Шато сперва усердно хлопал в ладоши, а потом тоже впрыгнул в круг и утянул с собой меня. Я сначала растерялся, а потом спьяну стал выделывать коленца ногами, смешав твист, чарльстон и рок-н-ролл в танцевальный микс. Раздались смешки.

— Что это ваш друг танцует? — я услышал, как спросил кто-то у Шато.

— Что умеет, то и танцует, — ответил тот. — Он же русский, из Ленинграда.

— Из Ленинграда? Тогда он молодец, клянусь честью!

Известие о том, что я из Ленинграда, пошло по кругу. Смешки прекратились, и удары в ладоши стали сильнее. Когда танец закончился, круг смешался и меня подхватили под руки сразу несколько человек. Я чуть не стал яблоком раздора, потому что каждый тянул меня к своему столу, непременно выпить за дружбу народов. В итоге, я совсем окосел.

Выручила Тинатин. Она не только сама освободилась от посторонней опеки, но буквально, силой утянула из чужих рук, пьяного меня.

— Ваше благородие порядком нарезалось, — констатировала она, — чувствую, нам пора восвояси.

Когда мы вернулись к столу, тут же змеем искусителем нарисовался Гиви, спросил:

— Дорогие гости, чем вас еще угостить?

— Я бы выпила чаю, — бескомпромиссно заявила Тина.

— У нас еще полно вина! — запротестовал я.

— Дама хочет чаю, — мягко упрекнул меня Гиви.

— Гиви, он алкоголик, да? Только о вине и думает, — пожаловалась Тинатин, с фальшивым сочувствием.

— Какой алкоголик, — засмеялся Гиви. — Нормальный мужчина, да. Раз с такой, вах, красавицей приехал. Какой вам чай — крепкий или слабый?

— Крепкий, если можно, — попросила Тина.

Вернулся Шато.

— Я устала, — заявила ему Тина. — Можно уехать?

— Желание дамы — закон! — провозгласил Шато. — Мы поедем, мы помчимся на оленях утром ранним…

Мне показалось, что он плохо держится на ногах. Как же мы поедем? Не то, чтобы я беспокоился, будучи сам сильно нетрезвым, но по инерции опасался.

— Едем. Где Гиви? — сказал Шато. — Надо попрощаться. Невежливо…

Как назло, Гиви не было видно в зале.

Адамчик примчался к нам с подносом, на котором стояли три бутылки шампанского, и ваза с конфетами.

— От них, — сказал он и показал глазами на щекастого с товарищами.

— Я никого из них не знаю, — удивился Шато. — Но, это не имеет значения. Адамчик! На тот стол ответных шесть бутылок шампанского! — он отсчитал пару десяток. — И чтобы все разом!

— Я не смогу отнести шесть бутылок за раз.

— Возьми тележку. Учить тебя, что ли?

— Это можно, — Адамчик умчался.

— Что за гусарство? — холодно удивилась Тина.

— Не осуждайте меня, мадемуазель! — сказал Шато. — Это наш древний, прекрасный обычай. Если мы сейчас же не уйдем, они нам пошлют двенадцать бутылок.

— В таком случае, поспешим, — сказала Тинатин с неприкрытым сарказмом, — не то в заведении Гиви иссякнут запасы шампанского.

Я взял бутылку и попытался читать этикетку. Чтение давалось с трудом, пытаясь сфокусироваться, я закрывал то один, то другой глаз, от чего бутылка смещалась по азимуту и пропадала из виду.

— Да ты совсем плох, надо выйти на воздух, — сказала Тинатин.

Когда мы выходили из зала, Адамчик осторожно катил к противоположному столику тележку, уставленную дребезжащими бутылками шампанского.

Проснулся я в мягкой постели. Не сразу понял, где. Первое время глаза никак не желали фокусироваться. Рядом кто-то сопел. Я протянул руку и нащупал, что-то мягкое и теплое, даже горячее. «Что-то» фыркнуло, сбросило мою руку и принялось сопеть дальше, а я почувствовал неудержимое желание сходить по-малому. К этому времени, сообразил, что, во-первых, нахожусь в собственном номере, а во-вторых, спал почему-то в брюках, хоть и босиком. Рубашка вместе с носками валялась на полу рядом с постелью. Обернувшись, обнаружил торчащую из-под одеяла женскую головку с копной растрепанных каштановых волос. Тем временем позывы к мочеиспусканию стали нестерпимыми и соскочив с ложа, я стремглав понесся в уборную.

Там, сделав все неотложные дела, преодолевая лень, забрался под душ, сполоснулся и почистил зубы, всё-таки гостья в номере. Кто же это? Неужели… мучимый любопытством, я собрался вернуться в зал и сразу по выходу из уборной чуть не налетел на Тинатин. Девушка была злая, голая и лохматая.

— Господи, долго как… думала обоссусь… да, дай же пройти.

Шествуя к ложу, я слышал её журчащий ручеек, пытаясь вспомнить обстоятельства вчерашнего вечера. Но всему мешал, только что увиденный кадр, прошмыгнувшей мимо, невероятно сексапильной особы — от того плоть моя неудержимо воспряла, а мысли сбились в кучу. Как мы оказались с Тиной в одной постели, что мы там делали? Во благо ли это мне было или во зло? Ничего неясно. Сколько в мире тайн. Непроницаемая завеса тайн.

Стих шум воды в ванной и через несколько секунд в комнате появилась Тина. Посвежевшая, улыбающаяся с приглаженными волосами цвета влажного каштана и по-прежнему голая. Излишней стыдливостью девушка, очевидно, не страдала. Вытереться она не удосужилась — оставляла за собой мокрые следы и все тело было в капельках воды. Подошла к окну, встала на носочки, закинула руки за голову и с наслаждением потянулась, аж застонала. Я жадно пялился на нее.

В наше время, это называлось фитнес-бикини — соревнование фигуристых, при этом, подкачанных девчонок. Так вот, Тину можно было хоть сейчас на подиум выставлять, только бикини все-таки надеть для приличия. Сходства с моделями добавляло ещё и полное отсутствие волос на теле. Скажем честно, в те лохматые годы, ноги и подмышки женщины брили редко, разве что артистки да балерины, не говоря уже про лобок — его и вовсе никто не эпилировал, даже порноактрисы. Оливковая кожа Тины была девственно чиста. Раньше я думал, что она просто загорелая, но теперь видел полное отсутствие следов от купальника.

— Чего уставился? — с подозрением спросила девушка, сощурив глаза.

— Э-э… было бы странно не смотреть, на такую красоту.

— Красоту, говоришь? — она расцвела в улыбке и словно смутившись, запрыгнула под одеяло рядом со мной. — Я в баню стесняюсь ходить — тетки шарахаются, говорят: мышцы, как у мужика, и сама, как курица гриль.

— Сами они курицы… неощипанные. Ты классная! Спортсменка, что ли? Железо тягаешь?

— Делать мне больше нечего! — хмыкнула Тина. — Мы от природы такие.

— Кто это, «вы»?

— А ты не знаешь? — опять прищурилась она. — Значит, тебе и знать не положено. Ну, ты и наклюкался вчера, в зюзю — она села в постели и потянулась за сигаретами. Одеяло сползло, обнажив, неожиданно крупные, для её тонкого тренированного тела, античные груди с темными вишнями сосков.

— Здесь осторожней надо быть, грузин хлебом не корми, дай гостя споить, –чиркнула спичкой, прикурила, выдохнув облако ароматного дыма.

— Еле вчера от Шато отвязалась. Пришлось сказать, что я твоя любовница, тогда только отвял, — при этих словах, она бросила на меня испытующий взгляд.

— Любовница… — смущенно повторил я. — Тинатин… извини… у нас что-нибудь было?

— Как, ты не помнишь? — она удивленно округлила глаза. — Дорогой, у нас была восхитительная ночь любви!

— Что, правда?.. — от этих слов, я немножко сник.

Увидев мою реакцию, она расхохоталась.

— Конечно, правда! Но, к сожалению, ты забыл снять брюки, так что любовь у нас была сугубо платонической, — она чмокнула поверх ладошки и дунула в мою сторону. — Такой же, как этот воздушный поцелуй. Шампанское будешь?

— У нас есть шампанское? — возликовал я.

— Шато всучил тебе те три бутылки, что презентовали нам в ресторанчике Гиви. Не помнишь? Они в холодильнике.

— Помню, конечно, — соврал я и подсмыкнув трусы устремился к холодильнику.

Тина, попыхивая сигареткой, следила за мной с нескрываемым интересом.

Бутылки лежали в маленькой морозилке пирамидкой и даже не замерзли, видать морозилка хреновая. Я извлек одну, откупорил. Она открылась даже без хлопка и пены — слишком остыло. Разлил в бокалы и поспешил обратно к ложу.