– Разгром? – спросила она с притворным удивлением.

– Не изображай невинную овечку, Элина, тебе меня не провести! Немедленно отвечай, зачем ты это сделала?

– Просто хотела побольше узнать о вас. – Она равнодушно пожала плечами. – Но не запомнила, в каком порядке лежали эти бумаги, и поэтому сложила их, как сумела, хотя старалась сделать все наилучшим образом.

Он схватил ее и рывком повернул к себе.

– Не смей больше лгать мне! – в ярости проговорил он, сжав ее плечи. – Ты представляешь себе, сколько понадобится часов, чтобы привести все в порядок?

Элина поняла, что он разгневан гораздо сильнее, чем ей показалось.

«Отпусти меня!» – хотела она крикнуть, но из горла вырвался лишь хриплый шепот.

– Несомненно, ты самое большое несчастье, с которым мне пришлось столкнуться в жизни, – начал он.

Она попыталась стряхнуть его руки с плеч, но они лишь соскользнули ниже, увлекая за собой рукав ее сорочки.

Девушка застыла, в ужасе глядя на свое оголившееся плечо. Проследив за ее взглядом, он уставился на ее, обнаженное тело не в силах отвести глаз. Медленно опустив руки, он, наконец, по-настоящему разглядел ее. Ярость по-прежнему сверкала в его глазах, но что-то еще засветилось в них, когда он заметил, что она не одета.

Элина подтянула рукав на место, от смущения ее бросило в жар. Он наблюдал, как краска разливается по ее телу от шеи до округлости нежных грудей, виднеющихся в вырезе сорочки.

Он поднял глаза на ее лицо, и, когда взгляды их встретились, девушка, с трудом переведя дыхание, бросилась к кровати. В смятении она сдернула простыню и завернулась в нее.

Минуту он медлил, уставившись на нее так, словно намеревался совершить нечто непристойное.

– Оденься! – наконец приказал он. – Я жду тебя внизу через пять минут.

Элина без колебаний подчинилась ему, опасаясь, что, если она ослушается, он может передумать и вернуться. В безумной спешке она оделась, все еще сгорая от стыда. Никогда в жизни ей не приходилось общаться с мужчиной в столь… непрезентабельном виде!

Вместе с тем она не могла не признать, что в глубине души ожидала чего-то подобного, и унижение, которому ее подверг жестокий тюремщик, было наказанием за совершенный ею опрометчивый поступок. Впервые она пожалела о том, что выбрала накануне столь изощренный способ продемонстрировать свой гнев.

Поспешно причесавшись и уложив волосы в мягкий пучок на затылке, Элина бегом спустилась по широкой мраморной лестнице мимо молоденькой служанки, глазевшей на нее с откровенным любопытством. Внезапно она резко остановилась на последней ступеньке, заметив Луи и Бонанжа.

Стоя к ней спиной, Бонанж давал какие-то распоряжения Луи. Его силуэт четко вырисовывался на фоне дверного проема. Он был неотразим в своем черном элегантном сюртуке, изумрудно-зеленых обтягивающих брюках и начищенных до блеска ботфортах. Темные густые волосы волнами обрамляли лицо. Глядя на его широкую спину, Элина проклинала его за то, что он так привлекателен. О, почему она обречена, испытывать к нему физическое влечение? Какой демон завладел ею?

Постепенно до нее дошло, что он одет на выход. «Он что, собирается повезти меня куда-то?» От страха к горлу подступила тошнота. Элина подкралась ближе, стараясь выяснить, как он собирается ее перевозить. Но едва она заметила двух верховых лошадей, из которых одна была под женским седлом, он обернулся и увидел ее.

– Я не поеду с вами, – попятившись, прошептала она с округлившимися от страха глазами. Она решила сопротивляться до последнего.

– Непременно поедешь, – сказал он спокойно, – Мы отправимся по тем местам, которым ты с таким пренебрежением нанесла вчера большой урон, учинив разгром в моем столе. Я хочу, чтобы ты увидела, сколько человеческих жизней и средств к существованию затронула твоя мелкая пакость и какой она нанесла ущерб. – Он схватил ее за руку и потащил за собой на террасу.

Страх оказаться верхом на лошади боролся в ней с желанием показать ему, что она не раскаивается в содеянном и не испытывает никаких угрызений совести. Она не могла заставить себя сесть на лошадь. Но он не должен видеть ее страх, потому что воспользуется этим.

– Мадемуазель умеет ездить верхом? – участливо спросил Луи, заметив, что она смотрит на лошадь с нескрываемым ужасом.

– Конечно, – ответила она, вся дрожа.

Элина понимала, что, если откажется ехать верхом, Бонанж никогда не поверит, что она дочь Филиппа, поэтому усилием воли заставила себя выпрямить спину. Она должна побороть этот глупый страх навсегда. И она сделает это.

Не говоря ни слова, Бонанж помог ей подняться в седло. Она, было, подумала, как это женщины вообще могут удерживаться в такой штуковине. Но Бонанж не оставил ей времени для размышлений. В считанные секунды он вскочил на коня и направил его вперед по проселочной дороге. Она неуверенно последовала за ним, пытаясь припомнить те немногие знания о езде верхом, которые получила в детстве. Позднее Алекс пытался давать ей уроки верховой езды, но безумный страх помешал ей усвоить большую часть того, чему он старался ее научить. Подавляя все усиливающиеся приступы тревоги, она, вцепившись одной рукой в луку седла, другой рукой несмело пыталась управлять поводьями.

По счастью, лошадь – судя по всему, спокойная кобыла – была озабочена только тем, чтобы не отстать от своего спутника. Она почтительно поспешала рысью вслед за жеребцом Бонанжа, в то время как Элина была полностью поглощена тем, чтобы удержаться в седле. Ужас охватывал девушку все больше и больше, но она со всей решимостью старалась побороть его. Как только всадники достигли открытой дороги через поля, и Бонанж пустил Варвара галопом, лошадь Элины, последовав его примеру, тоже пошла в галоп. Внезапный рывок лошади заставил девушку запаниковать. Она резко натянула поводья, желая остановить лошадь, но испуганная ее странным поведением кобыла поднялась на дыбы.

Элина пронзительно вскрикнула. Бросив поводья, она обеими руками вцепилась в луку седла, а несчастная лошадь понесла. Элина ничего не соображала и не могла пошевелиться, а ее лошадь неслась напролом сквозь заросли сахарного тростника. Все, на что девушка была способна в этот момент, – это удерживаться в седле, вцепившись в него побелевшими пальцами, и шептать горячие молитвы Господу о спасении.

– Пожалуйста, Господи, не дай мне погибнуть, – шептала она, как и тогда, много лет назад, когда ее случайно заперли в конюшне.

Сначала Бонанж ничего не заметил, он все еще возмущался поступком Элины. Однако, услышав ее крик и увидев, как она несется прочь, проклял себя за то, что не следил за ней. Очевидно, она пытается сбежать. Но при этом портит посадки его сахарного тростника!

Кипя от ярости, он пришпорил коня и бросился за ней. Но когда расстояние между ними уменьшилось, он увидел волочащиеся по земле поводья и понял, что она потеряла управление. В считанные секунды он был уже рядом. Ловко схватил поводья и придержал своего жеребца. Лошадь Элины тоже убавила шаг. Она порядком устала.

Как только обе лошади остановились, Элина спрыгнула на землю и, подобрав юбки, с рыданиями бросилась через заросли тростника, не обращая внимания на то, что молодая поросль цеплялась за одежду. Мгновение Бонанж смотрел ей вслед с неописуемым удивлением, затем соскочил с коня и последовал за ней. Но раньше, чем он догнал ее, она споткнулась и упала на землю, словно подкошенная.

Когда он наклонился и хотел помочь ей, она отпрянула от него. Глаза ее были полны ужаса.

– Пожалуйста, не заставляй меня снова сесть на это животное! Я сделаю все, что ты хочешь, только не заставляй меня снова ехать на лошади!

Он поспешно опустился возле нее на колени и привлек к себе.

– Черт возьми, дорогая! Что случилось?

– Лошадь побежала так быстро, так ужасно быстро… Я натянула поводья… Она вскочила… Я… я отпустила…

– Тебе приходилось прежде ездить верхом? – спросил он, хотя не нуждался в ответе на этот вопрос.

Видимо, она не только никогда не ездила верхом, но боялась даже подойти к лошади.