Мяса и без дополнительных условий оставалось впритык. Я его ел сравнительно немного, а вот дракончики и гноллы — за обе щёки. Пир же предполагал большое количество разнообразного мяса, а разнообразие не могло возникнуть с пустого места. Свинины хватало, всего остального — нет. Чтобы добыть побольше, требовалось либо выторговать новую партию у купцов, либо лично отправиться на охоту.

И с деньгами для торговли у нас сейчас был конкретный напряг.

В прошлый раз мне удалось раздобыть экзотического мяса, когда я изучал покинутый Хвоей сад. Теперь же вся живность оттуда свалила через здоровенную дыру, изучение которой я надеялся отложить на неопределённое будущее. Надеждам не суждено было сбыться, так что придётся хорошенько подумать над подходящим оружием.

По заветам классической средневековой охоты на крупного хищного зверя следовало ходить с рогатиной. В детстве мне казалось, что «рогатина» — это такая большая деревянная рогатка с заострёнными концами, но увлечение рыцарством в юности скорректировало информацию. На самом деле рогатина — копьё с широким обоюдоострым наконечником, позволяющее одновременно держать добычу на расстоянии и нанести глубокую кровоточащую рану. В первую очередь подобное оружие применялось против медведя, но годилось также против тура и вепря. Пырнул зверя в уязвимое место, упёр конец древка в землю, да знай держи, пока тот сам рвётся ближе, насаживаясь на широкое лезвие. Не удержал — твои проблемы, охота — дело рисковое. Опять же, какой дурак ходит на медведя один?

Да, мне бы сюда стаю гончих псов, псаря к ним, пару егерей, опытную свиту охотников… Нет, технически, через пару дней в моём временном распоряжении будут двадцать пять ловчих, только вот тогда мы пойдём на совсем другую дичь. Каменную и летающую. Сейчас мои ресурсы для вылазку на загрязнённую территорию были ограничены восемью гвардейцами, двумя гноллами-рубаками, двумя необученными альвами, да Адель. Не худший набор, но далеко не на сто процентов подходящий для охоты на слепых рептилий в неизведанной зоне.

Адель с головой погрузилась в большой проект к послезавтрашнему рейду, и её не стоило отвлекать. Гвардейцы отлично натренировались на иссохших, но даже их объединённых усилий могло не хватить на одну мутантскую змею — эти твари были слишком крепкими. Новички тоже отпадали, так что оставались только Кара и Кром. Луна вручила нам три рогатины с острейшими наконечниками, Кулина угостила харчо на внимательность и рефлексы. Змеи были наиболее опасны вблизи, если успевали обвиться вокруг тела, а гигантские жабы обычно пытались поймать жертву на расстоянии липким языком и проглотить целиком. С помощью рогатин можно было предотвратить и тот, и другой исход — хватило бы ловкости.

Я немного беспокоился о встрече гноллов с Хвоей, но те пришли от буйного сада в полный восторг, и с позволения дриады носились по нему минут десять, «ррразгоняя кррровь» перед охотой. В это время я изучал ожидающий нас лаз и предварительные выводы не вдохновляли.

Спускаться в дыру пришлось на верёвке, закреплённой снаружи с помощью крюка-кошки. Хвоя не стала закрывать проход с помощью растений, чтобы у нашего небольшого отряда была возможность быстро отступить. Выкопанный в почве тоннель уходил вперёд и вниз на солидную глубину, пока не утыкался в полуразрушенную каменную кладку, подземную часть стены Полуночи. Похоже, её проломила та же сила, что до этого вырыла тоннель, но дело было достаточно давно. Змеи и жабы из сада просто воспользовались готовым проходом.

Проходом, который вёл в область, заросшую чуть ли не сильнее сада.

Сложно точно сказать, что здесь находилось изначально. Возможно, громадный винный погреб, или даже несколько связанных помещений для хранения различного алкоголя. Во времена Бертрама фон Харгена, а то и раньше, когда в замке бурлила жизнь. За прошедшие с тех пор столетия Полночь целиком отрезала этот сегмент от основных коридоров, и здесь завелась своя жизнь, в какой-то мере тоже бурлящая. Густой мох, покрывающий пол, стены и потолок. Большие серые грибы странной формы, размером то с кулак, то со взрослого гнолла. Непроходимые заросли растений, напоминающих колючие папоротники, не нуждавшихся в свете для роста. Всё это наступало, переплеталось, теснило друг друга, но на удивление не пыталось прорваться наружу.

Не нарваться бы здесь на ещё одного «босса», маскирующегося под какой-нибудь царь-мухомор…

Кара и Кром рвались в бой, но в отличие от меня, их вполне могли съесть. Я встал в авангарде, проверяя древком рогатины мох перед собой — пример зыбучих песков из сада кое-чему меня научил. Предосторожность оказалась не лишней: дважды мягкая поверхность проваливалась в глубокий омут, а один раз тычок спугнул хорошо замаскированную слепую змею. Пока та пыталась понять, что происходит, её пригвоздили рогатинами и сноровисто отрубили уродливую башку.

Не считая короткого эпизода на верхних этажах, это был мой первый поход, где Кара и Кром прикрывали мне спину. И спустя три часа, когда мы развернулись к выходу, мокрые насквозь и чуть не падающие с ног, я зауважал гноллов ещё больше. За это время в одиночку мне бы удалось прикончить пять-шесть местных чудовищ, втроём же мы завалили около двух десятков. После первой змеи новые попёрли, что называется, косяком — только успевай отбиваться. Рубаки обычно замечали опасность вперёд меня, и предупреждали, либо слаженно принимали змей на рогатины, а я наносил смертельный удар. Жаб оказалось гораздо меньше, зато и действовали те гораздо хитрее. Одна, к примеру, спряталась в нише под потолком и совершенно неожиданно выдернула меня наверх, приклеив язык к середине спины. Мяса с неё мы не добыли — пришлось тратить выстрел из Райнигуна, а затем прыгать назад, в радостно подставленные лапы гноллов. Разбиться я не боялся, но покрову из мха доверия не было никакого.

Встречались и другие монстры: знакомые гигантские пиявки и незнакомые бронированные насекомые, похожие на личинок жуков-плавунцов размером с ногу. Рогатины соскальзывали с их гладких панцирей, но Кара наловчилась хватать их и быстро перекусывать пополам страшными челюстями. Только тогда я вспомнил, что гноллы во многом напоминали гиен, а укус гиены считается одним из мощнейших в природе.

— На вкус как грррязь, — проворчала она, но сам процесс явно пришёлся ей по душе.

Что, пожалуй, важнее всего — из заросшего мхом и грибами мега-погреба мы обнаружили выход в заброшенную часть Полуночи, откуда было видно башню Оррисса. Этот момент беспокоил меня даже сильнее подготовки к пиру — как провести отряд из двадцати пяти гноллов в зону, куда «официально» мог попасть только я? Через зеркало проход открыт только для хозяина замка, а если вести их в обход, снаружи, то возникнет проблема с преодолением стены. Там, где проберётся одиночка, да ещё и со способностью менять размер, ватага гноллов попросту застрянет. Так что альтернативный путь через подземное болото выглядел даже неплохо. Разве что железная лестница, ведущая в колодец на поверхность, видала лучшие времена.

Когда мы вернулись, карман для переноски материалов чуть не лопался от змеиного и жабьего мяса. Поход удался, но расслабляться было рано.

— Мне нужны подробности, — выпалил я в кошмарное лицо Надзирателя вместо «привет». К его чести, он в самом деле оставил дверь камеры с зеркалом открытой.

— Какие ещё подробности? — недовольно проскрипел он. — Моё дело — принимать нарушителей, а не болтать.

— Ага, только это напрямую касается нашей сделки. Как Орриссу удавалось скрываться так долго?

Семиглазый ворон рассказывал, что прятался от сильных хозяев и игнорировал слабых, но эта версия не сходилась до конца. Мне повезло обнаружить его башню по чистой случайности, но другие, более могущественные владельцы замка, могли вычислить логово Оррисса хотя бы по скоплению гаргулий. Выходит, что либо их это не интересовало, либо по какой-то причине они не могли его достать. У меня был план как выманить его из башни и поставить ультиматум, но где гарантии, что я окажусь умнее моих предшественников?