Элина понимала, что для работы используют рабов. Слуг нанимают редко. И все же не теряла надежды.

Девушка соскользнула по стволу дерева на землю, порвав при этом юбки, но в сумке у нее была припасена сменная одежда, а юбки можно починить.

Надев сапожки, Элина отряхнулась, очистила одежду от листьев и веточек, взяла сумку и бросила прощальный взгляд на дом, где потеряла невинность. Затем повернулась и решительно зашагала по кипарисовой аллее в направлении дороги, ведущей в город.

Пока Элина шла по аллее, полагая, что двигается в нужном направлении, она перебирала в памяти события прошедшего дня. Каким нежным был Рене, когда в первый раз занимался с ней любовью. Ей с трудом верилось, что Рене, которого она знала, и Рене, о котором говорил незнакомец, – один и тот же человек. Но когда в последний раз они занимались любовью, он принудил ее сознаться в том, что ее влечет к нему, а это было оскорбительно.

Частые вспышки молний заставили девушку ускорить шаг. Однако гроза застигла ее. Тугие струи дождя размыли грунтовую дорогу, и Элина не была уверена, что идет в нужном направлении.

Девушка вымокла до нитки и, несмотря на то, что ночь была теплой, продрогла. Намокшие и пропитанные грязью юбки отяжелели и мешали двигаться.

Вдруг Элина заметила, что дорога сужается, и пришла в отчаяние. Как отыскать дорогу в город под таким проливным дождем? Она не может его переждать. Ведь неизвестно, когда он кончится. А ей нужно до утра отойти как можно дальше от плантации Рене. Иначе он ее найдет.

Также опасно было оставаться под открытым небом. Гроза бушевала, и девушка решила поискать укрытие.

И тут она заметила сквозь деревья слабый свет.

«Убежище!» – подумала она. Отчаяние в ее сердце сменилось надеждой.

Элина из последних сил заторопилась на огонек, спотыкаясь и увязая в грязи. Подойдя ближе, она заметила огромный плантаторский дом, очень напоминавший дом Рене.

Может быть, владелец согласится приютить ее на ночь, а завтра кто-нибудь поедет в город на лошадях и возьмет ее с собой. По крайней мере, она сможет не опасаться Рене. Вряд ли ему придет в голову искать ее здесь.

Джулия не могла уснуть. Ее мучила совесть. Боль от предательства Филиппа усиливалась с каждым днем.

Джулия подошла к окну, за которым бушевала гроза, и долго стояла так, погруженная в размышления. Вдруг ее взгляд привлекла одинокая фигурка, показавшаяся из-за группы деревьев. Едва волоча ноги, бедняжка продвигалась вперед и, насколько Джулия могла видеть, совершенно промокла.

Когда девушка подошла к дому, Джулия решила разузнать о ней побольше. Возможно, ее толкала на это совесть, отягощенная тем, что женщина нарушила обещание, данное Филиппу. Джулия оделась и спустилась вниз. Отворив дверь, ведущую к летней кухне, она вдруг почувствовала неловкость. С того места, где она стояла, через окно была видна кухарка Сесилия. Девушка, съежившись, сидела за столом, а Сесилия предлагала ей что-то выпить. Кухарка знала свое дело. С какой стати Джулия должна беспокоиться о нищей девчонке?

Она и сама не знала. Но все же по крытому переходу подошла к кухне.

Когда Джулия вошла, кухарка и девушка обернулись. Но если на лице кухарки отразилось легкое удивление, лицо девушки оставалось бесстрастным.

– Бедная крошка, ее застигла гроза, мадам, – сказала Сесилия. – Но мы приютим ее в такую ночь.

– Разумеется, – промолвила Джулия, ободряюще улыбаясь девушке.

Девушка робко улыбнулась в ответ, и в этот миг ее лицо словно озарилось светом. Джулия сразу же заметила, что одежда девушки отличного качества. Бедняжка не походила на нищую, вовсе нет.

– Почему ты не предложила девочке поесть? – спросила Джулия кухарку, которая тут же заторопилась выполнить указания госпожи.

– Я… я очень сожалею, что доставила вам столько хлопот, – сказала девушка, стуча зубами от холода. – Но я могу уйти. Я просто надеялась добраться до места, прежде чем разразится гроза. Потом начался ливень, и я… я увидела ваш огонек.

– Все в порядке, – мягко произнесла Джулия. – Не беспокойся. Мы не отпустим тебя в такое ненастье.

– Правильно, – добавила Сесилия. – Послушайся мадам Ванье и оставайся. Позволь старой Сесилии позаботиться о тебе.

Девушка побледнела.

– Ванье?

Услышав свое имя из уст девушки, Джулия вздрогнула:

– Да, а тебя как зовут?

Этот вопрос еще больше смутил девушку.

На лице ее отразились самые противоречивые чувства.

– Меня зовут Элина. Элина У… Уоллес, – едва слышно произнесла она.

«Элина», – подумала Джулия, ощутив смертельный холод в сердце. Это имя она уже слышала прежде. Оно тяжким грузом лежало у нее на совести. Но возможно, это совпадение. Каким образом дочь Кэтлин могла оказаться в Новом Орлеане?

– Скажи, Элина, куда ты направлялась в эту ненастную ночь?

Девушка заколебалась, прежде чем ответить.

– В Новый Орлеан, – наконец сказала она.

– Боже мой! – воскликнула кухарка. – Тебе повезло, что вместо этого ты попала сюда.

– По… почему? – удивилась девушка.

Джулия помрачнела:

– Потому что в городе сейчас находиться опасно. Я оставила городской дом, поскольку в Новом Орлеане свирепствует желтая лихорадка. Не может быть и речи о том, чтобы отправиться туда, дитя мое. Смерть уже унесла жизни четырехсот человек, а до конца лета погибнет гораздо больше.

Девушка опустила глаза.

– Я надеялась найти там работу, – сказала она, едва сдерживая рыдания. Взглянув на Джулию смотревшую на нее с симпатией, она продолжала: – Простите, я не хотела обременять вас моими заботами. Большое спасибо, что предоставили мне кров. Как только кончится дождь, я отправлюсь дальше.

– И куда же ты пойдешь? – спросила Джулия, тогда как Сесилия покачала головой и поцокала языком, явно удивляясь глупости этой девчонки. – Откуда ты? Ты можешь вернуться домой?

Глаза девушки потемнели.

– Я из Миссури, но… но там у меня ничего не осталось. Однако я найду себе какое-нибудь пристанище. Не беспокойтесь обо мне.

«Миссури?!» – подумала Джулия, судорожно вцепившись в край стола. Девчонка из Миссури, так же как и совратительница-соперница со своей дочерью. А Уоллес – девичья фамилия Кэтлин. Она обратила на нее особое внимание, читая завещание Филиппа, поскольку это было американское, а не креольское имя.

У Джулии болезненно сжалось сердце. Слишком много совпадений. Эта Элина и дочь соперницы, несомненно, одно и то же лицо.

Джулия еще раз взглянула на девушку. Она нисколько не походила на отца. «Должно быть, она похожа на мать», – подумала Джулия. От ярости и боли она невольно сжала под столом кулаки. Девушка прекрасна. Такой же, без сомнения, была и ее мать. Но что эта девочка делает в Новом Орлеане? Неужели ее мать со всей семьей отправилась на поиски отца? Но если это так, почему Элина одна?

– Ты сбежала от своей семьи? – спросила Джулия с внезапной резкостью в голосе.

– Нет! – ответила Элина, по выражению ее лица было видно, что вопрос больно ранил ее. – Нет, конечно же, нет. Моя семья погибла. Мама умерла несколько месяцев назад, и отец тоже.

Джулия была поражена. Умерла? Ее соперница умерла? Она почувствовала облегчение, и ей захотелось узнать побольше. Она должна о многом расспросить девушку.

Откуда она знает, что ее отец умер? И возможно ли, что она знает… Джулия побледнела, когда поняла, что девушка, должно быть, все знает о Джулии, о двоеженстве, ведь когда Сесилия назвала имя Ванье, реакция Элины была соответствующей. К тому же Элина не назвалась Ванье, хотя Джулия знала, что Филипп дал это имя также детям из второй своей семьи.

Джулия была в замешательстве. Появилась ли эта девочка здесь, потому что узнала о второй семье отца? Но почему в таком случае она даже не заикнулась об этом? Здравая мысль пришла ей в голову. Может быть, девочка думает, что Джулия не знает о существовании Кэтлин. Это вполне вероятно.

У Джулии все перевернулось внутри, когда она поняла, что Элина щадит ее чувства, пытаясь скрыть, что ее муж – двоеженец.