Вот только он может и не знал, что получить по лицу жесткой умелой ладонью порой больнее, чем кулаком. А тот парень бить умел. Гнида…

— Мне было тяжело терпеть это здесь — я постучал себя пальцем по лбу — Физическую боль я терпеть умею без проблем.

— А еще та девка мерзко хихикала аккомпаниментом каждому его удару, да? — заметил он как бы вскользь, внимательно изучая меня своим фирменным взглядом.

— Да — подтвердил я — Это добавляло злости.

— Это моя ошибка, Амос — вздохнул он и кивнул на мой стакан — Пей.

— Я слишком часто начал пить алкоголь. Не самый обычный напиток.

— Ну так и дела у тебя теперь не самые обычные — рассмеялся Инверто и постучал пальцем по красной черте — Главное не забывать меру, сурвер.

Кивнув, я взял свой почти полный бокал и выпил половину, больше утоляя жажду. Быть пьяным не хотелось, но этого я и не боялся — Инверто действительно знал меру и все его коктейли были «дамскими» как сказал бы с презрением какой-нибудь бывалый сурвер.

— Вот — на стол со звоном легла стопка монет — Пятьдесят динеро.

— Я вроде как у вас на зарплате — сказал я, глядя на деньги.

— Это бонус за внеурочные — усмехнулся Инверто и на стопку опустил еще две монеты по десятке — И еще двадцатка как небольшая компенсация за мою ошибку. Ну и вот еще кое-что специально для тебя.

На стол лег непрозрачный пластиковый пакет — достаточно плоский и вроде как с мягким содержимым. На мой вопросительный взгляд Босуэлл пояснил:

— Там пара новых футболок. Серая и черная. Несколько пар носков и трусов. Считай это вещевой компенсацией за испорченные вещи.

Я опустил взгляд на плечо, но увидел только застиранную синюю ткань. Мои испачканные кровью и пылью вещи лежали свертком с той стороны двери, рядом с ящиком, где запиралось все содержимое карманов посетителей, прежде чем они войдут в кабинет Инверто Босуэлла. А на мне была принесенная девчонкой из внэксовцев старая футболка и слишком большие для меня черные шорты.

— Эти вещи тоже оставь себе — пригодятся как домашнее — добавил Инверто — Допивай коктейль, и я налью тебе еще. Ну и поясню кое-что важное. То, что ты должен понять сегодня раз и навсегда, Амос. А если не поймешь — наши пути разойдутся.

— Ого — невольно вырвалось у меня.

В несколько неспешных глотков допивая коктейль, скрывая донышком бокала часть лица, я задумался о его словах. О его предупреждении, если не угрозе. Мне хочется терять эту работу?

Ответ пришел сам собой после того, как увидел стопку монет, пакет с вещами, после того как вспомнил его поддержку ранее. Нет. Я не хочу «расходиться» с Босуэллом и ВНЭКС — по крайней мере пока что.

— Слушаю внимательно — чуть сипло произнес я, отдавая пустой стакан.

— Закуришь?

— Нет.

— А я сверну еще. Хотя, честно говоря, я курю меньше десяти самокруток в год и по большей частьи они просто тлеют у меня в пальцах. Но так мне лучше думается. Осуждаешь?

— За что?

— За бесполезную трату ресурсов.

Подумав, я пожал плечами:

— Табак и должен сгорать.

— Но у меня сгорает впустую, а другой сурвер получил бы удовольствие, не упустив ни единой затяжки.

— Табак всегда сгорает впустую и всегда во вред. Зараза, подсаживающая на наркоманскую привычку, убивающая легкие и другие органы. Курение — враг сурвера.

— Сказано четко и громко как в лозунгах.

— Оттуда и взято — признался я — Они висели на стенах школьного спортзала. А еще я бегун и курение точно не для меня.

— Так ты историк или бегун? Бегущий историк?

— Может и бегущий — улыбнулся я.

— Но точно не убегающий, да? — поставив перед мной очередную порцию смешанного зеленого коктейля, налитого строго по красную черту, он глазами указал на по-прежнему лежащий на столе снимок, где я «пикирую» на челюсть врага — Ты атакуешь.

— Я не сдержался — признал я очевидный факт — И ударил в ответ.

Босуэлл наставил на меня палец:

— А вот это уже ложь, Амос! Или как минимум искажение и умалчивание…

— Не понял…

— Ты не ответил — ты сорвался. Глядя на этот снимок, что ты видишь, парень?

— Ну… через секунду кому-то сломают челюсть — попытался пошутить я, но Инверто никак не отреагировал и я добавил — Я вижу себя.

— Нет, Амос. И ты, и я, и все, кто посмотрит на этот снимок, сразу скажут, что они видят безумного отморозка и несчастную жертву. Отгадаешь, где тут жертва, а где отморозок?

— Я явно не жертва.

— Вот тут ты прав! И никогда больше не говори, что ты просто «ударил в ответ». В ответ бьют кулаком, сурвер. В ответ могут пнуть. Могут повалить на пол обидчика. Но подпрыгнуть и приземлиться ногами на голову живого человека, чья голова лежит на железобетонном полу… это не ответ ударом на удар, Амос. Нет. Так поступают только отморозки. Психопаты — он снова постучал пальцем по снимку — Просто взгляни на свое лицо. Похоже оно на лицо дающего сдачу?

— Нет.

— И снова верный ответ. Это лицо алчущего даже не крови, а смерти отморозка. Попади этот снимок в руки любого судьи — и он без долгих раздумий признает тебя виновным. Понимаешь?

— Понимаю — вздохнул я — Мой ответ был… чрезмерным?

— Это не подходящее слово. Ты должен благодарить судьбу, что ты не случилось самого страшного. Ты вообще понимаешь, что мог убить его? Его череп мог треснуть под твоими ногами как гнилая тыква! И все — человека нет. Да он молодой тупой придурок со спермотоксикозом. Но это не лишает его права на долгую жизнь.

— Я понимаю — повторил я.

— Хорошо — кивнул Инверто и щелкнул зажигалкой — Хорошо, раз понимаешь. А теперь ответить мне, Амос — разогнав дым ладонью, он посмотрел на меня — Ты отморозок?

— Нет — ответил я, возможно выдержав слишком долгую паузу — Я не отморозок.

— Ты полностью уверен в этом, парень?

— Полностью.

— Хорошо — он снова кивнул и, отложив самокрутку на край древней как сам Хуракан мраморной пепельницы с эмблемой СурвМаунтинс, постучал пальцами по столешнице — С отморозками я не работаю, Амос. Никто не работает с отморозками. Да их порой используют в своих целях втемную, но потом списывают со счетов, запирая в тюрьме, отправляя во внешнюю разведку, где они быстро погибают, но я сам с отморозками не работаю никогда. И знаешь почему?

Я настолько поразился его словам «используют отморозков втемную, чтобы потом запереть в тюрьме или отправить на смерть в разведку» — у нас в Хуракане⁈ — что не сразу сообразил, что от меня ждут ответ:

— Почему?

— Потому что отморозкам в целом незнакомо самое главное для меня и наиболее уважаемое для меня слово и понятие. А с такими я не работаю. Догадаешься, о чем я говорю?

— Сегодня даже пытаться не буду — я слабо улыбнулся — Устал…

— Понимаю — кивнул он — Тогда я назову тебе это слово и помни, сурвер, что это слово и это понятие наиболее важно для каждого разумного человека. И это слово — самоконтроль. Если он у тебя есть, то я буду работать с тобой не взирая на твои убеждения, принципы, религию, принадлежность к партии и всю прочую мишуру, обрамляющую каждого человека.

Выдержав его взгляд, я кивнул, давая понять, что понял его посыл.

Самоконтроль…

— Без самоконтроля — мы просто бешеные похотливые животные — продолжил Босуэлл — А самоконтроль, как и друг, познается в беде. В обычной рутинной ситуации легко сдержаться. Но куда тяжелее проявить выдержанность и сохранить трезвость мышления, когда какой-нибудь ублюдок схватил тебя за ухо заточенными когтями-медиаторами. Да это больно. Да это бесит. Да хочется убить ублюдка. И пусть хочется! Самоконтроль не о желаниях. Он о умении управлять своими поступками, Амос. И если он у тебя есть — мы сработаемся. Если же ты продолжишь прыгать людям ногами на лица…

— Спасибо — просто ответил я — Я запомню. И сразу отвечу — у меня есть самоконтроль, Инверто. И впредь я не позволю себе подобное как с тем парнем…

— Да уж будь так добр. Ты должен был стать каноничной жертвой — а ты человеку на лицо прыгнул. Перебор! Станешь отморозком в глазах других — и тебе прекратят верить, Амос. Тебя начнут сторониться. Отморозки неуправляемы и непредсказуемы. А кому нужен по соседству тот, кто в любой момент может взорваться и наделать дел?