— Но господин Касим тоже мог бы претендовать на часть наследства господина Афолаби, не правда ли? — тут же последовал второй вопрос.

И сержант Уоллес, точнее, Жак Бойер, скрывающийся под личиной сержанта Уоллеса, а на самом деле бывший офицер военной разведки Франции, имеющий оперативный псевдоним «Виктор», оценил цепкость «канцелярской крысы», а также направленность его казуистического мышления.

На этот раз финансовый советник кивнул.

— Да, у этих господ были общие бизнес-проекты, совместные инвестиции, и в завещаниях обоих эти вопросы предусматривались…

— Это обстоятельство обязательно отразите в протоколе, — сказал следователь своему помощнику.

— Не могу понять, Тони, зачем они возятся со всякими бессмысленными мелочами! — с досадой буркнул Мартин Томпсон. — Так мы опять не успеем пообедать!

— Не знаю, — пожал плечами Уоллес.

На самом деле та личность, которая сидела внутри него, прекрасно понимала, что с этого момента Кира Бойер становилась фигурантом расследования и подлежала отработке как возможный заказчик убийства своего конкурента шейха Касима, поскольку их финансовые интересы пересекались… А сотрудник DRM хорошо знал: опровергнуть «легенду» одного человека трудно, опровергнуть «легенды» двух связанных между собой людей легче, а трех — еще легче. Тони и Оливия Уоллес в связке с Кирой Бойер гораздо более уязвимы, чем без нее. Особенно если всеми троими будут заниматься предметно…

Когда после окончания осмотра группа покидала яхту, произошло то, что сержант Уоллес впоследствии называл «казусом»: внезапно трап запищал «бип-бип-бип», тревожно замигал красной лампочкой и принялся подниматься и складываться, хотя на нем еще находились пунктуальные арабы, не опаздывающие ни на минуту и уходившие последними. Юрист Исмаил уже был на концевой ступеньке и. не мешкая, соскочил в катер через быстро раскрывающуюся щель, финансист Джавад опрометью сбежал и тоже благополучно спрыгнул с метровой высоты, раскачав дюралевую посудину, а Гафур — личный секретарь шейха — оцепенело замер посередине, как раз в районе шарнира. Всем было очевидно, что сейчас его раздавит в лепешку и потертый красный ковер обновит свой цвет.

— Al hofiz! — гортанно крикнул Исмаил, и Джавад что-то кричал на родном языке.

— Jump, Gafur! Jump! — рявкнул Уоллес, который стоял наверху, ожидая окончания посадки, но Гафур не реагировал. Очевидно, сказывались особенности менталитета каждого из арабской троицы: специалисты Исмаил и Джавад были заточены на быстрое принятие самостоятельных решений, а личный секретарь привык точно исполнять распоряжения своего босса. Приказной тон сержанта вроде бы на миг вывел его из ступора, но не сдвинул с места: Уоллес не был шефом…

Впрочем, полицейские быстрее, а главное, рисковее юристов и финансистов — сержант молнией скатился под угрожающе наваливающийся сверху сегмент трапа, который готовился выполнить роль соковыжималки, вытолкнул Гафура в сторону и сам прыгнул следом. Упав в воду с трехметровой высоты, они взметнули фонтаны брызг, одежда отяжелела, но главное не это: оказалось, что секретарь не умеет плавать, — он камнем пошел на дно… Уоллес нырнул вдогонку, поймал за воротник и вытащил на поверхность, а Мартин Томпсон помог втащить пострадавшего в катер. Насквозь промокший, тот потерял свой лощеный вид и находился в прострации, но медицинская помощь ему не требовалась — разве что пара глотков виски или рома, однако и такая дружеская поддержка в данном случае исключалась.

Затарахтел мотор, и катер направился к берегу. Арабы благодарили спасителя и приходящий постепенно в себя Гафур делал это особенно искренне и сердечно. Откинувшись на мягкую спинку кресла и тяжело дыша, Уоллес рассматривал удаляющийся борт «Ориента», который казался монолитным: никаких следов выдвижного трапа разобрать на расстоянии, конечно, невозможно. Но если бы его затея не увенчалась успехом, красное пятно было бы видно даже с берега, да и отмывать бы его пришлось долго. Впрочем, тогда ни Гафура, ни его самого это бы не касалось…

Конечно, защитная автоматика не позволяет трапу сложиться, если на нем находятся люди. Но при включении аварийного таймера она отключается… Так что Роберто Коста был прав в своих подозрениях: старший патрульный знал систему управления трапом гораздо лучше, чем многократно плававшие на «Ориенте» помощники шейха, начальник порта Ауэрто ла Пейро и многие другие специалисты в морском деле…

Понаехавшие со всего света журналисты продолжали попытки разгадать тайну убийства шейха бен Касима или, наоборот, сгустить окружающую его завесу — это неважно, важно преподнести сенсацию, увеличивающую тиражи изданий и поднимающую авторитет автора. Но смерть на «Ориенте» оказалась крепким орешком и не поддавалась острым зубам производителей сенсаций, им удавалось раздобыть только сомнительные крошки с кухни расследования, а это не могло принести ни удовлетворения, ни известности, ни достойных гонораров.

Но местные газетчики опередили заезжих знаменитостей и выдали сенсацию, во-первых, вполне доступную, а во-вторых, не менее интересную, чем убийство на яхте. Никому в мире не известная городская газета «Ведомости Порт Ауэрто» опубликовала сообщение о том, что на днях был совершен побег особо опасных преступников из строгорежимной тюрьмы. Злодеи убили конвоиров, вооружились и двигались к городу, где могли причинить немало бед. Но отважная горожанка Оливия Уоллес, кстати, жена одного из лучших полицейских Энтони Уоллеса, сумела обезвредить напавших на нее бандитов. Не вдаваясь в подробности процесса обезвреживания, журналист написал, что четверо оказались убитыми, а двух ищут и уже буквально идут по следам, их задержание — дело дней…

Расчет Бауэра оправдался: когда желанный кусок мяса недоступен, голодные гиены пера накидываются на брошенную мозговую кость — в конце концов, это лучше, чем ничего. Девятый вал возбужденных газетчиков отхлынул от «Ориента», зато обрушился на бар «Веселый попугай». Папарацци заняли все столики, они ели, пили, расспрашивали официантов, повара и кондитера, пытались взять интервью у героической хозяйки, но той не было на месте — как пояснял персонал, миссис Уоллес уехала восстанавливать нервную систему на горячее озеро в кратере спящего вулкана. Попытки взять интервью у мужа героини тоже не увенчались успехом: сержант Уоллес вместо интервью обещал всем желающим дать хорошего пинка, для убедительности демонстрируя крепкий кулак, а особо назойливому фотографу невзначай разбил камеру.

Но девятый вал нельзя остановить, его брызги разлетелись по всей округе. Неведомыми, а на самом деле хорошо известными путями использования принципа материальной заинтересованности репортеры узнали адреса и собрались толпой как у дома Уоллесов, так и у их фермы. Объективы были нацелены со всех сторон, Оливию снимали и одну, и с животными, и с персоналом. Энтони подлавливали при выходе из коттеджа, при входе в полицейский участок, при посадке в отправляющийся на «Ориент» катер. Все это рассылалось в редакции газет и различные информационные издания. Щелкали затворы длиннофокусных фотоаппаратов, бесшумно снимали видеокамеры — то, что не могло привидеться «Виктору» и «Сьюзен» в страшном сне, происходило в действительности — журналисты со всего мира фотографировали их, снимали на видео и расспрашивали тех, кто их знает. О том, когда они прибыли в Порт Ауэрто, как зарекомендовали себя, что рассказывали о своей жизни, как проявили себя в общении с соседями, знакомыми и так далее.

При этом недостаток информации дополнялся выдумками, и что получится из всей этой истории, никто заранее сказать не мог. Дело дошло до того, что вечером, приехав на ферму, Уоллес сказал Оливии:

— Боюсь, что нам придется отсюда уезжать.

Она молчала. Да, дело шло к этому. В конце концов, тихое, уединенное, стоящее в стороне от туристических маршрутов место, благодаря случайности, которую не могла предвидеть даже теория вероятности, превратился в свою противоположность. Складывалось впечатление, что высшие силы решили снять завесу покрова с бежавших разведчиков «Сьюзен» и «Виктора».