— А во-вторых, мы, на первых порах, будем притираться характерами друг к другу, и возможно будем ссориться. Очень важно, чтобы мы сами мирились, находя компромиссы, а не бежали к родителям в поисках союзников и враждовать друг против друга.

Катя, с нескрываемым интересом слушала то, что говорит ее избранник. Остальные тоже молчали.

«Кажется, я сказал много лишнего, вот говорил себе, не может малолетка так рассуждать» с досадой подумал Старик-Саша.

— Хорошо, — продолжил разговор дедушка Кати, — а на что ты собираешься содержать семью?

— На свои заработки, конечно, — ответил очень уверенно потенциальный глава будущей семьи.

— И как же ты собираешься зарабатывать? Вагоны разгружать? — усмехнулся его оппонент.

— Вагоны пусть разгружают те, у кого нет возможности заработать своей головой! — нахально ответил Старик-Саша, которому стал уже порядком поднадоедать этот импровизированный допрос, - тем более, что много там не заработаешь.

— Даже так? Неплохо! Но каким образом ты головой собираешься содержать семью? Может быть ты решил в карты играть? На деньги? — не отставал упрямый старик.

— Я еще каталой не был, и в катране не играл, — усмехнулся допрашиваемый, — так недолго и перо в бок получить, и исчезнуть без следа, оставив Катю молодой вдовой. Нет, криминал не для меня. Я буду зарабатывать изобретениями! Мы будем жить на доходы от них!

— Ну-ка, ну-ка, поясни! Ты сделаешь изобретение, его внедрят в народное хозяйство и твоя семья будет жить на проценты от того дохода, который это изобретение принесет? И откуда ты знаешь такие слова: катала, катран, перо? — с подозрением спросил дед.

— Ну я ведь не спрашиваю, откуда Вы их знаете!

— А я тебе скажу! Я по ложному доносу пять лет отсидел в лагерях, когда бодались Лысенко с Вавиловым. Моему заму в институте очень приглянулась и моя должность, и моя служебная квартира. Потом меня полностью реабилитировали. Там я это все и узнал. А вот ты откуда это знаешь? Со шпаной уголовной дружбу водишь? — с угрозой спросил бывший репрессированный ученый. Отец, мама и Катя молча смотрели за словесным поединком старого и молодого поколения.

— Давайте я отвечу по-порядку, — примирительно ответил юноша. — Ждать доходы от внедренных изобретений — это очень долго. Хотя, когда нам исполнится по восемнадцать лет, они возможно уже и появятся. А деньги нужны уже сегодня. Мой план такой. Я разрабатываю рационализаторские предложения и подаю их, либо на заводе, где работает мой отец, либо в институте Виктора Ивановича.

— Я согласен, — одобрил отец Кати.

— Спасибо! — с благодарностью ответил юноша. — Так я решаю две задачи. Первая, — столблю за собой приоритет, и вторая, — получаю вознаграждение. За открытие платят до пяти тысяч рублей, за изобретение — от пятидесяти до двухсот рублей, но не более пятидесяти в одни руки. А вот за рационализаторское предложение могут выплатить от десяти до пяти тысяч рублей! На такие деньги, можно жить! Это один вариант.

— Хорошо же ты все узнал, — удивился отец Кати, — я и сам не был в курсе таких подробностей.

— Вам-то это без надобности! У Вас одна зарплата тысяча четыреста рублей в месяц! Как у академика — восемьсот и еще за директорство — шестьсот рублей в месяц. А у Президента Академии Наук, так вообще тысяча восемьсот!

— А ты откуда знаешь это? — с подозрением спросила мама у разошедшегося юношу, при этом глядя на дочь.

— Мама! Я ничего ему не говорила! Я и сама не знала, что папа получает такие большие деньги! — возмутилась Катя.

— Прочитал Постановление Совета Министров СССР от тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года. Оно в библиотеке есть, — откровенно признался Старик-Саша.

— Ты, юноша, чужие деньги не считай, свои сначала заработай! — рявкнул недовольный дедушка Кати. Молодой нахал, который не испытывал ни малейшей робости и смущения перед ним, ему — старому администратору, нравился все меньше и меньше. — И какой же второй вариант?

— Продавать изобретения всем, кто сможет за них заплатить! — спокойно ответил Старик-Саша.

— Что? Это как? — чуть не потерял дар речи дед.

— Очень просто! Много научных сотрудников пишут диссертации, научные работы и так далее. Но любую работу очень украсит и добавит ей вес, солидность и диссертабильность, если в ней будет изобретение!

— И что?

— А то, что изобретать — это не каждому дано. Мне — да! И я, за сумму от пятисот до тысячи рублей, готов придумать для любой работы отличное изобретение! И продать право быть соавтором, тех кто сможет за это заплатить, — еще более спокойно ответил юноша.

— Что? Торговать наукой! Да как у тебя язык только поворачивается такое говорить? — возмутился старый академик.

— Почему торговать наукой? Изобретение официально будет утверждено Комитетом по изобретениям, что будет свидетельствовать о его пользе. Ну а то, что там в авторах будет числится еще чья-то фамилия, так это для народного хозяйства неважно!

— То есть, с твоей помощью, бездари и бесталанные люди будут получать звания и степени, — прошипел борец за чистоту науки, — и потом будут засорять наше научное сообщество?

— Это ханжество! — заявил с раздражением Старик-Саша. — Мои изобретения, пусть и вместе с другими фамилиями, будут приносить пользу! А сколько чиновников бесплатно заставляют авторов, своих сотрудников, включать себя в число соавторов? Да еще сами возглавляют этот список! А сколько диссертаций пишутся в целевых аспирантурах вообще дебилам, потому что они не могут защититься, если это целевая аспирантура? Вон, спросите у академика Соколова, с его трицеклином! Много интересного узнаете.

Старик-Саша замолчал, осознав, что наговорил столько лишнего, что обратно уже не соскочить. Поэтому он твердо заявил, глядя прямо в глаза деду Кати:

— Я не вижу ничего зазорного, чтобы обепечить достойную жизнь своей будущей семье! И не через тридцать лет, когда, может быть стану, а может быть и не стану, академиком, а сейчас!

— Мне с Вами, молодой человек, все ясно! — вынес свое заключение дедушка Кати. — Вы можете подойти ко мне?

— Пожалуйста, — молодой человек подошел к сидящему старику, и тот принялся руками ощупывать его лицо, проводя пальцами и за ушами.

— Вы что делаете? — с недоумением спросил его Старик-Саша, пытаясь увернуться.

— Садись на место, — ответил тот.

— Подождите! Вы искали следы пластических операций на моем лице? — изумился юноша.

— Что я искал, это мое дело, а вот ты откуда все это знаешь, что именно я искал? Я не понимаю, откуда ты столько знаешь обо всем? А когда я не понимаю, я очень опасаюсь! Как ты изобрел этот метод, который представил сегодня на Ученом Совете? — старик замолчал думая о чем-то своем, а потом неожиданно и быстро спросил на английском: — How do you know everything? (Откуда ты все знаешь?)

— I have my own theory about this! (У меня есть своя теория об этом) — на автомате ответил Старик-Саша, который хорошо им владел в прошлой жизни.

— Сашенька! — воскликнула Катя прижав ладошки к лицу.

— Что?

— Ты двух слов раньше на английском связать не мог. Тебе четверки наша англичанка Валентина Петровна только из жалости ставила! А тут такой язык и произношение! — пораженная девушка во все глаза смотрела на своего избранника.

— Вот и потрудитесь ответить! Все это очень подозрительно! Может быть он американский шпион? — процедил дед, внимательно изучая лицо юноши.

— Хорошо. У меня есть объяснение. Вы знаете академика Вернадского? — начал Старик-Саша.

— Владимира Ивановича? Да, я знал его лично, но он уже умер, — ответил он.

— Вы слышали о его теории логосферы?

— Ты хотел сказать ноосферы? — уточнил дед.

— Нет именно логосферы! — Старик- Саша решил соврать, все равно никто этого не проверит.

— Деда! А что такое ноосфера? — спросила внучка.

— Катюша, ноосфера — это гипотетическая сфера взаимодействия общества и природы, в границах которой разумная человеческая деятельность становится определяющим фактором развития, еще эта сфера обозначается так же терминами «антропосфера», — пояснил дед. — А вот что такое логосфера, я не знаю.