Мы снова зашли в переговорку, Марк велел мне сидеть там, а сам сгонял нам за кофе. Я рассказала, как было дело. Насколько это было возможно, я старалась не давать воли нервам и своему острому языку, способному в тот момент выдавать гневную трехэтажную матершину повышенной изощренности. Марк не переставая меня подбадривал и жалел. Он всегда умел это делать лучше всех в офисе. Когда я дошла до эпизода с сексуальными намеками, Марк неожиданно насторожился.

– Блииин… Крис, мне кажется, это я виноват.

– Ты-то тут причем? – удивилась я, чуть не поперхнувшись глотком кофе.

– При том! Помнишь, нас со Славкой буллили? А потом Арсений Павлович прекратил это все. Ну, типа, заступился… – я утвердительно кивнула. – Так вот он меня через пару недель тогда вызвал, мы поговорили, он спросил, все ли успокоилось, и все ли от нас отвязались. И так еще преподнес, что это только его заслуга, понимаешь?

– Ну и? – не понимала я, к чему он ведет.

– Ну так вот… Он еще потом все меня расспрашивал, кто из девушек в офисе одинокие, легкие на подъем, кто спокойно относится к перепихону. Якобы раз я гей, то все про всех девчонок знаю, и они мне все откровенно про себя рассказывают. Кстати, это так и есть. Ну да ладно, сейчас это неважно. Особенно, его интересовало, у кого есть интрижки на работе и кто в теории мог бы их завести. Свой интерес он объяснил не любопытством, нет… и не тем, что сам не прочь… а тем, что шуры-муры в офисе, дескать, не идут на пользу делу. И он, как руководитель, должен знать, от кого могут быть проблемы. Мы со Славой, типа, ладно, разрешает, все равно уже поздно. Но на будущее он хотел бы знать, кому еще следует намекнуть, что не надо ни с кем ничего мутить на работе. Я тогда вообще значения этому разговору не придал. Мамочки родные, вот ведь хитрый засранец… Блин, ты меня убьешь… Представляешь, он попросил меня назвать тех, кто, по моему мнению, слаб на передок. И я, идиот, назвал Трофимову и тебя. Прости-прости-прости, Крис, прости, пожалуйста, я же не знал… Ты когда мне рассказала, что встречаешься сразу с двумя мужчинами, я ж тогда, ты помнишь, в осадок выпал. И, видимо, засело в памяти, какая ты крутая. Вот я и ляпнул…

– Ты вообще красавчик, конечно, Марк… – огорченно произнесла я, – я же тебе по секрету рассказала, не для посторонних ушей.

– Прости, Крис, я вообще не подумал. Мне же вроде как добро сделали, и я хотел отплатить добром. Эх, язык мой без костей…

– Да ладно, не переживай. Все равно все уже случилось, и все уже в прошлом. Я не сержусь на тебя, правда…

Допив кофе, мы разошлись по своим рабочим местам. Я быстро собрала свои вещи, удалила все свои папки на служебном ноутбуке, включая «косячные» и «халтурные» наработки, и, никому ничего не говоря, пошла себе спокойно домой. Да, мне нежданно-негаданно дали увесистого пинка под зад, но теперь пусть сами канителятся, как хотят, без меня. А я сегодня еду на пикник! И катись оно все к черту!

Прошла неделя с тех пор, как Даня застукал меня в парке в компрометирующей компании. Он исчез. Он не отвечал не мои звонки, сообщения и на полную включил режим игнора. Однажды я даже психанула и приехала к нему домой, с трудом отыскав нужную пятиэтажку среди россыпи точно таких же пятиэтажек. Не будучи уверенной, что правильно вычислили подъезд и квартиру, из которой я когда-то и всего лишь раз выходила, причем в жутком похмелье, я попробовала позвонить в дверь. Мне никто не открыл. То ли я ошиблась, то ли Дани просто не было дома.

Я мучилась. Мне было бесконечно обидно, что так нехорошо все вышло, я невольно причинила ему страдания. И мне не хватало его. Я очень скучала по его улыбке, по его шуточкам, по его крепким шаловливым рукам на моей попе. Мне хотелось все ему рассказать и объяснить. Или хотя бы извиниться. Я даже, придумав какие-то нелепые отмазки, отменила пару наших встреч с Антоном – настроения не было совершенно.

Когда произошла та незапланированная оказия в парке, Антон ничего странного не заметил. Или сделал вид, что не заметил. Он просто спросил, с кем это я поздоровалась. Я ответила, что это мой старый знакомый по университету, и на этом вопрос был исчерпан. Возможно, Антон просто был слишком увлечен общением с Настей и не придал значения. Это меня спасло. Но может и не это. Уже не важно…

Какое-то время я через силу еще пыталась поддерживать режим «все в порядке», и мы немного погуляли. Но когда сил на актерство не осталось, я, сославшись на разболевшуюся голову, попросила Антона отвезти нас с дочерью домой. «Разболелась голова» – универсальная отговорка! Респект автору.

Весь вечер я проревела в подушку. В буквальном смысле в подушку – чтобы не услышала Настя из своей комнаты. И голова у меня от этого действительно разболелась.

Конечно, Даня не виноват, и его реакция объяснима. Во всем была виновата я, и только я. Наверное, нужно было ему изначально все рассказать, а не доводить до стадии, когда уже становится больно. Да, вполне вероятно, что на этом наше общение прекратилось бы, не прими Даня моих обстоятельств. Но точно всем было бы легче. И было бы честнее. Но что сделано, то сделано – фарш обратно не провернуть.

Когда я уже почти смирилась с потерей, Даня неожиданно прислал смску: «Если что, твой ебарь женат. Удачи!». В исходном сообщении на конце было «Жри!». Я успела это прочитать. Но Даня, видимо, не успев этого понять, попытался сообщение отредактировать, изменив формулировку на более мягкую.

Тогда я поняла, что все еще небезразлична ему.

В ответ я завалила его сообщениями, что мне это известно, что у нас очень странные отношения, что отношения с Антоном не помешают нашим и все такое, чем, сама не замечая, закапывала себя еще больше. В ответ, как и прежде, было лишь беспощадное молчание. Даня снова пропал.

На следующий день позвонил Антон и сказал, что нам необходимо встретиться. По голосу я поняла, что он чем-то встревожен и у него ко мне что-то серьезное. Дальше бегать от него явно не стоило, и мы договорились встретиться у меня в половине девятого вечера. Я решила, что Антон недоволен моим динамо-режимом, который смотрелся особенно странно после того, как я приняла от него деньги.

Но все обернулось куда более драматично.

Антон приехал в оговоренное время. Он был довольно взволнован, чего я раньше за ним не наблюдала. Я вообще одно время сомневалась, что у него есть нервы и эмоции. Иногда казалось, что его вообще ничто не способно выбить из равновесия. Когда он прошел в освещенную прихожую, я заметила ссадину у него на носу. Затем пригляделась и поняла, что еще и левая скула немного припухла. Я сразу поняла, что случалось, но на всякий случай, притворившись дурочкой, спросила:

– Что случилось? Где это тебя так?

Я потянулась рукой к его ушибленной щеке, чтобы погладить, но Антон твердым и одновременно нежным движением отстранил мою ладонь от своего лица:

– Это я у тебя хочу спросить, что случилось.

Мы сели на кухне, я налила нам чая, и Антон мне все рассказал.

– В общем, сижу я сегодня офисе, – начал он, – работаю, никого не трогаю. Тут звонит секретарша и говорит, что ко мне пришел какой-то молодой человек. Имя мне ни о чем не говорит, встреч у меня не запланировано, я никого не жду. Таня сообщает, что он по личному вопросу, что у него для меня какая-то важная информация, и что разговор в моих же интересах. Думаю, ладно, пусть заходит. Может по бизнесу кто продать какую-то информацию хочет или еще что… Влетает, значит, какой-то тип и с ходу начинает истерить. Дескать, ты его девушка, с ним спишь, вы пара и все в этом духе. А мне стоит отвалить, потому что ты меня используешь и вообще со мной просто ради денег. Я пытаюсь объяснить, что характер наших отношений немного иной, несколько более сложный, и встречаешься ты со мной гораздо дольше, чем с ним. Но он не унимается. Начинает давить на то, что я не мужик, если, узнав, что моя женщина трахается с другим, ее не брошу. К себя он почему-то тот же самый критерий «мужика» не применяет, ну да ладно… В общем, я ему объясняю, что ты не моя женщина, что у меня жена есть, и что если ты с кем-то встречаешься, то это твое личное дело. Меня это не касается. В верности ты мне не клялась.