Вдох.

Зэорис упал и вдохнул, как рыба, выбросившаяся на берег. Он выпучил глаза и с диким ужасом всмотрелся в родное, хоть и тошнотное, небо его родной реальности.

Быстро братья склонились над ним, взяли его на руки и стали с тревогой ожидать его разъяснений.

— Демон… — с кошмарным недоумением выдавил из себя Зэорис, преодолевая тяжелую отдышку, — за нами охотится демон.

Сощурив глаза, наполняющиеся осознанием надвигающейся угрозы, братья переглядывались и вновь внимали Зэорису.

— Что нам делать, брат?

— Не умереть… — выдохнул тот, словно в бреду, и потерял сознание.

Когда Зэорис очнулся, вновь наступила ночь. Они не спали. Было прохладно, костер они не разводили из-за опасности привлечения монстра.

Поэтому братьям приходилось извлекать скрытые силы, чему их обучали предводители. Сосредоточение их разума в особом состоянии требовало утонченных умений. Рассевшись вокруг, они медленно преобразовывали своё дыхание, гоняя магические сгустки по своим телам.

Эту магию белые маги позаимствовали у мертвых рыцарей, когда изучали в зиккуратах их тела. Первые белые рыцари были подобны черным и представляли собой мертвецов, души которых хранились в телах посредством магии, что текла в их жилах. Обычные люди могли проводить и концентрировать магию в своих телах только усердными практиками.

Все эти мысли в одно мгновение вспыхнули в мозгу Зэориса, и он вспомнил, что сгустилась тьма, и демон…

Демон идет за ними.

И Зэорис не знал, где он находится. Он мог преследовать их, мог стремительно перерезать путь, а мог и просто ждать их за следующим холмом.

— Надо… — раскалывающаяся боль пронзила череп, лицо скривилось, — надо выбираться отсюда. Мы-таки не выживем, если будем топтаться на месте.

— Да, брат Зэорис, — понимающе откликнулись очнувшиеся братья и стали в спешке собирать свои вещи.

— Что видел, брат Зэорис? — спросил один из братьев, собирая свитки в походную сумку.

— Да… — он оборачивался, подыскивая слова, и был таков, словно знатно выпил накануне, — да как будто солнце вывернули на изнанку, как будто его стошнило. Мерзкое зрелище, я вам скажу. Ну да ладно, надо идти вперёд, не то эта тварь сожрет нас.

— Демоны жрут людей? — спрашивал один из братьев.

— Хуже, — отвечал ему другой, — демоны жрут их души.

Окончив незатейливые сборы, братья двинулись дальше, преодолевая галереи и колоннады высохших стволов, украшенных голыми ветками.

Поход вдруг стал таким легким.

Зэорис затрясся от холода, но они все равно шли вперёд. И братья перестали переглядываться, вдруг хлынули ощущения пастельных оттенков. Тьма ночи лавиной закрутилась вокруг них, но никто не замечал, а Зэориса трясло все больше, он стал пугливо оглядываться. Жизнь стала прекрасной. Они уже шагали по широкой дороге, уложенной плиткой в незапамятные времена и ограждённой аллеей из высоченных кипарисов, мерно покачивающихся на ласковом теплом ветерке, а дальше были лишь пшеничные поля, поля, поля… а громады белоснежных облаков, грядущих над безмятежной реальностью.

Рычание.

Все прервалось.

Вибрирующие рычание и вязкая слюна, стекающая с желтоватых клыков.

Вдруг рявкающим движением чья-то огромная челюсть обхватила плечо Зэориса, но он мощно встрепенулся и развернувшись лишь выхватил одноручный меч, исполосовав громадную морду, покрытую шерстью и лишь отдалённо напоминающую помесь волка, человека, обезьяны и медведя одновременно. Морда исчезла в темноте, озлобленно рыча.

Бешено оглядываясь, братья вглядывались в черноту и едва могли различить деревья, хотя отчетливо видели друг друга. Зэорис зашел в центр их круга обороны и поднял властно руку, проведя ею воображаемую дугу, и воображение объяло пламенем сухие деревья наяву, те вспыхнули, словно щепки, брошенные в костер. И теперь кругом горели отдельно стоящие стволы, как большие лучины.

Ободрившись, они с лязгом вынули свои остро наточенные мечи утонченной работы кузнецов запада.

— Брат Зэорис! — крикнул один из служителей, повернувшись.

— Не отвлекайся! — приказал Зэорис, продолжая дрожать от холода, который не отпускал его, он опустил взгляд и увидел, как изорван его грубый плащ, и как между клочков повисшей ткани текла кровь, уже бурным ручьем, и холод усилился, — вот сука!

— Я что-то слышу… — задумчиво заговорил один из братьев, когда длинные серые руки схватили его и утащили в темноту, и лишь сверкнули красные глаза.

— Нет! — заорал в ужасе другой брат.

— Не сходить с места! — зычно скомандовал Зэорис.

Он продолжал оглядываться из-за спин служителей культа, быстро теряющих всю свою храбрость, силу и стойкость. Он уже ощущал, как страх заполнял их, страх столь сильный, что мог разорвать их грудные клетки, выплюнув сердца и легкие в мощном кровавом всплеске; настолько невозможным был тот ужас, который пульсирующими волнами накрывал их всех.

Зэорис уже и сам не знал, что делать. Он стал судорожно разжигать пламя, поджигая уже землю между деревьями и поджигая одно за другим все деревья, что видел. Вспыхивая, огонь освещал ненадолго согнутые серые тела, с длинными, до земли руками, и ногами, сгибающимися подобно задним конечностям коней или быков, но твари эти, лишь сверкнув злорадным взглядом, отпрыгивали в тёмное ничто. Кругом стоял жар, опаляющий, но Зэорису было холодно, как никогда, даже в самую холодную стужу на севере, ему не было так холодно, а он бывал во многих местах континента.

Вдруг что-то побежало на них из далека, влача свои длинные обезьяньи руки по горящей земле, с этого нечто слезала кожа, лопаясь на крепких мышцах, и мясо это чернело, но нечто продолжало в припрыжку нестись к ним, пока не прыгнула из стены огня прямо на них, источая дым и вонь, снеся с ног одного из братьев, навалившись на него, тогда другие кинулись к нему и изрубили тварь, отбросив от неё конечности, а затем принявшись запинывать. Морда твари была опухшим и сильно изуродованным лицом человека, из неё вырастали веером блестящие клыки.

А затем все деревья в миг потухли. Чернота снова окружила их всех.

И явился демон.

В темноте его силуэт был в два раза выше человека, и сверкнула молния… Они увидели. Лишь мгновение. Огромное белёсое тело и морда, из которой назад уходило множество заострённых костей, словно оперенье птиц, и такие же кости покрывали руки его, которые уже потянулись к ним.

Братья отступили назад, их тела содрогались от кошмара, въевшегося в плоть. Зэорис зацепился ногой за злополучный корень и упал, став руками ворошить землю в попытках отползти. А огромная рука, белёсая, гладкая, с торчащими из неё назад костями, тянулась к нему, и она раскрыла ладонь, из которой упала на землю оторванная половина одного из братьев, и она ещё была жива; разогнанный до бешенной скорости мозг Зэориса успел понять, остаток человека рыдал, а изо рта его и из вываливающихся внутренностей его выползали лавиной лоснящиеся жирные черви, и, казалось, они визжали, как демоническое отродье в истерике. И тогда и рука, и все тело демона, и все окружение исчезло во тьме, но только глаза его устремились синими лучами. Зэорис расслабился, сознание стало разжижаться, распадаясь на рой приятных, сладких мыслей, наступило блаженное успокоение, стало тепло, стало легко… глаза стали слипаться…

Быстрой нитью посреди тьмы пронзительно протянулся другой луч, внезапно расширившись в мощный, идеально ровный белый поток, пробивший тело демона. В мгновение наступил день. Зэорис увидел, как колоссальное тело пало на колени и рухнуло, став скоротечно разлагаться, и в его рёбрах зияла с боку обуглившаяся дыра.

Вдох… дыхание.

Ослепляющая яркость дня жалила глаза, но все быстро возвращалось в знакомую тусклость.

Подняв раскалывающуюся от боли голову, Зэорис увидел Зеланда, гордо стоявшего у трупа в своей мантии столичного мага.

Злобно ухмыльнувшись, тот произнес:

— С новым рождением, брат!

— Брат Зэорис! — кинулись очнувшиеся служители культа к полулежащему магу.