Он поклонился Кире, поэтому со стороны сцена выглядела довольно двусмысленно, но возбужденные люди не вникали в полутона отношений и не проникали в глубину смысла слов и жестов. Им просто хотелось высказаться, и повод был для того, чтобы выразить владеющие ими чувства.

— Можете поздравить и меня, — сказал Окпара. У «леопарда» на лице ничего не отражалось, и хорошо — это позволяло ему сохранять нейтральный и даже несколько добродушный вид. Так выглядел Кинг Конг, когда смотрел на свою белокурую подружку. — Это я продал скульптуру!

— Как все запутанно! — внимательно осмотрев его, проронила «Сьюзен».

— А знаете что, друзья? — громко объявил Флетчер. Адреналин не сразу растворяется в крови и сейчас заставлял его действовать: куда-то идти, бежать, что-то преодолевать и доказывать окружающим. — Я только что предлагал Кире отметить это событие. Но раз у нас сложился такой теплый дружеский круг, я приглашаю всех на мою яхту. Мы возьмем с собой и статую, будем купать в шампанском и Королеву, и ее мраморное изображение, и друг друга. Словом, повеселимся на славу, ни в чем себе не отказывая! Не возражаешь, дорогая?

— Что ты! Это замечательное предложение! — немного переигрывая, Кира захлопала в ладоши.

— Прекрасно! — радостно воскликнула «Сьюзен». — Я давно не участвовала в таких вечеринках. И, честно говоря, уже соскучилась. Да и повод есть хороший! Ты согласен со мной, милый?

— Как всегда, дорогая! — кивнул «Виктор». Лицо его оставалось невозмутимым.

— Я тоже не возражаю, — кивнул Мадиба, рассматривая Мака и Роберта. — Надеюсь, мы все вместе отправимся туда? Раз уж у нас сложилась такая приятная компания?

— Безусловно! — кивнул Мак. — Мы же не можем обидеть нашего друга!

— Ни в коем случае! — подтвердил хитроумный Роберт Хабли.

— И я с удовольствием присоединюсь, — сказал Раджешь. — Честно говоря, первый раз мою статую собираются купать в шампанском, причем вместе с моделью! И первый раз ее купили за такие деньги!

— Да-а-а, теперь вы пойдете в гору! — заметил Мак. — Все вечерние газеты и телеканалы сообщат новость о главном событии сегодняшнего торгового дня. И, несомненно, популярность ваша сильно возрастет, от клиентов не будет отбоя!

— Отлично, — кивнул Флетчер. — «Стелла» стоит в Бриджмаршевской марине,[18] причал четырнадцатый. Назначаю отход через час, мы все легко доберемся туда за это время.

— А вы подвезете нас? — с милой улыбкой спросила «Сьюзен». — Мы плохо знаем город, и не хотелось бы связываться с такси…

— Конечно, — благожелательно сказал Флетчер. — Я только вызову свою машину и распоряжусь, чтобы скульптуру тоже доставили туда…

Он отошел на несколько шагов и набрал номер водителя.

— Алекс, забери нас у аукционного дома. И позвони на «Стеллу», пусть готовятся к отходу и сервируют стол на восемь человек.

Адреналин в крови растворялся. Флетчер уже хотел отключиться, но посмотрел на переговаривающихся в стороне Мака и Роберта, на застывшее лицо «черного леопарда», на «Сьюзен» с «Виктором», беседующих с Раджешем Рачапалли, и добавил:

— И еще… Захвати моего малыша!

— Я понял, сэр, — ответил Алекс.

«Стелла», разрезая белым форштевнем мутные воды Темзы и оставляя за собой длинные расходящиеся «усы», ходко шла вниз по течению. Это была рядовая яхта для бедных олигархов, находящихся во второй половине списка журнала «Форбс». Она, конечно, не могла сравниться с «Ориентом» — здесь не было ни вертолета, ни подводной лодки в трюме, ни искусственного интеллекта в системе управления, и палуб было не четыре, а всего две. Зато на верхней не было холодного трупа с исклеванным чайками лицом, а сидели за столом теплые и на первый взгляд веселые люди, которые ели ростбиф средней прожарки, пили двенадцатилетний виски «Глен Сильверс», шампанское «Моэт Шандон» и дружески беседовали, во всяком случае, именно такую картину наблюдали кружащиеся над яхтой чайки — в основном речные, но и несколько морских, залетевших сюда из близкого уже Северного моря, которые были вдвое крупнее, наглее и прожорливее, но и они не осмеливались пикировать на вполне живых и бодрых пассажиров, проводящих время за дружеским обедом.

Правда, это была внешняя видимость происходящего: сталелитейный магнат Роджер Флетчер и светская львица, бывшая Королева Бала Цветов Кира Быстрова в небольшой компании новых друзей отмечали радостное событие, с ними разделяли трапезу и торжество ненадолго прибывшие в Лондон путешественники «Виктор» и «Сьюзен», тесно причастные к отмечаемому событию профессиональный телохранитель-африканец Мадиба Окпара и индийский скульптор Раджешь Рачапалли, а также американские деловые люди Роберт Хабли и Мак Маккуин.

Имелась и еще одна участница, по имени «Неизвестная красавица», которая действительно была холодной и за столом не сидела, а, надежно прикрепленная к поручню, стояла на пьедестале чуть в стороне и бесстрастно взирала мраморными глазами на веселящуюся компанию. Она смотрела проницательно, как будто видела всех насквозь и знала, что они вовсе не те, за кого себя выдают. И в первую очередь она знала это про себя — никакая она не «неизвестная», а вполне точное художественное воплощение Киры Быстровой. Также она знала, что почти все присутствующие имеют по нескольку имен, фамилий и биографий; некоторые причастны к спецслужбам, а те, которые непричастны, занимались характерной для них работой, только не в интересах государства, а в своих личных целях.

Она, наверное, даже умела читать мысли: недаром Киру, с которой ее скопировал в мраморе Раджешь Рачапалли, называли «африканской колдуньей», и может быть, связанный с пролитием крови обряд Рикарди, который совершил не так давно перед ней Мадиба Окпара, укрепил ее связь с Великим Духом. В любом случае она знала, что сам Окпара, который носил форму и «Черных леопардов», и «Соколов пустыни», себя никогда к «соколам» не относил. И сейчас за безразличным выражением его лица скрывались напряженные размышления о том, что за столом сидят как минимум два объекта обета Рикарди, которых он должен убить, причем в самое ближайшее время, ибо столь удобный случай может никогда больше не представиться. И оружие, спрятанное у него за спиной, готово в любой момент исполнить бродящие в голове черные мысли…

Она знала, что «Виктор» и «Сьюзен» вовсе не мирные путешественники, а беглые сотрудники французской военной разведки, что они вооружены и готовы пустить оружие в ход, причем у мужчины эта готовность не конкретизирована, а у женщины черные мысли обращены в сторону Киры…

Мак Маккуин и Роберт Хабли тоже не являлись крупными посредниками в бизнес-проектах. Скорей, крупными мошенниками международного уровня. При этом Мак в прошлом «морской котик», и хотя пистолета при себе не имеет, но его руки, ноги, характер и навыки вполне заменяют самое убойное и эффективное оружие. А его благообразный напарник без автоматов и взрывчатки периодически совершал террористические акты в мировой экономике, обрушивая финансовые основы той или иной фирмы, корпорации, или даже небольшой страны.

Она, конечно, знала все и про Киру Быстрову, воплощением которой сама и являлась. Что касается Флетчера, то несмотря на то, что он был широко известен в качестве представителя лондонского бизнеса, мраморные глаза видели его как бывшего сотрудника спецподразделения с крохотным, когда-то называемым «дамским», «браунингом» в правом кармане пиджака и намерением применить его, если вдруг появится необходимость.

Наверное, самым безобидным из всех присутствующих казался Раджешь Рачапалли — художник, творец прекрасного, чьи мысли изначально далеки от зла и насилия. И действительно, его разум не был затуманен какими-то злыми наклонностями. Вместе с тем Раджешь был сикхом, а сикхизм, с одной стороны, проповедует любовь и братское отношение ко всем людям на земле, а с другой, предписывает своим адептам всегда носить при себе спрятанный под одеждой церемониальный и религиозный символ «кирпан», что в переводе с пенджабского означает «рука милосердия». Выглядит этот символ несколько противоречиво с названием: кинжал с очень широким у рукоятки клинком, который сужается к острию, имея по пути двояковыпуклый изгиб подобно ятагану, что позволяет наносить ужасаюшие по эффективности секущие и колющие удары. И если другие символы сикхизма — длинные волосы, малый гребень «кангха» и браслет «кара» — Раджешь не носил, то «кирпан» всегда находился в левом рукаве пиджака, разумеется, не тогда, когда хозяин создавал скульптуры.