Ну и в-третьих... Леонард Милье ведь и без того был в руках Адольфа, верно? На кой чёрт ему вытаскивать из тюрьмы того, кто и так готов давать показания против его, фюрера, главного врага? Милье ведь, фактически, согласился лить воду на его мельницу, лишь бы его оставили в живых — так зачем же тогда устраивать этот дурацкий побег?

Нет, конечно же, за побегом стоит Француз. Где он снюхался с Троем — это большой вопрос, но это не так и важно. Наёмников вообще легко можно сравнить с проститутками — кто больше платит, на тех они и работают. Так что, в общем-то, Троя вполне можно понять...

Только вот... Что теперь будет с бедным Леонардом Милье-то? Француз вышлет его куда-нибудь за границу? Выдаст новый паспорт, придумает, где тому спрятаться, чтобы не нашли полиция и люди Адольфа? Едва ли. На это нужно слишком много денег. Гораздо дешевле будет этого Милье просто убить. Как говорил какой-то великий тиран, «нет человека — нет проблемы». Так что наилучший исход для Леонарда Милье, если его тело найдут (желательно не по частям) и захоронят, как человека.

Слегка пьяный Коул самозабвенно предавался своим рассуждениям, даже и не подозревая, насколько он далёк в них от истины...

Грэг Рэзод в восторге шагал по коридору, ведущему к кабинету Адольфа — подумать только, самому главному кабинету во всём южном краю Хротцбера, где и обреталась банда (ой, в смысле, корпорация!) неофашистов! И сейчас Грэг вполне может получить то, что заслуживает, то к чему он шёл все эти дни — а именно, звание лейтенанта корпорации «Скинни»! Конечно, может быть (один такой маленький вшивенький процентик из ста) и так, что фюрер вызывает его чтобы за что-то отругать, но... За что, спрашивается? Рэзод ведь всё это время верой и правдой ему служил, и даже убил одного из главных врагов фюрера — лейтенанта Мак Грейна! Так что... За что ему взбучку-то устраивать?

Грэг подошёл к самой двери кабинета Адольфа. Глубоко вздохнув, он трижды перекрестился и шагнул прямо в основное убежище фюрера.

Адольф с каменным лицом смотрел на скинхеда, вошедшего в его кабинет. Гигантская свастика висела у него за спиной, на письменном столе красовался огромный чёрный череп. Они с Грэгом в кабинете были совершенно одни — никакой охраны, никаких посторонних глаз — настолько фюрер был уверен в своей безопасности.

— А, Грэг? — бегло кинул взгляд Адольф на вошедшего в его кабинет скинхеда. — Пришёл? Ну, проходи, садись! Хоть посмотрю на тебя, новую «ходячую легенду»!

Последние слова фюрер произнёс не без нотки презрения. И от одних только этих двух фраз внутри у Грэга всё перевернулось.

Что такое? Неужели своими словами (или, что ещё хуже, действиями) он как-то прогневал Адольфа? Но он же старался, старался как мог, лишь бы хоть как-то...

— Я понимаю, ты хотел привлечь моё внимание, — произнёс фюрер, глядя в окно, на вечный Хротцберский дождь. — И что ты ради этого делаешь? Толкаешь речи, вызывающие у моих парней отвращение к Французу? Убиваешь одного из главных лейтенантов Мак Грейна? Накаляешь обстановку, которая и без того натянута, как струна?

Адольф перевёл свой взгляд на Грэга. Медленно, словно оценивая его.

Рэзод невозмутимо стоял супротив своего фюрера. Внутри, про себя, он отчаянно перебирал все известные ему молитвы, ибо тот самый «маленький вшивенький процентик», что фюрер будет его ругать за его действия, становился всё реальней и реальней.

Но при этом виду о том, что сейчас он отчаянно паникует внутри, скинхед не подавал. От слабостей надо избавляться. А если не можешь избавиться от какой-то слабости, то... Умей её хотя бы скрыть!

— Знаешь что, Грэг! — внезапно черты лица Адольфа размягчились. — А я ведь тебя понимаю. Ты же делаешь всё это не просто так, из, скажем, хулиганских побуждений. Ты ведь просто хочешь принести пользу своей корпорации, верно?

— Да, мой фюрер! — вытянувшись по струнке выкрикнул Рэзод.

— Понимаю... — солгал Адольф. — Я сам таким был... — вновь солгал. — Скажи мне только одно, Грэг... Чего ты хочешь? Чего ты добиваешься своими действиями? Должно же быть у всего этого какая-то цель?

Скинхед мгновенно сообразил, что его шанс настал. Если сейчас он не озвучит своих стремлений, скорее всего, более подходящего момента уже не будет.

— Я желаю стать вашим лейтенантом, мой фюрер! — провозгласил он. — Чтобы верой и правдой служить корпорации «Скинни»!

Адольф вновь смерил его взглядом.

— Что ж... — проговорил он. — Неплохо, неплохо... А знаешь что, Грэг? Я дам тебе это звание! И плюс к этому шестьсот тысяч в добавку! А? Как оно?

Грэг лишь сглотнул слюну от волнения. Он и не думал, что фюрер к нему обратиться с настолько выгодным предложением.

— Только с тебя, Грэг, одна услуга! — продолжил свою речь Адольф. — Ты должен будешь кое-кого убить. А именно — убить Француза. Думаю, с твоими амбициями (да и с командирскими наклонностями тоже) для тебя это особого труда не составит, верно?

Рэзод стоял как вкопанный. Ещё минуту назад ему грозило чуть ли не изгнание из корпорации, а теперь ему вверяют такой титул и направляют на такое задание. Что тут вообще можно было сказать?

И тут до Грэга дошло.

— Зиг Хайль! — воскликнул он, резко вскинув правую руку.

— Ну, раз уж я беру тебя на такую работу, то можно обойтись и без таких официальностей! — лицо Адольфа расплылось в улыбке. — Я предлагаю тебе серьёзное дело, Грэг! Ты примешь его?

И глава неофашистов протянул ему руку.

Раскрасневшийся от своего успеха Рэзод подошёл к сидящему за столом Адольфу.

— Конечно, мой фюрер! — он с готовностью пожал руку своему фюреру.

Да, как будто бы он не знал, что если откажется её пожать, то останется без этой самой руки...

Глава 11

Яркое, жаркое солнце нежно ласкало Найтона Дриксона, стоявшего на сверкающей белоснежной яхте посреди синего, плавно покачающего волнами, моря. Он уже успел вдоволь наиграться с Мэри Келли (на что ушло, как позже выяснится, целое состояние; сейчас же Найтон об этом не думал) и теперь Найтон нашёл для себя новые развлечения.

В первую очередь этим развлечением была сама яхта, которую Дриксон приобрёл просто за неприлично большие деньги. Здесь, на Фельдских островах, всё стоило гораздо дороже, чем где бы то ни было — и яхта не стала исключением. Роскошная, белая, просто сверкающая на солнце яхта безукоризненно смотрелась в синем, полном спокойствия и уравновешенности, море. Чем Найтон был чрезвычайно доволен.

А ещё Дриксон нашёл себе прекрасную замену Мэри Келли, с которой уже успел порядком наиграться. Даже нет, не замену — замены! Целых три стройных высоченных (что называется, ноги от ушей) молодых блондинки с развивающимися на лёгком морском бризе волосами украшали взор Найтона, загорая на его роскошной белоснежной яхте. Это была группа «The best», одна из самых знаменитых попсовых групп Европы, да что там — всего мира! И сейчас три девицы, по которым втайне пускают слюнки миллионы представителей мужского пола по всей стране — от прыщавых подростков до взрослых уравновешенных мужчин — сейчас эти три красавицы лежали прямо перед ним, на его недавно купленной яхте, поднимая свои нежные пятки к небу.

И, что самое важное, эти три девицы были на всё готовы. Что, впрочем, было совсем неудивительно. Денег на них Дриксон угрохал столько, что на них спокойно мог бы взять в рабство небольшую страну.

Познакомился с ними Найтон «совершенно случайно» буквально пару дней назад. «Совершенно случайно» они встретились в одном из дорогущих баров Фельдских островов; также «совершенно случайно» разговорились и познакомились (за каждое такое «совершенно случайно» Дриксоном были заплачены немалые деньги).

Что самое интересное, что выяснил Найтон из знакомства с этими девками (хотя это и было вполне предсказуемо) — так это то, что ни одна из этой всемирно известной группы совершенно не умеет петь. Нет, Дриксон, конечно предполагал, что не все три (и даже не две) девицы обладают прекрасным умением петь песни, но чтобы все три... Да уж, их задачей было просто выйти на сцену, поволновать чувства публики голыми пупками и, получив за это баснословные гонорары, уйти прочь со сцены.