— То есть, мы не знаем точно, могут ли они в любой момент обернуться, — жестко и четко проговорила Маша.

Девушка подошла к запертой двери кассовой комнаты и, убрав подпорку, приоткрыла. Дети забились в угол и тряслись от страха.

— Выходите и ничего не бойтесь, — скомандовала смотрительница убежища.Детишки вышли и с поникшими головами встали в ряд перед столом.

— Ну что, дьяволята, с вами будем делать? — развела руками девушка. — Вы убивали людей и ели их.

Ребята дружно заплакали, и жуткий, режущий слух, рев раздался по всему залу ожидания. Через пару минут плач стих, и один из мальчиков тихонько сказал:

— Мы больше так не будем, честное слово. Это Макс нас заставлял. Мы все страшно его боялись. И мертвяков есть — тоже его идея.

— Всех тётенек убивал Максимка, у нас смелости не хватало, — поддержала друга маленькая девочка. — Он говорил, что мы умрем, если не будем есть.

Маша взялась руками за голову и позвала друзей в свою каморку. Ю уселась на лежанку, а близнецы, прикрыв плотно дверь, встали у входа.

— Они же просто дети, — прошептала смотрительница.

— Именно поэтому мы должны их отпустить, — также тихо ответил Сашка и повернул голову к брату. — А ты что молчишь? Может, скажешь свое мнение?

— Делайте, что хотите, мне до них дела нет, — хладнокровно ответил Пашка. — Всем помочь мы не сможем, да и смысла в этом нет. Вышвырнуть мелких на улицу, а там естественный отбор сделает свое дело. Повезет — выживут, не повезет — значит, судьба такая.

— В смысле «должны отпустить»? Я и не думала их убивать... Просто... Хотела...

— Что? Оставить здесь? — вскочила с лежанки Ю. — Они же могут обратиться в любой момент.

— Как и каждый из нас, — перебила подружку Маша. — Мы не ученые и не знаем, как именно передается вирус, через кровь при укусе или ране, или еще как. Почему ты не допускаешь вариант, что мы тоже все давно заражены. Скажем, в легкой форме.

— Вы еще их в лагере поселите, — засмеялся Сашка и, увидев реакцию девушек, немедленно ответил: — Вы что, нам с братом зла желаете? Мало того что едим из детских тарелок, так теперь еще и няньками нас хотите сделать? Нет уж... Неа...

В зале ожидания раздался шум, громкий крик и детский визг. Близнецы от неожиданности резко толкнули дверь, но та не поддалась. Затем вспомнили про железную задвижку и, немного с ней повозившись, снова навалились, чуть не сбив преграду с петель. Девушки выбежали следом.

По середине зала стоял большой Василий и держал за голову обратившуюся в зомби укушенную женщину. Мужчина свернул ей шею и теперь не знал, что с ней делать. Зомби-женщина еще брыкалась, шевелила руками и ногами, при этом часто моргая глазами.

Маша велела вынести обратившуюся из убежища и прямо на перроне выстрелила бедняжке в лоб. Затем быстрым шагом зашла обратно, схватила со стола целлофановый пакет с сухими макаронами и сунула самому старшему мальчику в руки. После вывела детей наружу, громко и четко сказала мальцу, прежде чем захлопнуть перед ними дверь:

— Теперь старший ты, выживите, пожалуйста, если сможете, макароны можно просто размочить в воде.

Маша проплакала в тот день до самой ночи, а на утро встала как ни в чем не бывало и принялась за свои хозяйские дела по станции.

— Даже представить себе не могу, — произнес Борис Валентинович. — Ты возглавлял банду грабителей.

— Я тоже, — буркнул Серёжа.

Сергею не нравилась эта тема разговора, и он все время пытался ее избегать. Маша рассказала мужу, кто он такой, чем занимался до эпидемии и полтора года после. Парень свое прошлое так и не вспомнил, мозг лишь дорисовывал в воображении картинки всего, что произошло. Молодой человек и сам уже не хотел копаться в памяти и решил оставить все как есть. А есть у него теперь многое: любящая жена, верные друзья и, самое главное, дом, который считал своей крепостью.

Прошлое напарника Борису Валентиновичу было известно только в общих чертах.

— А с виду так и не скажешь, — продолжил Борис.

Мужчина широко улыбался, но никто этого не видел. Наставник шел впереди группы и не оборачивался.

— Больше похож на простого работягу, — не успокаивался мужчина. — Да и тихий слишком для лидера группировки. Это ж надо болтать много и уметь найти подход к каждому. Всяческие речи толкать, ну или хотя бы заставить себя боятся. Вот бы хоть одним глазком взглянуть на тебя такого.

Напарники шли вдоль железной дороги в сторону станции Гыркино. Анастасия плелась позади. Девушка хоть и отдохнула ночью, но этого хватило ненадолго, ноги снова гудели и сильно устали.

Сережа взял ее рюкзак и повесил себе на плечо. Пару раз молодой человек пытался нести Настю на закорках. Девушка хоть и была хрупкая и весила не слишком много, но сыпучий гравий под ботинками Сережи не давал ноге твердо вступать и сильно нагружал тем самым мышцы. Компания дошла до очередной платформы, и друзья решили на ней передохнуть. Это была обычная остановка, похожая на автобусную, какая есть в любом городе. Две короткие лавки, три железные стенки от ветра и крыша от дождя. Все это дело выкрашено серой краской. Выглядело культурно и чисто, хотя уже проявилась местами ржавчина. Рядом стояла вкопанная в землю железная урна под мусор.

Сережа снял женский рюкзак, ружье и спортивную сумку. Сел на лавку и глубоко вздохнул, закрыв глаза.

— Я и был простым работягой, — ни с того ни с сего начал рассказ Сергей. — Работал на заводе слесарем в цеху. Целых два года после армии.

Борис выделил даме целую скамейку, а сам подсел к Сереже.

— Ты и в армии служил, оказывается, — перебил наставник. — Я и смотрю, крепковат, с виду тихоня, а крепкий. Значит, и стрелял раньше. Интересно, расскажи еще что-нибудь, а то за это время от тебя ничего не удалось толком узнать. Только вечные отговорки. Мы ведь напарники или кто? А раз так, значит, секретов не должно быть, сам так говорил. И потом, дождь начался, а тут под крышей не мочит. Время пролетит незаметней.

— После школы отучился в профессиональном техническом училище, — продолжил Сережа. — Потом служба в армии. Маша сказала, что где-то под столицей. Ждала меня, оказывается. Как дембельнулся, так сразу и поженились. Квартиру снимать не пришлось. Моя бабушка полжизни откладывала и подарила нам деньги на свадьбу. Правда, их хватило только на половину квартиры, но, к счастью, Машины родители добавили нам на однушку. Вам, наверное, Борис Валентинович, вовсе не интересны такие подробности?

— Не интересны? — Борис поправил очки указательным пальцем за перемычку над переносицей. — Еще как интересно. Давай дальше, сгораю от любопытства. Наконец-то я тебя разговорил. Хотел уж было подпоить как-нибудь для этого дела.

— А дальше началась эпидемия, — продолжил Сергей. — Маша говорит, меня будто подменили. Стал груб и дерзок. Она сначала подумала, это такая защитная реакция. Ведь ее я действительно тогда защитил. У меня будто башню снесло. Именно это нас и спасло. Я стал безжалостен и равнодушен. Связался с плохой компанией, зато смог прокормить себя и Машу первое время и не умереть по глупости от случайных зомби, как умерли первые выжившие.

Маша пыталась всё время отговорить меня, уйти подальше от этой шайки и выживать вдвоем. Не слушал ее, словно был под каким-то гипнозом, глаза стеклянные, и смотрел будто не на Машу, а сквозь тело, куда-то вдаль.

— И потом ты их возглавил, верно? — потирая руки, спросил Борис Валентинович.

— А вот и нет, — Серёжа заткнул большим пальцем руки одну ноздрю и через вторую громко высморкался. — Первые мои подельники все умерли. Так говорит Маша. Придурки решили местный супермаркет прочесать. Гиблое дело. Первое, что разграбили выжившие бродяги после дня всеобщего апокалипсиса, как раз и были такие большие магазины. А те, которые уцелели, держали под контролем группировки куда больше, чем наша. Более экипированы и организованны. В общем, повезло нам тогда. Я приболел, валялся с температурой в бреду, а Маша сидела со мной, присматривала. Они даже хотели меня шлепнуть по возвращению, думали, зомби-вирус подхватил. Видишь, как вышло. Это всё со слов Марии, естественно.