— Ну, витаминчики можно поколоть. Активированный уголь перорально на случай возможного отравления. Капельницу с глюкозой поставлю, — предложил медик.

— Оставим его у тебя на ночь, а завтра заберём, — постановил Миня.

Зад вдруг ожгла сильная боль. С трудом сдержался, чтобы не заорать. Потом меня посадили и заставили чего-то выпить. Снова положили на кушетку и ввели в вену иглу. Не заметил, как заснул.

Воскресенье, 16.03.1975 г.

Действительно на другой день стало значительно лучше. Голова почти не кружилась, хотя всё равно ощущалась сильная слабость. Капельницу уже кто-то убрал. Помещение не имело окон и напоминало кладовку, отделанную под медицинский кабинет. Часы на стене показывали девять, когда зашёл вчерашний мужчина с бородкой в сопровождении молодой девушки.

— А проснулись? Сейчас, мон шер, не сочтите за труд повернуться на живот и спустить трусы. Сонечка вам поставит укол.

Заметив мою заполыхавшую внешность и нежелание двигаться, доктор развеселился:

— Не стоит стесняться нас, медиков, молодой человек. Моя девочка, между прочим, проходит интернатуру в клинике. Почти состоявшийся врач и, поверьте, достаточно насмотрелась на обнажённых и красиво сложенных мужчин. Капиллярное наполнение кровью кожи лица у вас, кстати говоря, свидетельствует, что все ваши хвори успешно побеждены.

Укол на этот раз получился менее болезненным.

— У вас странное тело, молодой человек, — снова заговорил доктор, — Будто его части росли по отдельности. Поверьте, я довольно таки хорошо разбираюсь в морфологии человека. Возможно, в этом причина ваших хворей.

Я молча пожал плечами.

— Хотелось бы понаблюдать вас. Не будет для вас сложным как-нибудь снова посетить мою обитель? Адрес вам теперь известен. А я со своей стороны с удовольствием готов вам помочь в любом медицинском аспекте. В вашей курточке потом найдёте мою визитку. Кандидат медицинских наук Глоцер Лев Абрамович к вашим услугам.

— Миша Чекалин. Думаю, что услуги лепилы мне не понадобятся, — постарался высказаться как можно вежливей.

— Увы, лепить мне приходилось только в далёкой юности, ещё в студентах. Лангетки учились сотворять из гипса, — похвалился врач.

— Лепила — это врач, работающий на криминал, — решился объяснить термин.

— Не смешите мои седины, молодой человек, — поперхнулся мужчина, покосившись на Софи, — Это наш то Мендель криминал? Я прекрасно знаю его с той поры, когда он писался в пелёнки. Поверьте мне, мой племянник очень любит музыку и не способен причинить ущерб даже мухе. Да, скоро будет завтрак. Ванную найдёте в конце коридора. Ваше полотенце будет висеть возле зеркала.

Доктор вышел, а я выполнил некоторые его предписания, то есть привёл себя в порядок и оделся. В коридорчике приметил телефон. Быстро подсел к нему и накрутил на диске номер квартиры Жеки. Должен же он, как нормальный советский пацан дрыхнуть по выходным подольше. Трубка натужно гукала почти с минуту, пока наконец не выдала сонный и недовольный голос друга:

— Але, вам кого?

— Твою задницу. Бодай её носорогом.

— А, Мишка! — сразу же проснулся и обрадовался Чинок, — Верно Хвост говорил, что тебя украли и на машине увезли?

— Верно, увезли. Я сейчас у доктора одного. Скажи Хвосту, чтобы срочно выезжал по адресу…

Женская рука нажала на рычажок. Не заметил, как подошла Соня.

— Меня просили проследить, чтобы вы никуда не звонили, — объяснилась она с виноватой улыбкой, — Напрасно вы так качаете головой. Миня не виноват. Он попал в пренеприятную ситуацию, а вы бы могли ему очень помочь. Он мне всё рассказал. Только не говорите ничего моему папе, прошу вас.

Умоляющий взгляд большущих серых глаз. Будто два дымчатых алмаза сверкают на притягательном лице, обрамлённом каштановыми волосами, подстриженными под каре. А кожа словно бархат. Так и хочется потрогать её руками. Фигурка ладная, округлая. Со спортом, видимо, на ты. Потискать её не мешало бы где-нибудь в укромном местечке.

— Хорошо, только дайте позвонить моему другу. У меня турнир горит. Обещаю, что ничего недозволенного не скажу, — проговорил внезапно осипнув.

Девушка понимающе улыбнулась и кивнула. А меня словно окатило жаром. Наверное, также так чувствовал себя Штирлиц в бане, когда Мюллер обнаружил на его голом теле серпасто-молоткастое тату. Злясь на самого себя, снова набрал Жеку.

— Ты чего трубку бросаешь? — развопился он.

— Захотелось, вот и бросил, — рявкнул в ответ, — Короче, заканчивай дрыхнуть и тащи свой второразрядный зад в ДКС, доигрывать мою отложенную партию. Я сам уже не успею приехать до начала. Там несложно, разберёшься.

— Ладно, не беспокойся. Доиграю, — обнадёжил хоккейный капитан.

В коридоре появилась полная пожилая женщина, радушно позвавшая нас на завтрак. Подзаправку организмов предполагалось проводить не на кухне, как я ожидал, а в небольшой опрятной комнатёнке с белыми обоями в еле заметных серебристых узорах и с картинами на стенах, с пальмами на полу и с серым сердитым котом на подоконнике. Круглый стол посередине был уже сервирован расписной фаянсовой посудой. Возле него в кресле вольготно развалился хозяин квартиры и почитывал Известия. Жестом он указал мне куда садиться и вдруг сообщил:

— В Португалии таки собираются строить социализм.

Удивительные способности у советских граждан обсуждать проблемы всего мира, только не свои.

— Не получится у них. Там нет такого уникального народонаселения, какой выращен в нашей стране, — высказался я.

И зачем только высунулся? Абрамыч озадаченно уставился на меня, затем повысил голос в сторону кухни:

— Циля, ты там не вздумала угореть, а то мы тут все давно собрались и ждём?

Вошла хозяйка, неся на сковороде яичницу с помидорами, издававшей одуряющие запахи. Еда была распределена на кусочки, аккуратно выложенные затем на белый хлеб. Получилось нечто похожее на пиццу. Доктор заметил, что так, как готовит шакшуку Цилечка, не готовит никто во всём Союзе и внимательно посмотрел на меня, будто я начну опровергать это утверждение. Я благоразумно предпочёл промолчать. Яичница действительно получилась чрезвычайно питательной и вкусной, скорее всего из-за приправ. Я хорошо наелся с одного своего кусочка. А ещё ожидали своей очереди в мой пищевод бокал кофе жестянобаночного со всевозможными бутербродами. Затянувшееся из-за смакования яичницы по-еврейски молчание нарушил доктор, обратившись ко мне:

— Учитесь, или уже работаете, молодой человек?

— Работаю. Возглавляю сектор в центральном комитете комсомола, — ответил в расчёте поразить дочку врача.

Та взглянула благосклонно своими серыми глазищами и слегка улыбнулась.

— Счастлива ваша мать, имея такого достойного отпрыска. Чтобы делать в столь раннем возрасте стремительную карьеру, надо иметь либо блат в высших сферах, либо золотую голову на плечах, — уважительно заметил Лев Абрамыч, — В вашем роду случайно не затесались потомки сыновей израилевых?

Обохрюкаться можно! Чикомама, может быть, и хулиганила где-нибудь в лесопосадках близ синагог, бухнувши непотребно, но не до такой же степени.

— Трудно сказать, — промокнул салфеткой губы, — Если подступиться к вопросу де-юре, то нет таких сведений. Де-факто даже у царей Романовых не имелось стопроцентной уверенности, что они на самом деле не Салтыковы, не Мусины-Пушкины и не какие-то там Бабкины.

— С вами очень интересно дискутировать! — заработал комплимент от доктора, — Но, скоро у меня должны появиться клиенты, которым назначено. Сонечка, проводи нашего гостя в гостиную. Там стоят цветной телевизор и диваны. С их помощью наш дорогой гость Миша может замечательно отдохнуть и набраться сил.

Не только отечественный цветной телевизор, а им оказался Рекорд-101, свидетельствовал о приличной обеспеченности семьи Глоцеров. К этому стоило бы прибавить неплохую сантехнику, явно несоветскую мебель, хрустали с вазами в сервантах и прочие приметные престижности. Вряд ли простой советский врач, пусть даже остепенённый, поднял бы подобные ништяки. Учитывая проявленный интерес к структуре моего тела, легко можно сделать вывод, что судьба свела меня с подпольным мануальщиком.