Ради всего святого. Нам нужно поработать над коммуникативными навыками этого парня. И его чувством собственности пещерного человека.

Когда я скользнула на переднее сиденье, я заметила, что он на самом деле слегка улыбнулся, когда ставил свое сиденье на место. Да, то, что я делала то, что он хотел, делало его счастливым, и, похоже, он понял, что мед действует лучше уксуса, когда дело доходит до компромисса со мной.

Как только наши сумки оказались в машине, а Джордан на заднем сиденье, мы все помахали королю и королеве Швейцарии, а затем Раф выехал из своего поместья. Путь был знакомым — мы проехали по нему не так давно, когда посещали его перед балом. Бал, который изменил все.

— Такое чувство, что прошла целая жизнь с тех пор, как мы в последний раз совершали это путешествие. — Я вздохнула, глядя в окно. — Не могу поверить, что прошел всего месяц.

Джордан наклонился вперед, его рука опустилась на мое плечо. В груди Рафа что-то заурчало, а изо рта вырвался раздраженный звук. Мы с Джорданом обменялись взглядами, прежде чем повернуться к самому задумчивому из группы.

— Рафу трудно вспомнить о своих манерах, — сказал Джордан, целуя меня в щеку. — Возможно, ему понадобится то же толчок для пробуждения, который ты дала мне.

Я фыркнула. — Если ты думаешь, что я собираюсь плакать перед этим ублюдком, чтобы он мог издеваться надо мной за мою слабость, ты сумасшедший, Америка. У Рафа больше нет боеприпасов, которые он мог бы использовать против меня.

Колючий принц снова зарычал. — Я, блядь, прямо здесь, не нужно говорить обо мне так, будто это не так.

— Когда ты так себя ведешь, я вроде как хотела бы, чтобы тебя здесь не было, — сказала я. — Это была правда, даже если она была немного подлой.

Теперь мы были примерно на полпути по длинной извилистой дороге к аэродрому, и мы все рванулись вперед, когда Раф ударил по тормозам, остановив машину на обочине. Как только мы оказались в парке, он повернулся ко мне и обхватил мое лицо руками. Мои глаза были единственным предупреждением, в котором он нуждался, сверля его взглядом, как напоминание о том, что мое тело больше не было свободно для его прикосновений. Его руки опустились.

— Я никогда не хочу видеть тебя плачущей, — сказал он мне. На этот раз его лицо было серьезным и без всякого отношения. — Ты несколько раз плакала во сне в лагере экстремистов, и я хотел сжечь все это гребаное место дотла.

Он наблюдал за мной даже больше, чем я предполагала, что было бы трудно, пытаясь оставаться под прикрытием и присматривать за Джорданом. Я задавалась вопросом, много ли он спал за последний месяц. Или он провел все это время без сна, размышляя и позволяя тьме поглотить его?

— Я устала, Раф, — прошептала я, чувствуя это нутром. — Устала бороться, бояться и причинять боль. Это… много. Тебя много. Как я уже говорила раньше, я не играю в игры, и это ужасно похоже на одну из них.

Его улыбка была неуверенной, но казалась искренней.

— Для меня это не игра, Вайолет. Никогда не было и не будет. Затем, о, так нежно, он наклонился и прижался своими губами к моим, первое мягкое прикосновение, которое он инициировал с момента нашего возвращения. — Я докажу это тебе.

Джордан фыркнул с заднего сиденья, и когда я повернулась к нему, он, казалось, даже отдаленно не был расстроен этим разговором. Во всяком случае, его глаза были ярче с меньшим количеством теней, чем он щеголял в последнее время.

Раф глубоко вздохнул, а затем отпустил меня, чтобы вернуться к вождению. Через несколько секунд мы снова были в пути, а через несколько минут въехали на внешний периметр частного аэродрома, который его семья использовала для хранения своих самолетов.

На посадку в маленький самолет почти не потребовалось времени, так как они ожидали нас. Джордан и Раф заняли места по обе стороны узкого прохода, и я на мгновение заколебалась, пытаясь решить, куда сесть.

— Мэм, — вежливо подсказала мне стюардесса. — Пожалуйста, займите место; мы готовы к вылету.

Раф потянулся, обхватив меня рукой за талию, и притянул меня к себе на колени, чтобы крепко прижать к своей груди.

— Э-э, ваше высочество, — сказала симпатичная стюардесса, хмуро глядя на мое — место, со смущением и раздражением. — Из соображений безопасности…

— Ей и здесь хорошо, — отрезал Раф, обрывая ее протест сердитым рычанием. — Можешь идти.

Я слегка пожала плечами в ответ. Кто я такая, чтобы спорить с наследным принцем Швейцарии, в конце концов?

Стюардесса издала тихий разочарованный звук, но, тем не менее, вернулась в кабину пилотов, чтобы сообщить капитану, что мы готовы к взлету. Раф больше ничего не сказал; он просто переместил мой вес в более удобное положение у себя на коленях и обхватил меня руками, как самым надежным ремнем безопасности на земле.

Я вздохнула, расслабляясь рядом с ним. Я знала, что он делал; он пытался наладить отношения между нами, не прибегая к каким-либо реальным словам. Что ж, новость, на этот раз этим дело не ограничится. Если у нас была хоть какая-то надежда на совместное будущее, неважно, насколько краткое, тогда нам нужно было серьезно поговорить о чувствах, ожиданиях и границах. Все мы трое.

Мой взгляд встретился с взглядом Джордана через проход, и он одарил меня мягкой, понимающей улыбкой. Это вернуло слова Хас на передний план моего сознания. Эти парни были ближе, чем братья. Они бы не заставили меня выбирать… не так ли?

Я серьезно надеялась, что нет. Идея причинить боль одному из них была настолько непривлекательной, что я скорее ушла бы от них обоих, чем выбирала.

Глава 17

Пронзительный визг, за которым последовали крепкие объятия на траве перед академией Арбон, был лучшим приемом, на который я могла надеяться.

— Ты вернулась! — Мэтти закричала, почти оглушив меня в процессе. — Я так чертовски сильно скучала по тебе, ты даже не представляешь, черт возьми! Нол сводил меня с ума, черт возьми, безумно.

— Эй, да пошла ты, — ответил ее близнец, стаскивая Мэтти с меня сзади за рубашку. — Уйди с дороги, мне нужно задушить Новенькую всей своей любовью.

Я только наполовину поднялась на ноги, когда другой рыжеволосый близнец бросился на меня, отбросив обратно на траву. Нолан обхватил меня руками и ногами, как какой-то четвероногий осьминог-переросток, и начал осыпать поцелуями мои волосы так, что я начала неудержимо смеяться.

Я скучала по близнецам — конечно, скучала. Но я не осознавала, насколько сильно, пока они двое не оказались прямо там, во плоти, и не поссорились за то, кто осыплет меня большей любовью. Они были совершенно нелепыми, и я безумно любила их.

— Дружим с парнем двенадцать лет и вот какой прием нам оказывают? — Джордан прокомментировал это преувеличенным бормотанием. — Это не круто, Нол. Не то чтобы нас тоже месяц не держали в плену в лагере экстремистов или что-то в этом роде.

Нолан отодвинулся от меня достаточно далеко, чтобы одарить дьявольской ухмылкой, и я хихикнула в ответ. Джордану нужно было быть более осторожным в своих шутках в присутствии близнецов.

Секундой позже Нолан заключил Джордана в медвежьи объятия, когда тот попытался поцеловать своего друга в лицо, но Джордан оттолкнул его с добродушным отвращением. Он смеялся, но я знала, что это должно было причинить боль его все еще заживающим синякам. К счастью, Нолан отпустил его мгновение спустя, и мне не пришлось изображать пещерную женщину на его заднице.

Раф коротко кивнул своему другу в знак приветствия, но Нолан, очевидно, чувствовал себя самоубийцей и тоже попытался его обнять.

Мы с Мэтти смеялись вместе, ее рука обвилась вокруг моей талии, пока мальчики возились на траве, как будто они снова были в песочнице. Это было чертовски мило.

— Значит, я пропустила кучу сплетен, да? — Спросила я, когда мы поднимались по ступенькам и оставили парней позади. — Я почти боюсь спрашивать.