Кремлёвская принцесса вопреки своим угрозам никуда не уехала. Напротив, её с подругой только что на моих глазах препроводили в один из шести вип-кабинетов, расположенных в банкетном зале. Отделённые от основного пространства зала висюльчатыми шторками ниши как раз и представляли собой такие кабинеты. Многие из добропорядочно выглядевшей публики с Микиткой Михалковым во главе, ломанулись из зала, будто нечисть после третьего крика петуха. Некоторые, вроде Йоси Кабздона, наоборот, стали рваться на приём к кремлёвской принцессе. Приставленному к ней воровскому охраннику пришлось сразу же приступать к исполнению своих обязанностей. Спустя некоторое время принцесса проявила благосклонность к бизону советской эстрады и дала ему аудиенцию.

Предположив, что в один из этих кабинетов могли припрятать от меня Никсона и его орёликов, я решил проверить догадку. Продефилировал туда с фужером вина в руке. Другие кабинеты оказались пустыми, только в одном пожилой лысый хряк лапал заливисто хохотавшую маруху. Из своей норки высунулась кремлёвская принцесса и принялась зазывать к себе:

— Мишаня, лезь сюда. Посидим вместе под коньячок, пообщаемся.

— Ага, я залезу, а ты как начнёшь меня опять за задницу хватать…

— Обещаю. Будет цела твоя задница, зуб даю, — захохотала принцесса.

— Коль целый зуб поставлен на кон, то согласен я, — ответил высоким стилем.

Никуда этот Никсон со своей бригадой от меня не денется, а принцесс обижать не стоит.

Кроме французского коньячка Курвуазье, здесь на столе горделиво воздымались знаменитые вермуты Мартини и Чинзано, ликёры Лаппония и Болз, не обошлось и без Советского Шампанского. В качестве закуски привлекали внимание пустые тарталетки, которые можно было начинять, либо чёрной, либо красной икрой, а ещё пастой из крабов, грибной икрой и всякими паштетами. Ласкали глаз ломтики сёмги и горбуши. Испускали слюногонные ароматы нарезанная ветчина в обрамлении оливок, сало с прожилками со слезой. Даже обычная докторская колбаса аппетитно пахла мясом. Естественно, не были забыты нарезанные импортные сыры и не менее импортные морепродукты. Из горячего на столе маячила нетронутая утка с брокколи. Не забыты были фрукты и ягоды: виноград, киви, мандарины, бананы, выпечка в виде маленьких пирожков и пирожные.

— Молодец, что пришёл, а то Боря меня совсем забросил, как своих приятелей повстречал. Видишь, как они общаются. Я из них только Славку Иванькова знаю. Встречались когда-то в Сочи. Он работал, кажется, в сфере быта, — обрадовалась мне Галина.

— А вы сами чем занимаетесь, Галина Леонидовна? — продолжил я прерванную Секой тему.

— А ты — нахал, хоть и очень обаятельный. Так и быть, отвечу подрастающему поколению. Только для начала, давай, выпьем на брудершафт.

Я зарядил фужеры шампанским. Обвились руками с напитком и выпили, затем жарко поцеловались.

— Теперь обращаемся друг к другу только на ты, — удовлетворённо высказалась принцесса.

— Я не против, так чем же мы занимаемся, когда устаём отдыхать? — пристал я со своим вопросом.

— Для сведения тебе, милый Мишенька. Женщине при советском строе вовсе не обязательно работать. Она должна удачно выйти замуж и поддерживать семейный очаг, — Галина щёлкнула зажигалкой и закурила сигарету Мальборо, — Однако, я официально трудоустроена по ведомству иностранных дел. Если тебе вдруг захочется поехать за границу, пособлю по блату. Я вообще многое чего могу на этом свете. Так что, держись меня и будешь в полном шоколаде.

Уставший Антонов окончательно завершил свои выступления, поблагодарил зрителей за прозвучавшие наконец-то аплодисменты и отправился отдыхать к столам. Вместо него к эстраде подошёл Бриллиантовый Боря. Сека просунулся к микрофону и произнёс:

— Свой щедрый талант принёс в дар нашему дорогому имениннику артист театра «Ромэн», а теперь уже и Большого театра Борис Буряце. Поприветствуем его, дорогие гости.

Какое счастье! Кажется, про меня благополучно забыли. Заиграла гитара. Боря, растопырив руки, заголосил цыганисто «Полюби цыгана». Принцесса откинула шторки и, подавшись вперёд, застыла, внимательно слушая певца. Разговаривать дальше не было никакой возможности. Даже с Милой не получилось пообщаться, потому что Галина рявкала на нас, требуя заткнуться. По её лицу блуждало выражение неземного удовольствия.

Буряце выдал ещё пару набивших оскомину по радио и телику песен. Голос не сказать, чтобы сильный, но с некоторыми красками. Вообще, я не отношу себя к поклонникам этого жанра, и, откровенно говоря, мне претят песни с фальшивыми страдальческими завываниями. Сам Борис кроме отвращения своими показушными понтами, никаких чувств больше у меня не вызывал. Даже непонятно, как это недоразумение можно было кому-то любить.

Воспользовавшись удобной возможностью, я незаметно срулил из кабинета.

— А, вот ты где? — настиг меня появившийся непонятно откуда Сека, — Давай, подруливай к эстраде. Пора тебя представлять.

Бриллиантовый направился сразу к Галине в кабинет после выступления. Она ему оттуда подавала какие-то знаки. Проходя мимо, он ожёг меня ненавидящим взглядом. Ну-ну, мы прям-таки заледенели от ужаса.

Среди участников ансамбля привлёк моё внимание гитарист с забавной мышиной мордочкой очень юного Аркадия Укупника. Другие не были мне знакомы, но коллектив явно не ресторанный. Скорее всего, сюда пригласили антоновскую группу «Магистраль».

— Привет, Аркаша, — протянул руку остолбеневшему парнишке.

Остальные музыканты меня уже приветствовали как своего собрата. Это было важно, так как рассчитывал на некоторую неформальную помощь с их стороны. Голосом заправского конферансье Сека выдал:

— А теперь, дорогие друзья, встречайте восходящую звезду блатных песен, Виктора Токарева!

Меня такое определение жутко покоробило, даже малость разозлило. И так колотило не на шутку, да ещё и это. Тут же дамы, в некотором смысле. Хотите блатняка? Так я вам устрою вечер лирики со стриптизом, господа мазурики. В шансоне имеется масса прекрасных песен на тему любви. Взять, к примеру, творчество Жеки, Игоря Слуцкого, или Талькова. А, учитывая мой знатный скилл раздевать голосом слушателей, не забудете этого представления очень долго.

Злость мощно помогла прогнать волнение. Все присутствующие будто проснулись и заинтересованно уставились на барда с порядочно раскрученным именем. Смешно было смотреть на вытянутые лица у троицы матершинников. Галина тоже удивлённо вытаращила глаза. Её хахаль Боря Бриллиантовый смотрел скучающе.

Начал своё представление с песни Игоря Слуцкого «Время покажет». Вещь была явно не в кассу для этой публики — про честность, доброту, правильное отношение к жизни — но приняли её на удивление тепло. Похлопали. Добавил из репертуара этого талантливого автора ещё одну яркую лирическую песню «Калина красная». Потом переключился на Жеку с его «Кукушкой» и «Рюмкой водки». Не удержался вставить шпильку парой песен на цыганский манер «Уйду к цыганам» и «Звон серебряный». Музыканты мне охотно помогали на ударнике и с ритмом. Я им задавал примерный рисунок песни, а ребята быстро схватывали.

Вопреки моим ожиданиям, никто не сделал даже попыток раздеться. Не то, чтобы поприставать друг к другу. Вероятнее всего, моё либидо истощилось на Софи. Получается, что без сексуального напряжения в голосе эффекта бесполезно ожидать. Однако, носы у женской части всё-таки похлюпывали, и косметика натуральным образом растеклась по мордуленциям. Галина так аж вся изрыдалась. Натура очень уж впечатлительная. Что-то такое необычное имеется, значит, в моём голосе. Не обязательно раздевательное. Да и по наитию композиции попались самые задушевные. Хлопали мне благодарно после каждой песни.

Воскресенье, 16.03.1975 г.

Окончив своё выступление, был тут же приглашён на аудиенцию к имениннику. Он повелительным жестом велел мне сесть рядом. Говорил неторопливо, подолгу затягиваясь папиросами Родопи, не сильно разбрасываясь жаргоном, очень низким и густым с лёгкой хрипотцой голосом, покачивая головой на манер змеи из мешка факира: