Церемония открытия на «традиционном балу зимнего солнцестояния» выглядела столь же безумно, как и сам бал. И что хуже всего, это безумие было мне знакомо.

Сперва зазвучала музыка — ритмичный бой барабанов и вкрадчиво-нежное пение лютней. Вскоре к ним присоединились и другие инструменты — струнные и смычковые, а также незнакомые мне на слух, но создающие единую завораживающую мелодию. Зазвенели миниатюрные колокольчики на одеждах танцовщиц и танцоров, что высыпали в зал словно из ниоткуда и закружились вокруг многочисленных гостей.

Если не вглядываться, старательно игнорировать детали и отдаться на волю гипнотизирующего мотива, то можно было попробовать убедить себя в том, что ничего особо странного не происходило. Песни, танцы, только в слегка необычном сеттинге. Блюда, напоминающие груды гнили? Экзотическая кухня. Планеты над головой, глаза на стенах? Спецэффекты. Чудища, свободно разгуливающие среди гостей? Аниматоры, ростовые куклы, ожившие декорации на Хэллоуин. Да, бал не осенний, но мало ли какие предпочтения у организаторов?

Но это, конечно, было бы самообманом, мутным взглядом человека, который никогда не сталкивался со сверхъестественным. И уж тем более не взглядом хозяина Полуночи, на службе которого стояли призраки, оборотни, вампиры, а теперь ещё и парочка юных драконов. Не было смысла искать «рациональное» объяснение, поскольку самый рациональный ответ лежал на виду: всё происходило на самом деле. С единственным исключением, что происходило оно на Земле, а не в мире Полуночи, но в последнее время даже это не вызывало удивления.

Я молча смотрел на танцующих девушек и юношей. У некоторых были выжжены глаза, у других — зашиты рты. Плоть на руках, ногах и щеках у большинства была стёсана до кости, а кость затем покрыта замысловатыми золотыми узорами. Смотрел на музыкантов, сросшихся со своими инструментами — иногда до такой степени, что было неясно, где кончается человек, а начинается лютня или виолончель. Смотрел на пёструю толпу в масках, смеющуюся и вежливо аплодирующую представлению, смотрел на чудовищ, словно выжидающих подходящего момента. Вот один из танцоров подошёл слишком близко к бесформенной горе мяса, увенчанной громадной головой свиньи — и та молниеносным движением обрушилась на него, заглотив целиком. У окружающих это вызвало лишь новую порцию смешков.

Хватка Анны предупреждающе сжалась на моей правой руке.

— Все, кто танцуют — давно мертвы, — шепнула она мне на ухо. — Они никогда не жили. Они не стоят вашего гнева и сострадания.

Две танцовщицы, что всё ещё спали в лазарете Полуночи, не согласились бы с ней. Но пуль в Райнигуне не хватит на всех. Если начать палить, нас с Анной может ждать судьба похуже этого «никогда не жившего» бедолаги.

Тем временем музыка нарастала, а танцы становились всё более странными, дикими, на грани конвульсий. Воздух заполнил необычный запах: густой, тяжёлый, мускусный. Жёлтые глаза на стенах вращались против часовой стрелки, вращались всё быстрее, следуя за разогнавшейся мелодией. А та уже не лилась, она гремела, бушевала, извивалась, вплетаясь в ткань реальности и угрожая разорвать её в клочья. Повинуясь бешеному мотиву, гости — как люди, так и чудовища — выли и ревели, один за другим вплетаясь в ритм танца. Они жрали танцоров и совокуплялись с ними, а также друг с другом, образуя на полу груды из сплетённых воедино извивающихся тел. Весь мир обратился в кощунственную симфонию, направляемую спятившим дирижёром, и реальной оставалась лишь рука Анны, крепко обхватившая мою руку.

Я должен был злиться на неё — в конце концов, она притащила меня сюда по причине, столь же безумной, сколь и творящийся вокруг хаос. Должен был злиться — но не мог. Хотя бы потому, что она оставалась абсолютно искренна в своём желании помочь — я чувствовал это, как хозяин Полуночи по отношению к одной из слуг. И ведь Анна действительно была слугой, невесть как оказавшейся не просто снаружи замка, а на Земле. Она наблюдала за мной последние два года. Она убила Борова, убила медленно, страшно и целенаправленно, даже после того, как тот прекратил травлю и принёс извинения. И сделала это тоже предельно искренне, пытаясь помочь, порадовать. Такой вот, так сказать, небольшой, но приятный подарок.

Анна беспокоила меня чуть ли не сильнее чем кошмар, что разворачивался вокруг нас. Но при этом, как ни смешно, она была единственным моим союзником на этом балу сатаны. Якорем, удерживающим меня в реальности против натиска чудовищной музыки.

Этот натиск казался бесконечным. Но когда безумие достигло своего пика, мелодия вдруг резко оборвалась.

— Дамы и господа! — знакомый голос, высокий и чуть насмешливый, без труда облетел необъятный зал. — Драгоценные гости! Те, кто узрел жёлтый знак и те, кто лишь готовятся его принять! Добро пожаловать на традиционный бал зимнего солнцестояния, единый для девяти миров!

Господин посланник, сменивший профессию на церемониймейстера, почти не изменился со времён нашей прошлой встречи, как будто и не был уничтожен клинком мёртвого рыцаря. Тот же голос, та же белая трость, те же свободные жёлтые одеяния, под которыми, разумеется, находилось отнюдь не человеческое тело. Та же театральная бледная маска, скрывающая лицо. Он стоял на высокой платформе в центре зала, приветственно раскинув руки.

Прямо скажем, я отнюдь не мечтал о новой встрече.

— Вы все наверняка догадались, — продолжал он. — Кто является почётным спонсором сегодняшнего бала. Его знают все и не знает никто! Вечный владыка Йхтилла, его величество Князь в Жёлтом!

Зал взорвался шквалом продолжительных аплодисментов. К моему удивлению, вокруг вновь царил идеальный порядок — никаких следов кровавой оргии, что бушевала пару минут назад. Иллюзия? И если да, то чего именно — порядка или хаоса? Впрочем, не столь важно. Сейчас у меня назревали проблемы посерьёзней — я добровольно явился на вечеринку, устроенную Князем в Жёлтом. Судя по заявлению церемониймейстера, «спонсоры» у бала менялись регулярно, так что можно списать это на потрясающее везение. Хуже был бы только Альхирет или его безымянный владыка.

— Анна, — прошипел я, склоняясь к уху моей прекрасной спутницы. — Куда ты меня притащила?

Мы стояли в некотором отдалении от основной толпы, да и за громом оваций нас вряд ли кто-то мог услышать.

— Вы… недовольны?

— «Недоволен» — это неточное слово. Оно совершенно не отражает положение вещей. Давай начнём с того, что у меня конфликт со спонсором этого… мероприятия.

К чести Анны — она не стала повышать голоса, а выражение лица скрыла маской, но её тон выдавал крайнее изумление.

— Виктор, когда вы успели разгневать Князя?

— Его посол требовал союза и, скажем так, делал это без уважения.

Анна перевела взгляд на церемониймейстера, затем назад, на меня. Я мрачно кивнул.

— Вы отказали в союзе посланнику Князя в Жёлтом?

— Ага.

— И тот принял отказ?

— Он не хотел, так что пришлось настоять.

Я не стал уточнять, что без помощи Мордреда ситуация могла сложиться совершенно иначе. В конце концов, новый союз Полуночи я в некоторой мере мог записать в собственные заслуги.

Мы вынуждены были вновь замолчать — аплодисменты наконец стихли. Я ожидал, что Князь в Жёлтом лично выйдет к благодарной публике, но вместо этого вновь взял слово церемониймейстер. Он заявил, что его величество присоединится к торжеству чуть позже, чтобы оценить грандиозное представление в свою честь.

— А сейчас — время вальса! — провозгласил носитель бледной маски.

Гости начали разбиваться на пары. Из ниоткуда вернулись чудовищные музыканты, но на этот раз их музыка оказалась куда как более безобидной. Действительно, вальс, без побочных эффектов в виде хаоса и безумия. Я слегка растерянно посмотрел на Анну и поймал её встречный взгляд. В нём читалось… что-то новое. Немного удивления, щепотка испуга и океан обожания. Нездорового, лихорадочного, неприкрытого. Я никогда не умел читать эмоции по глазам, но Анна была особым случаем. Всё происходящее было особым случаем.