— А когда ты её напишешь?

— Да хоть сейчас. Нотная бумага только понадобится.

— Ну, ты только погляди! — всплеснула руками хозяйка, — Такие молоденькие, а уже музыку умеют создавать. Сама себе дурой начинаю казаться.

— Кто-то умеет на скрипочке пиликать, или на гитаре треньбренькать, а кто-то руководит одним из лучших совхозов, чтобы у людей на столе всегда была вкусная и здоровая пища, — нравоучительно высказался я.

Женщина засмеялась и легонько двинула мне по загривку.

— Ишь, ты какой! Правильно вас воспитала партия и комсомол. Спасибо тебе за такие слова. Очень приятно это слышать.

— Меня вообще-то мама с отцом воспитывали, — зачем-то поправил директриссу, но та пропустила мою сентенцию мимо ушей, задумавшись о чём-то своём, и вдруг предложила:

— Миш, а давай-ка ты с моими артистами сейчас встретишься на репетиции? Она у них вот-вот начнётся.

Конечно же, я согласился. Сразу последовал новый раунд экскурсии по городку. Посетили стадион, детский сад, школу. Директрисса водила меня по объектам, будто высокого гостя, сопровождая осмотр всякими комментариями с некоторой долей похвальбы. В универмаге закупились нотной тетрадью, блокнотом, шариковой ручкой и томиком стихов Сергея Есенина. Заметил, что по разнообразию товаров этот совхоз мало уступал шумиловским магазинам.

К назначенному времени подошли к модерновому трёхэтажному зданию клуба, стилизованного под шатёр. Музыканты уже вовсю лабали задорную комсомольско-бамовскую песню «Веселей, ребята» в просторной студии на втором этаже. Первым меня заметил Витёк Ларионов, подскочил и обнял. За ним с радостными криками посыпались остальные лучики. Началось шоу обнимашек. Руководительница Наташа с улыбкой протянула мне ладонь.

— Смотрите, не порвите на кусочки нашего дорогого гостя. Он нам пообещал новую песню сочинить, — сообщила директрисса под восторженные вопли пацанов, — А вот и наш Ароныч. Познакомьтесь. Композитор и певец Чекалин Миша.

Ко мне подошёл и протянул руку невысокий, худощавый человек с залысинами и забавным крючковатым носом.

— На какую тему будем писать песню? — мявкнул я, завершив все приветственные процедуры и скорчив одухотворённую морду.

— На твоё усмотрение, — махнула рукой Римма Алексеевна.

— Вообще-то перечень песен тщательно подобран для возможностей ансамбля и уже согласован с худсоветом, — как-то ревниво напомнил ей Ароныч.

— С помощью товарища Чекалина нам удалось завоевать первое место на конкурсе военной песни и стать известными. Отказываться от подарка, что может принести нам ещё больший успех очень неразумно, товарищ Драбкин, — высказалась в его сторону женщина.

Поначалу я намеревался умыкнуть для лучиков очередной шедевр у Мигули — «Трава у дома», рассчитывая подключить их к своему космическому проекту. Подумав, решил отказаться от этой идеи. За качество инструментального исполнения ребятами я абсолютно не волновался, но без правильного солиста композиция будет безнадёжно загублена. Переманить бы сюда Серёгу Скачкова из Ленинграда, что ли. Хотя, чего это я за всех заморачиваюсь. Пусть они сами свои макушки ломают во главе с товарищем Драбкиным.

Призадумавшись, решил подкинуть им что-нибудь другое, совпопсовое. Не хотелось бы вляпываться в официозную культуру, но деваться было некуда, раз сам назвался. Наметил выдать песню «Горький мёд». По звучанию она была ближе к моему вкусу, но в совпопсовом русле. И, самое главное, к вокалу требования щадящие. Написана она была студентом последнего курса новосибирской консерватории Олегом Ивановым как раз в этом году на стихи Владимира Павлинова, проживающего сейчас в Москве где-то на Арбате. Понятно, что теперь Олег слегка припоздает к собственному хиту. Напел эту вполне стоящую вещицу на гитаре. Ребята восхитились, но директриссе она не особо приглянулась:

— Больно уж она у тебя тоскливая, эта песня: «Я забуду тебя. Я тебя позабуду». Надо бы чего-нибудь такое пободрее что ли, позабористей придумать.

Даже слегка озлился, что нужно снова заныривать в совпопсу за очередной песенной поделкой. Чем же таким «забористым» удивить нашу орденоносную критикессу? Вдруг мыслишка одна затесалась мне под причёску. А что если всё же подмогнуть талантливым, хотя и безголосым ребятам своим вокалом. Думаю, я сумею с помощью своих скиллов выдать на гора нужный тембр. Вот только согласятся ли по-советски воспитанные парни раскрывать рот под «фанеру»? Если пойдут на мои условия, то так и быть, рискну мигулинской шедеврухой «Трава у дома».

Прежде, чем исполнить композицию, рассказал о своих сомнениях. Все во главе с директриссой тут же с новой силой навалились на меня разом, пытаясь вынудить влиться в их лучистый коллектив. С трудом отбился, обрисовав все выигрышные стороны использования фонограммы. Как и ожидалось парни поначалу высказали своё откровенное фе, но были вынуждены покориться властному окрику директриссы.

Песня привела в неистовый восторг всех, и даже Ароныча, не говоря уже о Римме Алексеевне. Та не скрывала радостной улыбки. Ну, конечно же, я ведь смог выдать мужественные вибрации скачковского вокала. На роль передатчика моего голоса и основного солиста назначили теперь Ларика.

Директрисса ушла по своим делам, тепло распрощавшись со мной и пообещав прислать мою машину. Мы с Лариком расписали обе композиции на бумаге. От Горького Мёда ребята решили не отказываться. Такие подарки не каждый день снегом валятся на голову. Пришлось несколько раз напеть их на гитаре и дать рекомендации по использованию инструментов.

Неожиданный нюансик в виде советского катушечника «Сонаты-304» поставил под угрозу мою задумку. Аппарат безжалостно пожирал верхние герцы и хрипел на низах. Мда, время «японцев» ещё не пришло… Зацепин! У него же есть целая студия записи с чудесной заграничной аппаратурой.

— Всё, братва. Не паникуем. Договорюсь с Зацепиным. У него в студии запишемся, — заявил я.

— О, сам Зацепин! — мечтательно взвыли лучики.

Провожать меня к машине с терпеливо ожидавшим возле неё Хвостом вышли все, включая даже технических работников. Я вспомнил о есенинском вечере в ДК Родных Простор и пригласил на него ребят. Оказалось, что они и так все собирались туда приехать. Организаторы вечера устроили хорошую рекламную кампанию творческого вечера через тематические радиопередачи.

Вторник, 18.03.1975 г.

Времени заскочить на дачу Индюка нам с Хвостом уже не оставалось, даже на треню по хоккею опаздывали. По пути сделал попытку набросать в купленном блокноте примерную структуру своего сектора согласно известным цифрам финансирования. План работ будет составлен на основе проекта технического задания, над которым сейчас трудятся мои сотрудники.

Себя любимого назначил заведующим сектором и художественным руководителем с окладом 240 ₽; Ярик станет моим заместителем, а Галя Брежнева — главным режиссёром проекта. На эти ставки набросил по 220 ₽ Диму Татарченко сделал музыкальным редактором, а Толика Лёвкина — инженером проекта, с окладами по 150 ₽ Ещё у меня имеется секретарь и красотка Жанна Лахно на должности машинистки на 110 ₽ Ассистент худрука, он же Хвост — 120 ₽ Осталось раскидать ещё почти половину зарплатного фонда на восемь-девять должностей. Стопроцентно понадобится в дальнейшем хореограф. Ему я положу 160 ₽, художнику 150 ₽, инженер-конструктору и звукооператору примерно столько же, курьеру 90 ₽ Осталось заполнить пять вакансий с примерно средним окладом в 140 ₽, включая половину галиной ставки.

Подъехали к хоккейному корту на треню и обнаружили там вместо льда обнаглевшую лужу. Температура воздуха давно уже держалась выше нуля по Цельсию. Раздевалка естественно оказалась запертой. Хоккейную команду помог отыскать Серёга Ливадин, также слегка опаздывающий. Он чесал целеустремлённо через площадь к ДКС. Обрадовались друг другу, поздоровались. Ребята в спортивках нашлись в раздевалке спортивного зала. Ждали тренера, тоже припоздавшего. Встретили меня восторженным ором и загадочными взглядами.