– Однажды тебе надоест раниться о колючки, – сказала она. – Я молю Бога, чтобы скорее наступил день, когда я смогу избавиться и от этого дома, и от тебя.

Она повернулась, собираясь бежать, но он схватил ее за руку и снова повернул к себе лицом.

– Я достаточно терпеливый, милые глазки, – сказал он ледяным тоном. – И могу подождать, пока ты признаешь свое поражение. Может быть, однажды ты даже предложишь мне свою нежность, когда убедишься, что возможность завладеть большим богатством – несбыточная мечта. Когда этот день настанет, ты можешь обнаружить, что у меня тоже есть колючки. И что они уже оставили свои отметины на твоем жестоком сердце задолго до того, как ты это поймешь.

– Я прежде умру, чем позволю тебе победить, – прошептала она, пытаясь вырваться от него.

– Посмотрим, – пробормотал он.

Он отпустил ее, и она выбежала из комнаты, стремясь поскорее скрыться от его глаз. Его взгляд ясно говорил о том, что он не оставит ее в покое, пока не получит желаемого.

Уже смеркалось, когда Элина, крадучись, спустилась по лестнице в надежде, что она не ошиблась и что возле дома действительно стоит повозка. Если приехали гости, возможно, ей удастся уговорить их отвезти ее в город. Рене не было дома. Он уехал через несколько часов после их последней стычки. Ускакал на Варваре. Элина молила Бога помочь ей убежать до его возвращения.

Ее рука в перчатке сжимала три серебряных доллара, которые она отыскала на дне своей единственной сумочки. Слава Богу, Рене не обыскивал ее, как обыскал остальные ее скудные пожитки в отеле.

Дом казался покинутым, хотя значительно усилившийся днем ветер раскачивал ставни и развевал занавески в открытых окнах. Слуги готовили обед в летней кухне. Что касается Луи, то Элина видела его в последний рал незадолго до отъезда Рене.

Тайком она пробралась к парадной двери, внимательно следя, нет ли кого в комнатах, через которые она проходила. Она выглянула в окно и улыбнулась про себя, увидев повозку и дюжего мужика, дремавшего на месте возницы. Она осторожно выскользнула из дома, но ветер подхватил дверь и с шумом захлопнул у нее за спиной. Напуганный кучер проснулся.

– Господи помилуй, что это было? – воскликнул он. Заметив стоящую рядом Элину, он широко улыбнулся. – Вы кого-то ищете, мисси?

Она помедлила.

– Да, ищу. Я надеялась, что твой хозяин может отвезти меня в город.

– Ну, он бы смог, если бы был здесь, – сказал возница, почесывая голову. – Но он сейчас в городе. Вам надо было поехать вместе с ним сегодня утром.

Элину охватило отчаяние.

– Кто твой хозяин? – спросила она настороженно.

– Мистер Бонанж, конечно. – Он гордо выпрямился. – Я кучер, которого он нанял в прошлом месяце для своего городского дома. Он совсем недавно отправил меня сюда из города. Приехал верхом, сделал кое-какие покупки и попросил меня отвезти их сюда.

– Мне очень нужно в город, может, отвезешь? – спросила она с обезоруживающей улыбкой.

Он минуту подумал.

– Отвезу. Как только вернется мистер Бонанж. Элина вытащила два своих драгоценных доллара.

– Я не могу ждать. Мне нужно уехать прямо сейчас. Если я дам тебе это, отвезешь?

Кучер округлил глаза.

– Я бы с удовольствием, мисси, но мистер Бонанж велел мне отвезти сюда эти вещи и подождать его. Он будет с минуты на минуту, так что если вы только подождете…

Она вытащила еще один доллар.

– Пожалуйста… Мой брат умер в городе позавчера, а я еще не договорилась о его похоронах. Я просто обязана сделать это. Понимаешь?

Она протянула ему три доллара. Кучер ей явно не верил, ведь на ней не было траура. Он спустился на землю, взял у нее деньги и с ухмылкой спрятал в нагрудный карман.

– Думаю, я не могу оставить без внимания такую хорошенькую мисси, как вы, когда ей нужна помощь. Хорошо. Но сначала я должен разгрузить вещи, которые мистер Бонанж отослал со мной.

– Прекрасно, я тебе помогу.

Однако она была не готова к тому, что повозка забита огромным количеством коробок. Не обращая внимания на протесты кучера, она быстро вытаскивала коробки, легкие и тяжелые, и относила на парадную террасу.

– Я думаю, нам следует внести их в дом, мисси, – сказал возница, но она заявила, что у них нет на это времени.

Она как раз ухватила еще одну коробку, когда стук копыт заставил ее похолодеть.

– Здравствуйте, мистер Бонанж, – услышала она бодрый возглас кучера. – Рад, что вы все же вернулись до того, как мы уехали.

– Уехали?

Словно в оцепенении, она продолжала двигаться вперед. Слишком поздно! Она всегда чуть-чуть опаздывала, будь он проклят! Стараясь держаться спокойно, она поставила коробку и обернулась к своему тюремщику.

Рене смотрел на нее в упор. Она набралась мужества и с достоинством встретила его взгляд. Пока кучер говорил, Бонанж не отрывал от нее глаз, в которых не было ни тени улыбки. Но когда холодная усмешка проскользнула по его лицу, Элина содрогнулась.

– Мисси сказала, что ей нужно в город, распорядиться о похоронах брата, – рассказывал кучер. – Я сказал, что должен дождаться вас, но она хотела уехать сразу.

– Вероятно, мисси не знала, что я уже распорядился о похоронах ее брата. Я вернулся, чтобы сопровождать ее в город.

Она уставилась на него, потрясенная. С какой стати ему заниматься похоронами Алекса? И что это будут за похороны, учитывая его отношение к Алексу?

– Думаю, следует тебе напомнить, Холси, что твой хозяин я, а не мадемуазель Уоллес, – продолжал Рене. – Я отдал тебе приказ, и никто не может его отменить, даже гость. Впредь не забывай об этом. Теперь закончи разгрузку и отгони повозку назад в конюшню.

Кучер посмотрел на Элину, которая даже не взглянула на него. Потом достал из нагрудного кармана ее три доллара.

– Честно говоря, сэр, мисси дала мне три доллара, чтобы я отвез ее в город, а то бы я не согласился поехать. Сдается мне, тот, кто платит такие большие деньги, должно быть, дошел до отчаяния. Я только отдам ей их назад, если вы не возражаете. – Он начал подниматься по ступенькам к Элине, но голос Рене остановил его.

– Оставь себе эти три доллара, Холси. Мадемуазель Уоллес они не понадобятся. Рассматривай их как плату за разгрузку повозки, эту работу должен был сделать Луи.

И когда в следующий раз кто-нибудь предложит тебе деньги, чтобы ты пошел против моей воли, помни, что я единственный, кто властен тебя уволить. Понятно?

– Да, сэр, – пробормотал Холси, торопливо убирая три доллара в нагрудный карман.

– Прекрасно.

Когда Холси перенес последние несколько коробок на террасу позади Элины, Рене ловко спрыгнул с коня и привязал Варвара к столбу. Холси прошел мимо него, забрался в повозку и тут же исчез за углом дома, тогда как Рене широким шагом взбежал на террасу.

Элина встретила Бонанжа с пылающим от гнева лицом.

– Как ты посмел отдать ему мои деньги?! Ты не имел права!

Ее страдания, казалось, его нисколько не взволновали.

– А ты, мадемуазель, не имела права заставлять моего кучера выполнять твои распоряжения. Ты что, не могла дождаться меня и выяснить, исполню ли я твои пожелания? – небрежно заметил он.

– Пожелания? – растерянно спросила она, застигнутая его словами врасплох.

Он указал на коробки, сваленные вокруг них.

– Я тороплюсь в город, чтобы купить тебе рисовальные принадлежности, а, вернувшись, застаю тебя затаскивающей их вверх по лестнице, словно какие-то мешки с зерном. К тому же узнаю, что ты подкупила кучера, чтобы он помог тебе бежать. Полное отсутствие благодарности, – сказал он сурово, с неодобрением покачав головой. – В следующий раз я буду вынужден действовать жестче.

Она оглядела террасу, впервые обратив внимание на тонкие прямоугольные предметы, завернутые в бумагу и перевязанные бечевкой, – без сомнения, холсты. Тревожное восклицание сорвалось с ее губ, когда она заметила, в каком беспорядке они свалены.

Тут она вспомнила, как он сказал, что за великодушие надо платить.