Она сказала об этом Роджеру, но тот лишь пожал плечами.

— Ты же знаменитость, вот они и рассматривают тебя. Думаю, другие это тоже делают, но незаметно. А эти ребята никогда не отличались воспитанностью…

Он помолчал и озабоченно добавил:

— А может, решили поучаствовать в торгах и будут взвинчивать цену! Хотя Мак обещал…

— А где же моя статуя?! — вдруг озаботилась Кира.

Действительно, в ряду лотов одно место было свободно, и ее мраморное изображение показывали только на экранах.

— Привезут, никуда не денут, расслабься, — сказал Флетчер и положил руку ей на колено.

Со стороны Мадибу, завороженно рассматривающего полотно «Джудит», можно было принять за поклонника Джорджоне, но он вовсе не оценивал композицию картины и не пытался разгадать секрет растворения цвета в сильном освещении, сближающий разноокрашенные тело Юдифи и ее платье — игра художника на контрасте холодных светов и теплых теней его совершенно не интересовала. Нет, он думал совсем о другом.

«Таким здоровенным мечом в шатре и не размахнешься как следует, да и не попадешь без сноровки точно по шее… Для этой работы нужен небольшой стилет или просто заточенная спица, а уже потом стянуть его на пол и снять голову, и лучше не метровым клинком, а топором…»

Наконец он оторвался от картины. До начала торгов оставалось немного времени, и он поспешил на третий этаж. Скульптуру не осаждали десятки претендентов, Раджешь Рачапалли стоял у статуи один, и это его огорчило. Но индиец сказал, что многие проявляли интерес к скульптуре и спрашивали о подробностях, значит, есть шанс, что покупателей будет немало и они значительно взвинтят цену…

— Больше того, — торжественно сообщил он. — Здесь присутствует и сама модель, что должно подогреть интерес публики!

— Вот как! — удивился Мадиба. — Эта русская? Королева Бала Цветов?!

— Да. Она была с местным джентльменом, — сказал индиец. — По-моему, я много раз видел его лицо в светской хронике.

— И им понравилась статуя?

— Да, этот парень полон решимости ее купить. Он сказал, что это ожившая статуя и он будет выдавать себя за Пигмалиона.

Мадиба заулыбался.

— Пусть выдает себя за кого угодно, лишь бы заплатил достойную цену!

— Только они заметили на ногах какие-то пятна, — сказал скульптор и показал пальцем. — Вот и вот… По-моему, это кровь. Мрамор мгновенно впитывает все, чем его запачкали. Но я сдавал работу абсолютно чистой!

«Леопард» растерянно молчал.

— Кровь? Откуда она могла там взяться? — наконец промямлил он. — Может, кто-то совершал жертвоприношение?

Мадиба осекся, поняв, что сболтнул лишнее.

— Жертвоприношение? — изумился Раджешь. — А такое возможно?

— Ну, это только видимость настоящих жертвоприношений. Зарежут курицу или кролика, измажут кровью. Правда, в основном это делают с грубыми каменными поделками. Или просто камнями, которые условно изображают духов отдельных племен…

— Подумать только! — покрутил головой индиец. — Я и подумать не мог, что такие обычаи еще в ходу! Но мазать кровью современную скульптуру девушки, да еще в центре Европы? Какие духи, какие племена?! Даже не представляю, кто мог это сделать!

— Вы же знаете, что на вилле она находилась в свободном доступе, — небрежно сказал Мадиба, рассматривая пересекающий ладонь шрам — на темной коже красный рубец не бросался в глаза. — А среди персонала было немало выходцев из племен, которые верят в духов и приносят им жертвы… К тому же многие считали модель горуньей — представительницей самого Великого Духа… Так что она идеально подходит для принесения жертвы, которая точно дойдет до адресата…

— Как интересно! Жаль, что это не попало в прессу!

— Хватит и того, что попало!

— Тоже правильно! — согласился Рачапалли.

— Лучше скажите, не слишком ли вы задрали цену?

— Кто просит о малом, с тем о большом не договариваются! — улыбнулся Раджешь. — Цена определяется не столько качеством работы, сколько ее историей. Заурядное платье Мэрилин Монро продали здесь за миллион двести! А история Королевы Бала Цветов достаточно загадочна и романтична! Из-за этой женщины спорили богатейшие мужчины мира, на кон ставили яхты и дирижабли! Причем оба трагически погибли! И шумиха, которая сейчас поднялась вокруг роковой красавицы, играет только нам на руку!

— И сколько, по-вашему, будет реальных покупателей?

— Точно не скажу, но человек восемь-десять проявляли искренний интерес, им работа пришлась по душе. Собственно, она всем нравилась, только у одной пары мнения разошлись: мужчине очень понравилось, а женщине — нет. Причем, я думаю, дело не в самой скульптуре, а в отношении к натурщице. Иногда чувства к модели переносятся на картину или статую…

— Ну, я не специалист в таких вещах, — сказал Мадиба, раздумывая над новой информацией: с кем могла быть здесь Королева Бала и что означает ее личное участие в аукционе? Да и эта пара, которая разошлась во мнениях… Ведь если дама испытывает неприязнь к модели, то, значит, она с ней знакома! Каков характер этого знакомства и реальных отношений между ними?

Ему все эти непонятки не нравились, как любому человеку, выполняющему деликатные задания, не нравится, когда запланированная обстановка предстоящего действия вдруг меняется. Тогда заранее подготовленные планы надо перерабатывать или даже радикально менять, а это никогда ни к чему хорошему не приводит. Скорее наоборот…

Зашедшие рабочие в синих комбинезонах сноровисто погрузили статую на тележку и увезли.

— Советую пройти в аукционный зал, господин Окпара, — сказал скульптор. — Сейчас уже начнутся торги, и наш лот идет в первой пятерке. Я тоже хочу присутствовать…

Мадиба глянул на часы армейского образца, которые носили все «Черные леопарды». Да, действительно, до начала оставалось пять минут.

— Шестой зал, — подсказал Раджешь.

И они вместе направились туда.

Вскоре действительно привезли мраморную Киру, по залу прошел сдержанный шумок — очевидно, организаторы намеренно накаляли атмосферу и им это удалось. Даже Кира из плоти и крови почему-то сильно волновалась и сейчас облегченно вздохнула. Почти сразу вошли Мадиба и Раджешь Рачапалли. Переступая порог, «леопард» привычным взглядом незаметно осмотрелся и сразу же обнаружил оригинал своей статуи — русская красавица сидела в первом ряду вместе с каким-то неизвестным ему человеком респектабельного вида, с уверенными манерами и надменным лицом. Во втором ряду он обнаружил еще одну знакомую пару, правда, на этот раз знакомым был только мужчина — бывший муж Королевы Бала. Теперь он сидел с другой женщиной. Она тоже была красивой, хотя и постарше, Мадиба заметил, что обе одеты в похожую одежду — и у той, и у другой строгие офисные костюмы.

Кира тоже обратила внимание на вошедших: со скульптором она уже познакомилась, а с ним был атлетически сложенный африканец, который остановился, уверенно осмотрелся и сразу направился к ней! И в этот момент она его узнала: тот самый командир «Черных леопардов», который всюду сопровождал Афолаби, который выручил ее из лап работорговцев и впоследствии отрезал голову Гастону Синей Бороде, избавив ее от дневных страхов и ночных кошмаров. Кира искренне обрадовалась, поднялась навстречу, протянула руку, которую он осторожно пожал, показывая, что не принадлежит к категории салонных дамских угодников. Впрочем, ничего удивительного в этом не было. На их рукопожание зал отозвался аплодисментами. Скульптор замешкался у входа, будто чего-то ожидая, и вначале принял овации на свой счет, но тут же понял, что ошибся. Они обменялись поклонами, и хозяин лота вместе с создателем скульптуры устроились в третьем ряду. До начала аукциона оставались считаные минуты.

Ажурная минутная стрелка достигла цифры 12 и стала острием ровно на середине увенчивающей ее золотой короны, образовав прямой угол с часовой, которая с такой же точностью указывала на герб Стюартов за затейливо нарисованной тройкой. Внутренний механизм четко, без скрипа и хрипов пробил три раза, и тут же, словно из потайного люка, появился худощавый человек во фраке и цилиндре, прошел за трибуну и взял в руки деревянный молоток. Этому молотку насчитывалось столько же лет, сколько аукционному дому «Кристис», и традициям, по которым аукционист надевал сюртук и цилиндр, было столько же. Больше того, все последующие аукционисты были очень похожи на Генри Вудстока, который первый раз ударил этим молотком в 1766 году, — во всяком случае, сходство со старинными рисунками у них, несомненно, имелось, что породило слухи, будто это призрак мистера Вудстока, который материализуется в аукционные дни. Вдобавок ведущих торги звали обычно одним именем — Генри, что, впрочем, могло иметь самое простое и банальное объяснение.