Минувший год обернулся для нее сплошным ожиданием. * * *

Робин почему-то решила, что направляется в место, где деньги сотворили красоту. И что разрекламированная застройка, «превратившая» этот остров в Новый Капри, производилась с оглядкой на Старую Кастеллану. Но не сделала поправку на вкусы богачей. На новой пристани было яблоку негде упасть. Там ряд за рядом стояли огромные белые яхты, похожие друг на друга как близнецы. А на скалах — неотличимые здания стоимостью в сотню миллиардов долларов и обслуживающий их город из стекла и бетона.

На борту, в том месте, где вот-вот должен опуститься трап, уже собралась толпа. Полагая, что стоять под полуденным солнцем с тяжелым рюкзаком на спине глупо, Робин выходит на нос, чтобы понаблюдать за высадкой пассажиров. Тракторные шины по бокам парома врезаются в берег, пружинят и врезаются вновь. Толпа колышется в предвкушении.

— Забавно, не правда ли? — слышится рядом чей-то голос. — Бежим к выходу, будто нас запрут, если мы не поторопимся.

Повернувшись, Робин видит перед собой облокотившегося на поручни мужчину. На губах — приятная улыбка. Немного моложе нее, может, лет тридцати пяти, но в кремовом льняном костюме и панаме выглядит стариком. Кожа человека, повидавшего на своем веку много солнца. Жидкие брови.

Робин кивает с видом полного достоинства, не решив, хочется ли ей разговаривать.

— Отдыхать? — спрашивает он.

Она снова кивает, не желая делиться с первым встречным своими планами. И к тому же не очень доверяя собственному голосу: у нее до сих пор не получается говорить о Джемме без лавины эмоций.

— В первый раз? — задает он следующий вопрос.

— Да, — отвечает она и, так как она британка и не способна на грубость, добавляет: — А вы?

Она с сомнением окидывает его взглядом. Практически полная карикатура на англичанина за границей. Светлые волосы подстрижены аккуратно, но скучно, и весь этот лен... Еще и акцент типичного выпускника частной школы, от которого ее всегда немного коробило, а в душу закрадывалось недоверие. И броги [2]. На солнце плюс двадцать семь, а он напялил броги.

— Нет-нет, — отвечает незнакомец, — в этих краях я уже далеко не впервые.

— Вот как? У вас здесь друзья?

Он качает головой.

— Нет, бизнес. Я виноторговец. Хотя и правда в моей сфере деятельности грани немного размыты, — со смехом добавляет он.

С какой стати она с ним говорит? Будто действительно выбралась отдохнуть и потрепаться.

— Не думала, что на здешнее вино есть спрос.

Услышав это, он откидывает назад голову и опять смеется. Один из тех людей, кому мир кажется ужасно забавным.

— Боже правый, нет! Я не покупаю! Это мерзость, сущая отрава!

— В самом деле? А я слышала, что вполне даже ничего.

Собеседник опять хохочет.

— Для туристов пойдет, надо полагать.

«Демонстрирует принадлежность к высшим слоям общества, — думает Робин. — Не хочет, чтобы я посчитала его простолюдином. Не знаю, почему он вообще со мной разговаривает. Во мне за версту видно жительницу окраины».

Он широким жестом указывает на флотилию роскошных белых яхт, затем на виллы, многоквартирные дома и отели. До чего же богатеи любят белый цвет. Скорее всего, хотят показать, что могут себе позволить сохранять его в незапятнанном виде. В конечном счете большая часть их действий и поступков продиктована стремлением выставить напоказ свои деньги.

— М-м, — тянет она.

— Июль — замечательный для бизнеса месяц, — продолжает он, — ну и, конечно же, в этом году в замке состоится пышное торжество. Завтра прибудет контейнер с моим грузом.

— Как интересно, — вежливо комментирует она.

Он тараторит без умолку:

— Вы забронировали где-нибудь себе номер, да? Здесь все кишит светской прессой, а главный отель уже давно заняли для гостей герцога. Очевидно, журналисты чуть с ума не посходили, пытаясь выкупить номера в местных гостиницах. Так что, если вы заранее не подумали о том, где остановиться, шансов у вас ноль.

Робин согласно кивает. Ей чуть ли не вторую ипотеку пришлось оформить, чтобы заполучить здесь жилье, да и то без отдельной ванной.

— Вот и славно, — отвечает он, — а то эти мостовые явно не предназначены для ночлега.

Двигатель в последний раз вздрагивает и затихает.

Она смотрит на выстроившиеся у пристани яхты. Боже мой, какие же они огромные. Резко контрастируют с рыболовецкими судами — и не потому, что те так уж малы. Просто эти яхты — настоящие плавучие дворцы, безвкусные махины с палубами в три яруса, ничем не отличающиеся друг от друга.

— Будь у меня деньги на яхту, — не совсем впопад говорит Робин, — я бы придала ей облик пиратского корабля. А то они все… — она на миг умолкает, силясь подобрать нужное слово, — однотипные, что ли.

Незнакомец снова смеется.

— Послушайте, сложно переоценить конформизм богатых людей. Им не нужно что-то уникальное. Только то, чего хотят другие. Вот почему музеи больше не могут позволить себе полотна старых мастеров [3].

— Это у них вроде клубного значка.

— Точно.

Двое седовласых мужчин в резиновой обуви устанавливают на причале трап. Толпа вновь приходит в движение и работает локтями, будто собираясь подняться на борт самолета «Райанэйр» [4]. Это не богачи, хотя тут и не Айя Напа [5]. Скорее буржазные читатели путеводителей «Лонли Плэнет», приехавшие на здешние острова исключительно для галочки, чтобы сообщить всем, что побывали тут. Пять лет назад каждый из них стремился на Пантеллерию, но лодки с мигрантами несколько охладили их энтузиазм по отношению к Греции, хотя на званых ужинах в Ислингтоне [6] они об этом и не скажут. Им нравится слегка погружаться в местный колорит, но фекалии в пластиковых пакетах для них уже перебор.

Робин хватает свой рюкзак и пытается закинуть на плечи. В последний раз ей приходилось пользоваться рюкзаком четверть века назад, поэтому сейчас она в полную силу ощущает бег времени.

— Давайте я помогу, — говорит мужчина и поднимает рюкзак, чтобы она могла надеть лямки и застегнуть пряжки.

Он продолжает тараторить, не умолкая ни на секунду:

— Так или иначе, летом сюда стоит приехать. Даже в обычный год на день рождения герцога съезжается много народа. Да и Канны под боком, что, конечно же, очень удобно. Потом, когда начнется сезон охоты на птиц, все поедут в Шотландию. В середине августа в Средиземноморье слишком жарко, они сдают дома в аренду тем, кто не может позволить себе свои…

Понимая, что он не собирается умолкать, Робин направляется к выходу. Он идет за ней, треща на ходу. Из багажа у него только небольшая сумка да портплед. Как же мужчинам везет. Сама она и десяти минут не проживет без какой-нибудь мази или чего-то в этом роде.

Когда они сходят на берег и ноги Робин пытаются привыкнуть к твердой поверхности, мужчина останавливается. Круиз с материка занял восемь часов, и солнце уже давно преодолело зенит. Клиенты прибрежных кафе в тени аляповатых зонтов заканчивают обед, а попутчики с парома выстроились в очередь за свободными столиками.

Он задумчиво смотрит по сторонам и говорит:

— Да, здесь и правда многое изменилось.

Но тут же спускается с небес на землю, смотрит на свои массивные часы — на которые Робин наверняка следовало бы обратить внимание, распознав известную марку, — и щелкает каблуками, демонстрируя комичную выправку то ли военного, то ли жителя Изумрудного города.

— Ладно, — говорит он, — мне пора. Свободного времени — ну ни минуты.

И тут же уходит, больше не сказав ни слова, и Робин остается одна. «Болтун, — думает она. — Хрестоматийный английский болтун. Как хорошо, что мы с ним будем жить в разных гостиницах».

[6] Район Лондона.

[5] Курортный город на Кипре.

[4] Крупнейшая лоукост-авиакомпания Европы.

[3] Старые мастера — собирательное обозначение творчества великих художников Западной Европы XIII–XIX веков.

[2] Классические британские туфли с декоративной перфорацией.