— Сейчас пар разгоню, — голос Захара звучал где-то рядом и вроде бы совершенно спокойно. — Старайся дышать не глубоко и не части. Поехали.
По спине, по ягодицам, по ногам вдруг мягко зашелестели влажные горячие листочки. Они гладили, как будто немного щекотали и… И это было скорее приятное ощущение, чем нет.
Да, что-то очень-очень приятное. Уля чувствовала, как это мягкое поглаживание веником нравится ей все больше и больше. И даже будит в теле какое-то странное томление, будто…
Поглаживание сменилось звонким шлепком.
— Ай!
— Нет, это еще не ай. Дыши, как я сказал. И по возможности молчи.
Ульяна пыталась молчать. Пока веник шлепал не сильно. А потом удары стали усиливаться. Спина, ягодицы, ноги. Сверху вниз, снизу вверх, бока. Ей казалось, что дышать уже нечем. Но и кричать тоже не получалось, не хватало воздуха.
Было не больно, нет. Было очень горячо. Наконец, Ульяне стало казаться, что еще чуть-чуть — и она просто закипит.
— Все, хватит, — Уля попыталась приподняться на локтях
— Не хватит.
И, будто мало этих коротких, приказным тоном сказанных слов, ее еще и прижали за шею обратно к полке.
Сначала Уля задохнулась вощением. А потом — чем-то другим. Каким-то острым непонятным чувством, которое вызывала крепкая мужская ладонь, удерживающая ее за шею.
Так, это что такое?!
Ладонь исчезла, а сумбур в мыслях — остался. Нет, так нельзя.
Но… Наверное, она впала в какой-то транс — горячий воздух, ритмичные шлепки по всему телу и… И само тело как-то странно теперь на все это реагировало.
— Переворачивайся. Буду с другой стороны парить.
Он это, мать его, серьезно?!
— Мне достаточно, — в этот раз Уле не стали мешать встать. Но она почему-то не торопилась подниматься, лишь приподняв голову с локтя. Поворачивать лицо она не хотела. Смотреть на Захара — тоже.
И уж совершенно точно она не позволит ему смотреть на себя голую спереди. Ладно, по заднице он ее отлупил веником. На этом — все.
— Ложись на спину, — раздался все тот же практически невозмутимый голос. — Грудь и лоно руками прикрой.
Лоно?! Где он, мать его, выкопал это слово — лоно?! Пока Ульяна размышляла над этим, безусловно, самым важным в данный момент вопросом, ее подняли за локти и посадили на полку. Подняли не резко, аккуратно, даже голова не закружилась.
Ульяна смогла смотреть только в лицо Захару. Она себе просто запретила смотреть куда-то еще. И он тоже смотрел ей только в лицо.
Захар был румяным, именно румяным, не красным, как вареный рак. Выражение глаз не разобрать. И шапка куда-то делась.
— Тебе… тебе не жарко? — вдруг почему-то спросила Ульяна.
— Да что ты все за меня переживаешь и спрашиваешь — не холодно ли мне, не жарко ли мне, — каким-то непонятным тоном, будто с раздражением даже ответил Захар. — Мне нормально. Нет, мне просто отлично. — А потом легко толкнул ее в плечо ладонью. Аккуратно, придерживая за спину, опустил. — Вот так.
Вот так. Вот как?! Как она оказалась лежащей на спине, голая, перед голым мужиком, прикрываясь только двумя собственными руками.
Два часа. Конечно, все дело в двух часах. Через два часа уже можно. Твою мать… Ой, что бы сказала на это мама…
Теперь прикосновения веника были совсем другие. Сначала он гладил. Потом шлепал. Но совсем иначе, не так, как со стороны спины. Легко пошлепывал, будто скорее ласкал. А от этого непонятное томление в тело вернулось. И снова этот странный будто транс, но какой-то другой. И глаза открывать не хочется. И не хочется, чтобы это прекращалось. И внезапно вдруг захотелось опустить руки. Открыться.
— Все, — раздалась хриплое. Ульяна открыла глаза и поняла, что фигура Захара у нее расплывается перед глазами. Она смутно видела, как он протягивает ей руку. — Давай помогу.
Она села, а потом медленно встала. Ульяна совершенно не понимала, что с ней происходит. Что-то происходит, очевидно. И все из-за человека, стоящего рядом.
— Ты гад, — выдохнула она вдруг беспомощно.
Ульяна не хотела на него ругаться. Она злилась в первую очередь на саму себя. На собственное… непонятно что. А в следующую секунду ее поцеловали. Таким жарким и влажным поцелуем, который был гораздо жарче и влажнее, чем весь воздух в этой парной.
***
Она развернула свою мумию и легла. Умница. И красавица.
Мой любимый цвет. Мой любимый размер. Нет, конечно, в детском мультике было не про это. Но именно такие слова и всплыли в голове.
Идеальная. Ну, идеальная же! Прямо не знаешь, за что хвататься взглядом. Задница — просто огонь! Круглая, пышная, особенно на фоне отчетливо выраженной талии. Бедра — как надо, крутые, гладкие. И ножки хорошенькие, аккуратные, икры округлые, а лодыжки изящные. В общем, вид сзади — огонь огненный в огне.
Захар снова вернулся взглядом к шикарной женской попе. Там, ниже, так призывно темнела глубина. Вот бы Ульяну сейчас задрать, на колени поставить и как следует отодрать.
Захар вздохнул. Будто мало ему горячего воздуха, так теперь еще и кровь от головы отлила окончательно. Отодрать — это обязательно. Но сначала — веником.
Когда она перевернулась и оказалась на спине, вся эта затея перестала казаться Захару такой уж веселой. У него реально кружилась голова. Стояк — такой сильный да еще при такой температуре — уже практически болезненный. Кому, к черту, нужны уже эта парная и этот веник. Надо выбираться отсюда в предбанник, а там…
Но с упрямством, которое просыпалось всегда так некстати, Захар продолжил махать веником. И смотреть. Ульяна лежала с закрытыми глазами, прикрывая себя руками. Не очень-то много она от Захара спрятала. Такую пышную грудь одной изящной женской рукой не прикроешь, так, соски только не видны, а все остальное — пожалуйста, любуйся. Низ живота, где смыкались ноги, был целиком прикрыт женской ладонью, но это ненадолго.
Долго так Захар просто не выдержит. Что-то было во всем этом… что-то совершенно необычное. Необъяснимое. Перед ним лежала роскошная молодая женщина, полностью обнаженная, с густым румянцем на щеках, с растрепавшимися светлыми волосами. Эта женщина прикрывала, как могла, свою наготу. Нет, она не прикрывалась от Захара. Теоретически, она прикрывала самые нежные места от жара и чтобы, не дай бог, случайно не попало по ним веником. Хотя какой уже там веник. Захар и так не шлепал, а гладил ее этим веником. Но в самой позе было что-то такое, что будило все древние мужские инстинкты разом. Те самые, которые сложно да и не хочется анализировать. Но не поддаться им — невозможно.
Захара реально вело. Все плыло перед глазами. Сейчас они доупражняются тут.
Хватит!
Он поднял Ульяну за руку. У нее был совершенно поплывший взгляд. От жары? От ситуации? От того, что Захар с ней делал? От чего?! А когда она хриплым срывающимся голосом сказала ему «Ты гад!», он с наслаждением отпустил себя.
Гад, конечно. Не спорю. И ужасно, просто по-гадски тебя хочу.
Ульяна стояла безвольно, просто позволяя себя целовать. Нет, все, хватит при такой температуре кровь разгонять! И Захар потащил Ульяну из парной, через помывочную, в предбанник. А там плюхнулся на широкую лавку и потянул девушку на себя. Она что-то слабо пискнула, но он взял ее руки, положил их себе на шею — и поцеловал в губы. Вот тут целоваться и все остальное делать гораздо удобнее.
Как же сладко оказалось с ней целоваться. Захар целовал мягкие губы и расплетал пальцами спутанную косу. Скользил языком в горячий женский рот и отпускал на волю чуть влажные пряди. А потом, положив одну руку Ульяне на спину, другой чуть надавил ей на плечо, заставляя откинуться на его ладонь.
Дай рассмотреть.
Охрененная. Идеальная круглая грудь мячиком. Соски такие, что Захару показалось, что у него слюна побежала из уголка рта, и он непроизвольно облизнулся. А потом все же поднял взгляд на ее лицо.
Ульяна смотрела на него совершенно ошарашенным взглядом.
Эй, нет-нет-нет. Давай, ты не будешь сейчас приходить в себя, включать разум и заднюю. И задавать всякие дурацкие вопросы из серии «Что ты делаешь?!». Что надо, то и делаю. Все же так хорошо идет, не надо этому мешать.
