Но сегодня это было больше похоже на попытку объединиться с гораздо меньшей группой. Я подумал, не разделились ли кланы на какое-то время. Иногда плохая погода или трудности с припасами делали это неизбежным. Мы не всегда могли путешествовать одной группой.
Джулиус тоже заметил разницу, и мы вместе вздохнули с облегчением, когда на горизонте наконец показалась кучка разбросанных палаток.
Сегодня Элисса ехала верхом с Элфриком, и я был рад побыть один, собираясь с мыслями перед воссоединением со своим народом. Не часто мне приходилось возвращаться с известиями о неудаче, и я просто надеялся, что наш отец все еще будет гордиться тем, что нам удалось. В следующий раз Майлзу так не повезет.
Я пустил Балтиана галопом, и мы помчались к дому. Хотя я и был бы очень рад вернуться с вестью о смерти Майлза, прошло столько времени, что я был просто рад вернуться. Может быть, я и был взрослым мужчиной, но мне не хватало утешения, которое давало общество моей матери, и мудрость моего отца. Мне было не стыдно признаться в таких чувствах, и я буду наслаждаться каждым моментом в их объятиях, когда мы воссоединимся после стольких месяцев.
Однако первое лицо, которое я увидел, добравшись до палаток, было не лицо моей матери или отца: это была Валентина. Она была, как всегда, безукоризненно одета, ее темные волосы были тщательно заплетены в косу. Но что-то было не так в ее взгляде.
— Валентина, как неожиданно обнаружить, что ты ждешь меня здесь, — сухо сказал я, останавливая Балтиана рядом с ней. Ожидаемой жеманной улыбки не последовало, и я нахмурился, наблюдая, как она сопротивляется желанию поиграть в наши обычные игры в ухаживания. Или, как я полагал, ее игры были направлены на ухаживание, а мои — на то, чтобы поддразнить ее за упорную преданность.
На ее лице все еще отражались сдерживаемые эмоции, и она неловко сцепила руки, как будто не могла решить, как выразить то, что пыталась сказать.
— Магнар… — начала она, но Джулиус своим появлением прервал ее.
— Валентина! Какой сюрприз видеть тебя здесь, ожидающей моего дорогого брата. Надеюсь, ты не занималась этим каждый день последние несколько месяцев? — Он одарил меня насмешливой улыбкой и соскользнул с седла. — Где все остальные?
Я проследил за его взглядом, устремленным на пустое пространство между палатками, и внутри у меня нарастало беспокойство. Что-то было не так. Помимо того, что лагерь был намного меньше обычного, все остальное тоже отсутствовало. Вместо обычного хаотичного хора фехтования на мечах, рубки дров, игр детей и фырканья лошадей воцарилась зловещая тишина.
По моему позвоночнику поползли ледяные мурашки. Я тоже спешился, бросив поводья Балтиана Элфри, когда он остановил свою лошадь рядом со мной.
— Где наша мать и отец? — Спросил я, в моем сердце пока не было места думать о ком-то еще.
— Твоя мать в своей палатке, — начала Валентина, ее рука потянулась, чтобы схватить меня за запястье, когда я начал проходить мимо нее. — Но Магнар…
Я оттолкнул ее в сторону и побежал к палатке моих родителей в центре лагеря, а Джулиус был прямо рядом со мной. Что бы ни случилось, я не хотел слышать это от Валентины, я хотел услышать это из уст моей матери.
Охранники с тревогой подняли головы, когда мы бросились к ним, но они узнали нас и отступили в сторону. Я откинул полог палатки со своего пути и быстро пересек широкое пространство внутри. Груда толстых мехов, служившая кроватью моим родителям, лежала в дальнем конце комнаты, и я с удивлением заметил маму, свернувшуюся калачиком среди них.
— Мы вернулись, мама, — объявил Джулиус, когда мы подошли к ее постели. — Расскажи нам, что здесь произошло.
— Сыновья мои! О, боги вернули вас мне, когда я больше всего в вас нуждалась! — Она вскочила с кровати и обняла нас обоих, крепко прижимая к себе и всхлипывая.
Я никогда раньше не видел, чтобы она плакала.
Мое сердце сжалось в груди, когда боль понеслась ко мне на быстрых крыльях.
— Отец? — Спросил я, зная в глубине души, что ничто другое не могло довести ее до такого состояния. Я почувствовал, как Джулиус рядом со мной напрягся в ожидании удара, который вот-вот должен был обрушиться.
— Мне так жаль, мои любимые. — Она сжала нас крепче, ее кулак запутался в моих волосах, как будто она боялась отпустить нас.
— Скажи мне, — прорычал я, сдерживая прилив боли и горя, которые нахлынули на меня, поскольку моя потребность в ответах не ослабевала. Я должен был знать, кто это сделал. Я должен был знать, кому удалось повергнуть великого воина и ярла Мэллиона Элиосона. Мысль о том, что такое может произойти, была за пределами моего понимания, и мой разум взбунтовался при одном предположении об этом.
— Там была ужасная битва. Пророки предвидели, что трое Восставших воссоединятся в одном месте, и кланы объединят силы, чтобы выступить против них и покончить с нашей враждой раз и навсегда. Почти все наши воины ушли, и ни один не вернулся. Я осталась только потому, что ваш отец умолял меня остаться и возглавить клан в его отсутствие. Теперь мне приходится жить с осознанием того, что он умер без меня рядом с ним.
— Когда это случилось? — Спросил я, отказываясь подчиняться грузу эмоций, которые наваливались на меня. Джулиус стоял неестественно неподвижно, и я не был уверен, дышал ли он вообще.
— Три ночи назад. — Она провела руками вверх и вниз по нашим спинам, успокаивая нас, как делала, когда мы были маленькими мальчиками. Я не был уверен, сделала ли она это для нас или для себя: чтобы заверить себя, что ее дети все еще живы.
— Как мы можем быть уверены, что они все мертвы? — Я спросил немного более агрессивно, чем намеревался. — Возможно, битва продолжается, может быть, нам следует отправиться в…
— Мне это приснилось, — выдохнула она. — Мне удалось прогуляться по сну с душами на краю смерти, и я увидела, что произошло. Наш народ побеждал, прорывался сквозь их силы и направлялся к победе. Но потерянный Восставший, Эрик, вернулся из той адской ямы, в которой он прятался последние двести лет. Его голод был ненасытен. Его ярость не имела себе равных. — Она разразилась рыданиями, и я яростно притянул ее к себе.
— Этого не может быть, — выдохнул Джулиус, и я обнаружил, что не нахожу слов.
— Сколько нас осталось? — В конце концов спросил я, и мой голос дрогнул от этого вопроса.
— Те, кого ты видишь здесь, — это все, — ответила Мать. — Это все, что осталось от семи кланов. Наши люди уничтожили всех вампиров, которые сражались под началом Восставших, но это стоило им всего.
— Все семь? — Удивленно спросил я. — Ты хочешь сказать, что эти несколько палаток, это все? Нас больше не осталось?
Если это было правдой, то нам действительно пришел конец. Потребуется сотня лет, чтобы наши кланы хотя бы начали восстанавливать свою численность, а для этого нужно, чтобы вампиры оставили нас в покое. А если я хоть что-то знал о них, то понимал, что этого не произойдет. Они придут за нами сейчас, выследят нас, как диких зверей, почуявших запах свежей крови, и попытаются уничтожить. Если наши кровные линии будут потеряны, то человечество, без сомнения, тоже падет перед ними. Мы были всем, что стояло на их пути.
Я пытался свыкнуться с мыслью, что такое могло произойти. Наш народ был уничтожен. Даже если все обращенные вампиры тоже были уничтожены, мы все равно были в невыгодном положении. Они могли создавать больше вампиров так быстро, как им было нужно. В течение двух лун они могли породить сотни монстров по своему подобию. Остановить их было бы невозможно.
Когда мои мысли начали скатываться по спирали к отчаянию, я услышал единственный звук в мире, которого желал больше всего, и шок пронзил мое сердце, когда я развернулся к закрытым пологам, закрывавшим вход в палатку. Я затаил дыхание, не в силах поверить, что это правда, но потом услышал его снова.
— Фрейя? — еще настойчивее позвал мой отец из-за пределов палатки.
Мы трое на мгновение изумленно посмотрели друг на друга, прежде чем повернуться и побежать к выходу. Мы вырвались на тусклый солнечный свет и обнаружили его стоящим на дальней стороне костровой ямы.