— Платья такие красивые.

— Бриджертоны — мой любимый сериал, — бормочет тетя Грета.

Как раз когда я собираюсь войти в гостиную, мама говорит:

— Опиши мне платья, Габриэлла.

— У них очень завышенная талия. Они элегантные, и все цвета пастельные. На некоторых из них ткань украшена цветочным принтом. Они напоминают мне наряды, которые они носили в фильме "Гордость и предубеждение".

— Я смотрела этот фильм, — упоминает мама. — Отлично, теперь у меня есть представление о том, как все выглядит.

— Аида не всегда была слепой, — говорит тетя Грета, и это заставляет меня войти в гостиную.

Габриэлла вздрагивает, и тетя Грета переводит взгляд на меня. Я иду прямо к маме, на ее лице которой уже появляется улыбка.

Она всегда чувствует, когда я рядом.

— Ты дома, — бормочет она, протягивая руку в мою сторону.

Взяв маму за протянутую руку, я помогаю ей подняться на ноги и, не потрудившись поприветствовать двух других женщин, вывожу ее из гостиной.

Мама молчит, пока мы идем в другую часть особняка, где находится застекленная терраса. Я не включаю свет, пока веду ее к одному из плюшевых диванов.

Комната заполнена комнатными растениями, а стеклянный потолок позволяет лунному свету проникать в помещение.

Как только мы садимся, я откидываюсь на спинку дивана и закрываю глаза.

Мама прислоняется к моему боку и шепчет:

— Ты устал, mio figlio?

Вдохнув, я медленно выдыхаю.

— Да.

— Ты слишком много работаешь.

— Если я перестану, семья станет уязвимой, — бормочу я, поднимая руку и обнимая ее за плечи.

Наступает минутное молчание, затем она говорит:

— Я горжусь тобой, Дамиано.

— Спасибо, мама.

Она похлопывает меня по бедру, затем говорит:

— Габриэлла кажется милой.

— Ммм.

— Мы провели с ней много времени на прошлой неделе.

— Ммм.

— Сегодня вечером она приготовила ужин. Coda alla vaccinara, — упоминает она. — На кухне осталось немного. Тебе стоит попробовать. Это очень вкусно.

— Ммм.

Я вздыхаю, потому что знаю, к чему мама ведет этот разговор.

— Не вздыхай на меня, — бормочет она. — Дарио еще молод, а тебе пора остепениться, иначе я никогда не увижу своих внуков.

Я стараюсь, чтобы мой голос звучал спокойнее, когда говорю:

— Не надо, мама. Я нашел женщину для Дарио. Конец истории.

— Какая жалость, — вздыхает она.

Я вздергиваю бровь и спрашиваю почти игривым тоном:

— Теперь ты вздыхаешь на меня?

— Око за око, — хихикает она.

Уголок моего рта приподнимается, и я обнимаю ее сбоку.

— Когда все уляжется, нам следует взять отпуск. Куда бы ты хотела поехать?

Она ненадолго задумывается, а потом отвечает:

— В дом на Манхэттене. Только мы вдвоем.

— Это не очень-то похоже на отпуск, — замечаю я.

— Неважно, куда ты меня отвезешь, Дамиано. Я просто хочу провести время с тобой, и чтобы работа нас не отвлекала.

С тех пор как она ослепла, она потеряла интерес к путешествиям по другим странам. У меня в груди что-то колет, и в миллионный раз я жалею, что не могу снова убить своего отца.

— Я пойду спать, — говорю я, помогая маме подняться на ноги.

— Постарайся выспаться.

— У меня встреча в девять.

Она качает головой, не выглядя довольной.

Я веду маму обратно в ее гостиную, где тетя Грета смотрит телевизор. Габриэлла, должно быть, вернулась в свои апартаменты.

Как только мама усаживается в свое любимое кресло, я целую ее в макушку. Кивнув тете Грете, я выхожу из комнаты.

Поднимаясь наверх, у меня звонит телефон, и, увидев имя Дарио, я отвечаю:

— Почему ты так долго не перезванивал мне?

— Я занимался сексом.

Качая головой, я бормочу:

— Завтра в девять утра встречаемся в моем клубе.

— Я буду там.

Повесив трубку, я убираю устройство обратно в карман, снова качая головой.

Сейчас мне уж точно не хотелось слышать, что у Дарио только что был секс.

Надеюсь, это был секс на одну ночь и ничего серьезного, иначе я, блять, застряну с Габриэллой.

Глава 10

Габриэлла

Пока Дамиано дома, я провела весь день в своей спальне, составляя руководство по уходу за кожей.

За завтраком все было напряженно, поэтому я пропустила обед. Когда Марта пришла проведать меня, я сказала ей, что работаю и чтобы она не беспокоилась обо мне.

Понимая, что не могу пропустить ужин, я проверяю свой внешний вид в зеркале. На мне короткое черное коктейльное платье с глубоким вырезом.

— Ты сможешь пережить ужин с Дамиано, — шепчу я, а затем выхожу из своей комнаты.

Я иду по коридору и, повернув за угол, мой взгляд останавливается на Дамиано, который идет из другого крыла. Я замедляю шаг, чтобы он спустился по лестнице раньше меня.

Его взгляд задерживается на мне лишь на долю секунды, и он ничего не говорит.

Я мало общалась с ним, но очевидно, что он немногословен.

Я спускаюсь за ним по лестнице; мой взгляд скользит по его широким плечам, а затем останавливается на его пистолете.

Даже дома, где нас окружает целая армия его людей, он вооружен.

Сделав последний шаг, моя левая нога подкашивается, и, не раздумывая, я вытягиваю руку, чтобы удержаться. Моя ладонь натыкается на пистолет за спиной Дамиано, и мгновенно кровь отливает от моего лица.

Черт.

Дамиано резко разворачивается, и когда я пытаюсь восстановить равновесие, он грубо хватает меня за горло. Я пытаюсь вывернуться, но он швыряет меня на кафель.

Боль пронзает мои бедра и лопатки. Воздух вырывается из моих легких, и в следующую секунду дуло его пистолета прижимается к моему лбу.

Черт. Черт. Черт.

Страх заполняет каждый дюйм моего тела, когда я с трудом выдавливаю слова:

— Это… был… несчастный случай.

Он склоняется надо мной, черты его лица словно высечены из гранита, а глаза — два опасных омута.

Мое сердце бешено колотится в груди, когда я смотрю на него, и я издаю сдавленный звук, пытаясь сделать вдох.

— Это… был… несчастный случай, — выдыхаю я. — Мой каблук… сломался, и я… споткнулась.

Он отодвигается на дюйм и, не ослабляя хватки на моем горле, бросает взгляд на мою сломанную туфлю. Похоже, удовлетворенный моим объяснением, он наконец отпускает меня и выпрямляется во весь рост.

Caro Dio.

Я отчаянно хватаю ртом воздух и быстро поднимаюсь на ноги. Только когда мой взгляд останавливается на Дамиано, который уже уходит от меня, засовывая пистолет обратно за пояс брюк, в моей груди закипает гнев.

Мудак. Он только что швырнул меня на плитку и чуть не задушил к чертовой матери, и даже не удосужился сказать хоть слово?

Я срываю с ноги сломанную туфлю и чуть не швыряю ее ему в спину, но, к счастью, вовремя останавливаюсь.

Хмуро глядя на его удаляющуюся спину, я хлопаю рукой по кнопке на стене, вызывая лифт. Когда двери открываются, я вхожу в небольшое пространство и бросаю взгляд на дурацкую обувь, из-за которой чуть не погибла.

Плечи и бедра все еще болят, и я подношу дрожащую руку к горлу.

Ему не нужно было так остро реагировать.

Dio, будто я пыталась убить его. Я не дура, и у меня точно нет желания умереть.

Направляясь в свою спальню, я быстро переобуваюсь, а затем спешу в столовую.

Я даже не смотрю в сторону Дамиано и одариваю миссис Аккарди вымученной улыбкой, садясь рядом с Карло.

Просто досиди до конца ужина с высоко поднятой головой.

За годы насилия я стала мастерски скрывать свои истинные чувства. Не хочу, чтобы люди видели мою уязвимую сторону, потому что знаю, что они используют ее против меня.

Потянувшись за стаканом воды, я делаю глоток.

Поставив стакан на стол, взгляд миссис Аккарди останавливается на моей шее.

— Откуда взялись синяки?

— Синяки? — спрашивает миссис Фалько, и черты ее лица напрягаются.

Я чувствую, как напрягается воздух за столом, и понимаю, что если посмотрю на Дамиано, то он, скорее всего, бросит на меня предупреждающий взгляд, чтобы я держала язык за зубами.