— Теперь мы можем обсудить деловые вопросы, — произнес Ахмед бен Касим и сделал знак рукой, приказывая охраннику оставить их одних.

Хафиз молча вышел из салона и стал у двери, чтобы никого не пускать внутрь до получения следующей команды. В начале и конце длинного коридора маячили фигуры в национальной одежде — это его подчиненные Башар и Галиб, занявшие посты, как предписывает протокол. И хотя никто посторонний войти сюда не мог, а в каютах, полированные двери которых поблескивали справа и слева, никого не было, они выполняли предписание по охране ВИП-персон, находящихся в помещении за пределами постоянного местонахождения. Потому что протоколов по порядку охраны ВИПов в дирижабле попросту не существовало…

Увидев по видеосвязи, что Хафиз вышел из салона, по винтовой лестнице со служебного яруса спустился Далиль. Он был в черном комбинезоне с обилием карманов — от команды не требовалось соблюдать национальный дресс-код, их одежда должна быть в первую очередь функциональной.

— Все в порядке? — спросил капитан, подойдя. — Хозяин доволен?

— Пока нареканий нет, — кивнул Хафиз. — Сколько нам осталось лететь до Бахры?

— Сто двадцать километров. При попутном ветре — минут сорок, при встречном — час двадцать. Сейчас ветра нет вообще, думаю, за час доберемся. Если хозяин прикажет увеличить скорость, то быстрее… Но спешить не стоит — главное блюдо будут жарить до вечера.

— Почему так долго?

— Долго? — усмехнулся Далиль. — Мешуи готовят около суток.

— Суток?! — удивился Хафиз. — Ты шутишь?

Капитан покачал головой.

— Очень трудоемкая работа. Во-первых, все подготовить: яйца, рыбу, кур, баранов, большого жирного верблюда… Потом сготовить их по отдельности: сварить яйца, зажарить рыбу, куриц, баранов… На следующем этапе надо каждую рыбу нафаршировать яйцами, потом кур — этой рыбой, куриц заложить в баранов, а баранов — в верблюда. Свободные места засыпаются рисом, орехами, финиками. И начинается главное и самое сложное — приготовить нафаршированного верблюда! А это занимает полдня — важно хорошо его прожарить, протушить начинку, но не дать туше обгореть! Поэтому справиться с такой задачей могут только специалисты…

— У нас делают нечто подобное с быками, — сказал Мадиб Окпара устами Хафиза абу Халялья. — В быка засовывают оленя, барана, птиц. Правда, без рыбы: рыба не сочетается со всем остальным! Нельзя сказать, что это вкусная еда, и служит она не для угощения гостей, а для того, чтобы наесться всему племени. А гостей приглашают, чтобы выказать им уважение и удивить столь редким блюдом…

— Согласен, у нас тоже это главная цель, — кивнул Далиль. — Ну что ж, у каждого народа свои обычаи. Но ты теперь принадлежишь к нашему народу, так что забывай старые рецепты…

Хафиз замер, поняв, что, отождествляя себя с народом донго, допустил большую ошибку. И, судя по тому, что капитан, стоящий ниже на иерархической лестнице дворцовых должностей, осмелился указать ему на это, по существу — сделать начальнику охраны замечание, он не оставил допущенную оплошность без внимания. И хорошо, если посчитал ее оговоркой, опечаткой, промахом, а не проявлением затаенной враждебной сущности, предтечей государственной измены…

— Я их и не помнил, тем более что никогда не ел фаршированного быка, — досадливо поправился Хафиз. — Это просто воспоминание о том, что было давно, когда я жил в Африке!

Капитан кивнул.

— Я так и понял. Тебе что-нибудь нужно?

— Нет.

— Тогда я вернусь в рубку. — Далиль быстро ушел.

А Хафиз вернулся к той мысли, которая растревожила его сознание. Он вспомнил ту поездку в Лондон и обед в «Райской кухне». Но тогда он не обратил внимания на некоторые вещи, которые сейчас казались странными. Афолаби не давал ему задания на предварительную проверку гостей, что делалось всегда, — в тот раз он сказал, что все про них знает. Больше того — босс не взял его с собой, и все время, пока они обедали, телохранитель провел во дворе, в машине. Он даже не видел гостей — они уходили через служебный выход, садились в свои автомобили и уезжали, никому не попадаясь на глаза. В общем, это был не обед, а совершенно секретное совещание, окруженное завесой тайны. Примерно как сейчас. Он потом расспросил официантов «Райской кухни», но они рассказали только, что перед обедом их тщательно обыскали и проверили все помещения на записывающие устройства, мины и так далее…

Его мало интересовал вопрос, что же с такими предосторожностями скрывали участники обеда, интересовало другое: не связано ли это тайное совещание со смертью Джелани Афолаби? И ответить на этот вопрос предстояло ему. Притом действуя вслепую.

Мог ли кто-то из участников сегодняшнего полета записать тот разговор? Мог ли этот разговор представлять опасность для жизни Афолаби? Мог ли записавший отдать или продать эту запись тем, кто использовал ее во вред?

На первый вопрос следовало ответить положительно: все мероприятия по обеспечению безопасности направлены на защиту ВИПов, поэтому их самих никогда не подозревают в злом умысле. Вот и сегодня были тщательно досмотрены помещения дирижабля, экипаж и обслуга, но гостей никто не проверял, и они вполне имели возможность пронести электронное устройство и записать разговор. Значит, кто-то мог записать и то совещание в «Райской кухне»! Кто и что говорил на нем — неизвестно, поэтому ответить на второй вопрос сейчас невозможно. А кто мог передать эту запись в Борсхану? Пока можно только предполагать…

Роберт? Он мыслитель и аналитик, «белая кость», он добывает деньги своим умом, ценит свою репутацию и не похож на крысу, которая продает записи секретных совещаний. Мак или Арнольд? Трудно сказать. Хотя, похоже, они работают только по силовой линии: запугивание, «острые акции». Обычно такие люди не совмещают грубую работу с тонкой… Юнус-Юджин? Он как раз подходит на роль крысы: скверная репутация, если не сказать — полное отсутствие таковой, сомнительные сделки, шантаж…

Но это только догадки, и никто добровольно не даст ему точную информацию! Разве что если ее вырвать силой… Значит, надо «потрошить» кого-нибудь. Но кого? Ни Мака, ни Арнольда быстро выпотрошить не удастся, а может, и вообще не удастся с ними сладить. Роджер самолюбив и вряд ли легко выдает свои секреты… А вот предполагаемая крыса Юнус должен быстро «лопнуть» — морально-волевые качества вряд ли позволяют ему выдержать пытки или даже угрозы ими. Значит, если и начинать с кого-то, то этим «кем-то» должен быть Юнус, подходящий сразу по двум параметрам!

Хафиз поднял руку и жестом подозвал к себе Галиба.

Земли маори начинались в сотне километров от Порт Ауэрто, если ехать вдоль океана через Побережье Бродяг. Белая «Тойота Камри» Уоллеса шла ровно и устойчиво со скоростью сто двадцать по такой же ровной, как и везде на Южном острове, дороге. Гафур сидел рядом и с интересом глядел по сторонам: рассматривал справа пригородные поселки, в которых причудливо перемешались отжившие свой век старые лачуги и вытесняющие их новые комфортабельные коттеджи, иногда поворачивал голову влево, где океан выкатывал на берег длинные-предлинные волны, колыша десятки шлюпок, баркасов, катеров и небольших парусных яхт у дощатых, потемневших от времени и воды причалов. Когда волнение усиливалось, лодки прятали в неказистые сараи и проржавевшие ангары на берегу, которые отнюдь не украшали пейзажа, но и не могли испортить его, теряясь на фоне величия океана.

Проехали дом Уоллесов, Энтони хотел было показать его спутнику, но что-то удержало: то ли подумал, что арабу из свиты шейха жилище покажется слишком бедным, то ли просто сработала привычка не делиться ни с кем личной информацией…

Поселки все ветшали, лачуги превращались в откровенные развалины и наконец закончились. Дорога отвернула от океана и плавно вошла в буш — неосвоенную местность, заросшую кустарником и нависающими над шоссе деревьями. Погрузившись в зеленоватый сумрак, Энтони сбавил скорость — под колеса могли выбежать животные, да и гладкий асфальт сменился бетонными плитами, на стыках которых «Камри» ощутимо подпрыгивала. Потемнело, лес вокруг приобретал зловещий первобытный вид, а ухудшение дорожного полотна словно подчеркивало удаление от цивилизации…