показал мне большие пальцы, поднятые вверх. Затем увидел ликующего десантника и Лену, которая радостно хлопала в ладоши. Сегодня я чувствую себя героем. С такой игрой я точно стану незаменимым игроком в сборной.

Турки пару раз попытались провести атаки, но захлебнулись на подступах к нашей штрафной. На семьдесят пятой минуте мы заработали на правом фланге угловой. Я только выбрал позицию в районе одиннадцатиметровой отметки, как Андрей Аршавин удачно подал мяч, который летел точно на меня. Только немного высоко. Изо всех сил оттолкнулся от газона и взметнулся вверх. Затем нанёс хлёсткий удар головой. Успел увидеть, как мяч залетает в сетку турецких ворот, и подумать, что счёт уже стал 5:0. И в эту же секунду увидел перед своим лицом чью-то красную бутсу, после чего мне прилетел удар в лицо. Ох же… Твою мать… Как же мне больно!

Свалился на землю, словно мешок, и сильно приложился спиной об холодную землю. Чувствую, что будет хороший синяк. Но сознание не потерял. Только благодаря этому и увидел, как турок снова замахивается ногой. Он что, решил меня окончательно добить? Откатиться назад или в сторону я уж точно не успевал. Неужели моя карьера в футболе на этом и закончится? Кому нужны инвалиды?

Но тут его сбил с ног подлетевший Аршавин, прижав своим телом хулигана к земле. Остальное мне запомнилось какими-то отрывками. Стадион ревел, свистел арбитр. Вокруг бегали игроки обеих команд. Португалец что-то кричал возле меня и махал красной карточкой.

— Врача, врача сюда! — орал склонившийся надо мной капитан команды и махал руками. — Викентьевич, давай быстрее! Быстрее! Саня, потерпи, врач уже бежит.

Вокруг арбитра собрались турецкие футболисты, один из которых грубо его толкнул, и португалец упал на землю. Что они делают, дебилы? Это же просто кошмар! Они рискуют получить ещё одну красную карточку. Мои партнеры по команде встали на защиту арбитра. Началась драка. На поле выбежали несколько болельщиков, которых удержала охрана. Телевизионщик, непонятно как оказавшийся рядом со мной, чуть ли не камерой тычет мне в лицо.

Всё это я наблюдаю, лёжа на траве. Алексей помог мне присесть, и я увидел, что моя белая футболка вся в крови.

— Саня, это сумасшедший дом! Сколько ни играю, такого никогда не видел. Этот козёл тебя убить, наверное, хотел! — приговаривает Смертин.

Я осторожно ощупываю своё лицо и понимаю, что у меня разбит нос, бровь и левая скула. Нижняя губа порвана, и из неё обильно течёт кровь на мою белую футболку. Я провожу языком по ране и проверяю зубы. Два нижних зуба шатаются. Хреново! Какой же он урод! Как хорошо он мне приложил бутсой! Я пытаюсь тихонько пошевелить челюстью. Кажется, перелома нет, и это самое главное. Если нос сломан, то его можно вправить, а губу зашить. Если все аккуратно сделать, то я успею и на ответную игру.

— Ё-моё! Вот же… Нихера себе! — были первыми словами нашего доктора. — Электромобиль пусть подают и дежурную неотложку пусть подгонят. Его срочно надо везти в клинику, — повернулся он к своему напарнику, доставая из сумки перевязочные материалы.

— Андрей Викентьевич, всё настолько плохо? — наклонился к нам Смертин.

— Лёша, тут МРТ нужно делать, чтобы трещину не пропустить. Чудо будет, если перелома не найдём. Сознание Саня не терял. Черепно-мозговая травма тут маловероятна, — отвечает Гришанов, прикладывая тампоны к моему лицу. — Пиз*ец полный! Саша, ты пока молчи, чтобы губу и челюсть не напрягать.

К нам подбежали запыханные Бородюк и Игнатьев, которым уже было наплевать, что покинули техническую зону, где во время игры должны находиться запасные игроки, тренерский состав и персонал команды. На поле уже было и так много народу. Выбежали все судьи и представители ФИФА, обслуживающие наш матч.

— Вот же… — Бородюк резко замолчал, увидев камеру, и со злостью закончил: — Конь турецкий! Это же надо таким мудаком быть. Если бы не Андрей, этот ненормальный тебя бы точно покалечил. Сколько лет в футболе, впервые такое встречаю. Да ему психиатрическую экспертизу нужно назначать. Чокнутый турок!