Первое наше знакомство состоялось у Зарецких. Они приходились какими-то дальними родственниками моим друзьям Вадиму и Наде Малининым и с самого своего приезда в Нью-Йорк упорно пытались вписаться в нашу компанию. В тот вечер Антон и Марина Зарецкие отмечали вторую годовщину своего пребывания в Америке. Их первые шаги в Нью-Йорке мало напоминали тот ад, через который пришлось пройти почти всем остальным. Зарецкие привезли из Москвы понастоящему большие деньги, которых хватило и на покупку роскошного трехэтажного дома в Стейтен-Айленде, и на антикварную итальянскую мебель, и на две новые машины, и даже на приобретение доли в ресторане Малининых «Эдем». Откуда у них были такие средства, никто не знал — спрашивать было неудобно, а сами они на эту тему распространяться не желали. Однажды на мой прямой вопрос Антон ответил, что они квартиру свою в Москве выгодно продали и дачу в Кратове. И хотя у меня по математике в школе «двойка» была, а сегодняшние российские цены мне известны только приблизительно, я как-то интуитивно почувствовал, что некоторые арифметические правила тут определенно нарушаются.

Семья Зарецких состоит из самих Антона и Марины, их почти по-картинному красивой, молчаливой, прекрасно воспитанной, серьёзной и всем своим видом показывающей, что она очень «правильная» девушка, дочери Даши и престарелой Марининой матери Розалии Францевны. Это очень оригинальная старушка, вся скрюченная артритом и ещё какими-то неведомыми болезнями, но при этом всегда одетая в старомодные длинные платья с явно недешевыми и столь же явно не вчера сработанными ювелириыми украшениями, а также до полного умопомрачения накрашенная. Розалия Францевна имеет обыкновение присутствовать на всех сборищах у Зарецких, хотя сама она, сидя за столом, ничего не ест, не пьёт и никогда не произносит ни единого слова. Даже не здоровается ни с кем и не прощается никогда. По-моему, я и голоса её ни разу вообще не слышал.

Короче, я бы к Зарецким в жизни не пошел, но, поскольку заранее было известно, что Алёна приведет туда своего Аполлона, соблазн посмотреть на это новое чудо света оказался сильнее моей врожденной лени и благоприобретенной нелюбви к хождению в гости. Тем более что и нелюбовь-то это скорее так — нелюбвишка.

За столом (огромным, из цельного куска черного мрамора, уставленным роскошной посудой, антикварными серебряными подсвечниками и конечно же самыми разнообразными деликатесами и напитками) Эдик держался скромно, но с достоинством, в общем разговоре участия ие принимал. Понимал, конечно, что к нему присматриваются. Из-за этого и вся обстановка была поначалу какой-то не такой, как обычно. Мы старались казаться естественными и ноэтому чувствовали себя скованно. Нам падо было делать вид, что мы не разглядываем Аполлона, не оцениваем cro. Нам надо было притворяться, что ничего из ряда вон выходящего не происходит, но при этом не упускать ни одного его жеста.

В общем, дурацкая была обстановка, и разговор шел дурацкий до тех пор, пока наш новый знакомый не опрокинул на себя только что налитый ему Аликом полный фужер водки. Потянулся через стол за салатом «оливье» и рукавом задел. Залил свой новый костюм, который, как мы уже знали от Алёны, она сама ему купила в подарок на всеамериканский праздник — День отца. «Нет, ты не думай, детей у него нет, — сказала она по телефону Татьяне, — но мне так хотелось ему что-нибудь подарить, а у него как раз ничего приличного надеть не было».

Наши дамы сразу захлопотали вокруг Эдика, начали стряхивать с него водку, предлагать салфетки, соль. А он, как вскочил из-за стола, когда перевернулся фужер, так и остался стоять — с растопыренными руками. Вроде бы даже покраснел немного, но лёд, как говорится, был уже сломлен. По крайней мере, лучшая половина присутствующих уже точно прониклась к нему самыми теплыми чувствами, а Марина даже принесла какие-то мужнины брюки, чтобы гость мог переодеться.

— Он очень умный мужик, — наклонившись ко мне, сказал в этот момент Алик.

— Почему ты так думаешь? — спросил я.

— Потому что он специально это сделал. Чтобы его пожалели. Нестандартный ход. Далай-лама, наверное, научил.

Судя по тому, каким тоном это было сказано, я понял, что добром вечер у Зарецких ие закончится.

..— Нет, вот ты как специалист мне скажи, — говорит Алик, — как же можно всерьёз о гороскопах этих рассуждать, когда известно, что все они составлялись в древности, чуть ли не в Шумере ещё, так как египтянам они уже точно были известны. А с тех пор все эти знаки зодиака сместились на тридцать градусов…

— Да, о прецессии древние астрономы не знали, — совершенно спокойно говорит Эдуард. Именно так он нам представился.

— О чем? — спрашиваю я. — О рецессии?

— Прецессия — это колебание земной оси, — поясняет Алик и продолжает развивать свою мысль. — Изначально двенадцать знаков зодиака соответствовали двенадцати одноимённым созвездиям, но из-за уже упомянутого смещения созвездие Тельца сегодня соответствует знаку Близнецов, созвездие Близнецов — знаку Рака и так далее. Получается, что, если человек появился на свет, скажем, первого апреля — в международный день дурака, — астрологи говорят, что он родился «под знаком Овна», а на самом деле солнце находится в этот день в созвездии Тельца. Я понятно излагаю?

— Не совсем, — говорю я.

— У тебя же не первого апреля день рождения, — говорит Татьяна. — Что ты так волнуешься?

— А когда? — спрашивает Эдуард.

— Что когда? День рождения? Двадцать первого октября, — говорю я.

— Все ясно, — говорит Эдуард.

— Что ясно? — усмехается Алик. — Ну что из этого может быть ясно?

— Весы, — говорит Эдуард. — Знак Венеры. Эти люди хотят нравиться и иметь признание, но при этом никогда не откажутся от своих принципов ради аплодисментов.

— Но это же прямо противоположные качества, — ехидно замечает Алик.

— Ничего подобного, — говорит Эдуард и обращается ко мне: — Разве я не прав, Алексей?

— Меня можно Лёшей называть, — говорю я. — А вообще-то я думаю, что вы правы и что эти качества вполне могут уживаться в одном человеке.

— Весы — очень интересные люди, — продолжает воодушевленный моей поддержкой наш новый знакомый. — Они живут в настоящем времени и очень предприимчивы. Активность у Весов невысокая, им необходимо сотрудничество с другими людьми. Им нужны партнеры, потому что в одиночку они никогда не могут закончить начатое дело. Правда, партнер должен быть такой, который позволяет им сохранить индивидуальность.

— Так предприимчивые или с низкой активностью? — опять усмехается Алик.

— Подожди ты, не мешай человеку, — говорю я, так как все больше и больше начинаю узнавать в рисуемом Эдуардом словесном портрете самого себя.

— Весы — очень творческие натуры, — говорит, не обращая на нас никакого внимания, он. — И вопреки мнению многих астрологов, они вовсе не ленивы. Особенно интенсивной их деятельность становится после 29 лет, так как тут вступает в силу цикл Сатурна. Весы — знак Воздуха. У них высокий интеллект, они постоянно в поиске знаний и новых идей. Очень интересуются психологией, человеческими отношениями. Умеют советовать, помогать людям в решении личных вопросов. Редко дают выход раздражению, но если вдруг вспылят, то сразу же выскажут все, что у них накопилось. Они и через пятьдесят лет помнят нанесенные им обиды и постоянно напоминают об этом. Правда, гнев их быстро улетучивается, и остается одна подавленность.

— А что, Лёш, действительно похоже на тебя, — говорит Володя, который, не считая Алика, знает меня из всей этой компании лучше всех.

— Да там в каждой фразе противоречие, — опять не выдерживает Алик. — Они все специально так говорят, чтобы, во-первых, человеку приятно было, а во-вторых, чтобы, благодаря набору прямо противоположных черт характера, узнать себя мог бы практически каждый.

— А вот Алику вы можете гороскоп составить? — вмешивается в разговор Мила. — У него тридцатого марта день рождения.