— Да я не собирался ничего про… — тут я осекся, поняв, что все же собирался.

Мне нужно получить информацию о том фото и о своих родителях. У меня был еще один способ узнать нужное, но встречаться с отцом лично я пока желанием не горел. А может трусил…

Пожав плечами, я спросил первое, что пришло в голову:

— Можно взглянуть на мою карточку в твоей картотеке?

— Конечно же нельзя — он откровенно наслаждался отказом.

— Там ведь нет ничего криминального.

— Зато там есть мои мысли о тебе, как и о каждом на кого имеется карточка.

— А зачем ты рассказываешь всем о картотеке?

— Потому что стоит им узнать — и они тут же начинают вести себя куда сдержаннее и приятней, что всегда облегчает ведение моих дел. Полагаю, они начинают считать мою картотеку неким аналогом Ауры и не хотят ее пачкать.

— И вот мы тут беседуем, потом я уйду, и ты сразу же достанешь мою карточку и сделаешь на ней пару новых пометок?

— Если узнал что-то важное — да, конечно. И перед тем, как начать беседу я обязательно пробегусь глазами по его карточке. К слову — сегодня я уже читал свои записи о тебе. И подготовился, зная, что кое-что ты у меня обязательно попросишь — наклонившись, он громыхнул ящиком стала, вытащил пухлую картонную папку, опустил на столешницу и с силой толкнул ко мне лови — Ты ведь хотел узнать о прошлом твоих родителей, когда они состояли во ВНЭКС?

Папку я поймал, с силой прижал к столу и только потом медленно кивнул. Тут он полностью предугадал мой запрос — впрочем, вряд ли это было сложно после того, как он сам и послал мне фото. Прищурившись, оценив выражение моего лица, Инверто усмехнулся и кивнул:

— Ловля на живца. Я был уверен, что ты придешь.

Опустив глаза, я взглянул на обложку.

«Архив ВНЭКС. Шестой уровень. Подразделение Фольк. Том I».

— И это будет твой первой оплачиваемой работой, Амос. Забери эту папку, а моя помощница даст тебе рюкзак с еще тремя и допотопным, на работающим портативным сканером. Оцифруй данные и перенеси в накопители своего сурвпада, после чего доставь моему секретарю вместе с оригиналами. Я не люблю бардака, а здешний архив… это нечто кошмарное. Чулан с гниющей макулатурой. Пусть подразделения Фольк больше не существует, но так оставлять это нельзя. Займись этой порцией, а как прожуешь — приходи за следующей.

— Спасибо — произнес я, бережно держа папку.

— Тебе придется подписать соглашение о неразглашении. Данные не секретные, но это внутренние документы ВНЭКС и обращаться с ними ты должен соответственно.

— Их не увидит никто кроме меня. Почему подразделение Фольк перестало существовать?

— Оно было расформировано после того, как там что-то произошло. Деталей я не знаю — но надеюсь, что ты прольешь свет на архивы.

— Я пролью — пообещал я, вставая — Спасибо за доверие, мистер Босуэлл.

— За разумную дозу доверия — поправил он меня и снова постучал по литровому пластиковому стакану — Видишь эту красную черту, отмерившую нижнюю четверть?

— Вижу.

— Знаешь что это?

— Стакан — наследие прежних времен. А красная черта — разумная мера сурвера. Черту провели уже мы — сурверы Хуракана.

— Верно — он удовлетворенно откинулся на спинку стула — Значит, знаешь историю этих стаканов и слышал о кампании, призывающих их уничтожить? История смешная, мелкая, но поучительная.

— Не слышал о такой истории.

— Эти литровые многоразовые бадьи попали к нам в последний день перед закрытием Хуракана. Кто-то из тех, кто до последнего момента стаскивал к шлюзам все, что попадалось под руку, перехватил беспилотный грузовик и пригнал его сюда. Изначально грузовик направлялся от склада автоматической гига-фабрики ВестПик в заказавшую стаканы забегаловку быстрого питания в городке рядом с главным входом в Хуракан. Вместе со стаканами там были и отпечатанные пластиковые меню — список блюд надо сказать простенький, все же самый конец так называемой Эры Заката. У меня есть одно такое меню. Коллекционный предмет. И там указано, что литр переслащенной шипучки стоил в четыре раза дешевле, чем поллитра питьевой воды, а если ты заказывал детское комбо, то получал такую бадью бесплатно. Представляешь? — он удивленно покачал головой — Это уже не изобилие… В любом случае сурверы были рады получить больше тысячи крепких пластиковых посудин. Одна проблема — те, кто начинал из них пить, с каждым разом наливали все больше и больше. Больше чая или кофе, больше воды, больше алкогольного пунша — риска поднималась и поднималась, сурверы пили все больше и больше. Их тянуло наполнять до самых краев, что превращало их в людей старого мира — в тех, кто не знал меры ни в чем, кто вечно брал больше, чем мог потребить. А это недопустимо. Вот тогда и было принято решение напомнить сурверам о том, что всегда должна существовать разумная мера — он постучал пальцем по опоясывающей низ стакана красной линии — Вот это напоминание. Разумная мера во всем — кредо сурвера. Вечеринки, пьянки, удовольствие, ненависть, сладкая шипучка, закадычная беседа или алкогольный пунш — во всем должна быть разумная мера, сурвер. В том числе и в доверии. Понимаешь?

— Понимаю.

— И по этой же причине не на публике я пью из потасканного жизнью исцарапанного пластикового стакана с красной линией. Ты понял для чего?

— Чтобы напоминать себе о разумной мере в питье?

— И в доверии. Красная линия, сурвер, красная линия, которую никогда и ни в чем нельзя переступать.

— Я понял — повторил я.

— Ну теперь твоя очередь.

— Очередь в чем?

— Должен же я узнать тебя получше, сурвер. Что нового в жизни?

Я пожал плечами и снова опустился на стул:

— Да ничего. Пробежка, сон, работа.

— Работа?

— Отпахал ночь в рыбных садках Якобс. Вряд ли это интересно…

— Почему же? Расскажи, как прошла твоя смена, Амос. Только рассказывай, как есть. Сколько заплатили? Кем работал? Был там кто-нибудь из рода Якобс?

Удивленно хмыкнув, я старательно вспомнил все, что происходило той ночью на территории Якобс — а не происходило ничего — и рассказал, как есть, добавив подробностей, описав тех, с кем работал и с кем возник небольшой конфликт. Дождавшись, когда я закончу, Инверто Босуэлл поморщился и покачал головой:

— Это ты зря, Амос.

— Зря указал на плесень в трубе?

— Тут ты поступил правильно. Я говорю о твоей оплате.

— Мне заплатили очень неплохо, а я при этом палец о палец не ударил.

— Речь не о количестве динеро. Ты согласился на оплату сэндвичами — вот в чем проблема. Так низко себя ценишь?

— Заплатили мне в динеро. А сэндвичи шли бонусом.

— Если дают бонус — то в следующий раз пусть он тоже будет деньгами — сказал Босуэлл — Причем всегда. Скажи, Амос, а если работяги после смены, получив уговоренную оплату, по пути на выход цепляют несколько сэндвичей с того стола — на них наорут? Еду заберут? Еще и по шее дадут?

— Нет, конечно. Род Якобс всегда старается накормить работяг — машинально ответил я и тут наконец-то понял…

— Тебя пусть не купили, но дожали и так уже твоими сэндвичами, Амос — рассмеялся Босуэлл — Всегда бери деньгами! А если берешь вещью — то только той, что тебе действительно нужна и которую не сможешь получить иным способом. Если захочешь сэндвичей — иди купи на заработанные деньги и съешь все сидя в красивом кафе, а не над ямой с рыбьим дерьмом. Сначала тебя покупают деньгами и сэндвичами, потом предлагают меньше денег, но больше дешевой жратвы, а потом уже предлагают поработать только за еду и глоток спиртного. А почему так происходит?

— Ну…

— Потому что ты позволяешь им изменить свое мышление. А еще даешь им подправить к худшему свою самооценку, сурвер — рассмеялся Босуэлл — Всегда бери деньгами. А дальше уже сам решишь, как с ними поступить. Кстати, по моим расчетам у нас останется куча еды и литров сорок пунша — могу я заплатить ими тебе за работу по оцифровке данных?

— Смешно…

— Так я могу?

— Возьму деньгами — буркнул я — По стандартной ставке, если такая есть.