Литмир - Электронная Библиотека

Я вовсе не хочу сказать, что гнетущие нормы «пристойного» поведения придумали и продвигают злые и коварные мужчины. На удивление, женщины их поддерживают не меньше, если не сказать, что даже больше. Подсели все. Начиная с профессиональных моралисток: монашек, депутатш, телеведущих и т.п., заканчивая жалкими любительницами: бабульками, что мониторят трафик у подъезда, или, например, невзрачными бабенками, убежденными, что их мужья засматриваются на соседку-ведьму не иначе как в силу колдовства.

По большому счету, уже неважно, кто все это придумал. Нормы существуют, запреты есть, общественный прессинг – налицо. Не верите? Попробуйте выйти обнаженной на улицу. Попробуйте сказать понравившемуся парню, что вы его хотите. Рискните сообщить, сколько у вас было партнеров на самом деле. Попытайтесь кому-нибудь объяснить, что мини-юбка – всего лишь элемент женского гардероба, а вовсе не флаг безысходности. Вам тотчас все доходчиво объяснят. И как не должна себя вести «приличная» девушка, и что она не должна носить, и что она не должна делать. Им же видней, как вам следует поступать. Хотя, если вдуматься, кому и что вы должны?

Границы дозволенного всегда обнесены каменным забором, рамки всегда присутствуют, и мы все вынуждены жить в этом узком стадном загончике, независимо от того, нравится нам это или нет, хотим мы этого или чего-то другого.

Меня такое положение вещей не устраивало. Вернее, перестало устраивать в тот момент, когда я осознала всю иллюзорность и бессмысленность несвободы. Я совершенно не настаиваю, что это так же не должно устраивать и всех остальных. Это личное дело каждого. Жить так, как хочется, или так, как заведено в стойле, – любой может решать сам. В этой дилемме многое зависит от психотипа человека, его силы воли и уровня неприятия существующего порядка вещей. Мое неприятие однажды зашкалило, и мне стало тошно. Но повторю еще раз: я никого не призываю руководствоваться моим примером, я не пропагандирую нравственный нигилизм и не подвергаю критике общественные устои ни древности, ни современности. Я лишь хочу сказать, что мне они не подходят. Мне! И только мне. Не более того. Кому-то они могут прекрасно подходить или даже нравиться. И это замечательно. Но мне нет! Мне они не по душе. Для меня довольно некомфортно, когда кто-то пытается лезть ко мне в трусы со своим этическим кодексом. У меня свой кодекс. Для меня важнее моя внутренняя гармония. Для меня мои желания имеют большее значение, чем чьи-то представления о том, чего я могу желать, а чего нет.

Выбор сексуальной свободы далеко не так прост, как может показаться. Его нельзя включить или выключить одним рубильником. Это долгий и довольно мучительный процесс, замешанный в горючий коктейль из множества неудобств. В моем случае звезды сошлись, и теперь я могу уверенно сказать, что оно того стоило. Но мне просто подфартило: мне встретились нужные люди и не встретились ненужные. Аналогичный финал в любом другом случае вовсе не гарантирован никому. И это еще один аргумент в пользу того, чтобы не поступать как я.

Кому-то может показаться, что все мое повествование – это пристыженная попытка оправдаться, вызвать сочувствие. А кому-то – что я хочу похвалиться, показать, какая я вся из себя смелая и независимая. В обоих случаях это не так. Мне абсолютно нечем хвалиться. И мне совершенно точно не за что оправдываться. Я не ищу чьего-то одобрения. Я лишь настроена наглядно продемонстрировать, что сексуальная свобода есть внутри каждого из нас. И каждой из нас в особенности. Это только наш выбор, давать ей волю или же дальше держать в заточении, как того велит общепринятая модель поведения. Никому не навязывая свое мнение, я лишь намерена показать, что жить в ладу с собой возможно. Вопреки всему, но в гармонии с собой и своим естеством.

Мой способ этого достичь может вызвать неодобрение у кого-то из моих драгоценных читателей. Даже, скорее всего, вызовет. Причитающиеся мне плошка желчи и комсомольская порка в рецензиях никуда от меня не денутся. Но я как-нибудь переживу. У меня нет потребности нравиться. Я не стремлюсь оказаться залайканной с ног до головы. Никого к своим взглядам я не склоняю. Напротив, я лишний раз попрошу воздержаться от согласия с ними.

Если бы я была лидером восстания, политиком, возглавляла какое-то общественное движение или хотя бы секту, мне было бы важно, чтобы ко мне прислушивались. Я бы стремилась уменьшить список противников моих идей и расширять круг сторонников, преумножая свою паству. Но я не бунтарка и даже никакая не сектантка, поэтому моя миссия не в этом. Она принципиально другая. Я – писатель! И все, что я должна – говорить то, что я думаю. По возможности, говорить точно и ясно, выразительно формулируя свои мысли. Это единственное мое обязательство. Как только я начну думать о том, что мои слова кому-то не понравятся, как только я начну выбирать выражения или перестану называть вещи своими именами, увиливая от острых углов или приукрашивая, это будут уже не мои мысли. Стоит мне начать взвешивать: а прибавлю ли я себе аудитории, прибегая к тем или иным компромиссам или пытаясь смягчить риторику, чтобы приблизиться к усредненному мнению, – я перестану быть верна себе. И тогда грош мне цена как писателю.

Состряпать бестселлер довольно просто. Для этого всего-то и надо сказать читателям то, что они хотят услышать. Достаточно просто их ублажить, потрафить их ожиданиям, написав то, что большинству понравится, что идеально ляжет на их систему координат и будет соответствовать их представлениям о прекрасном. Накатать какую-нибудь стопятисотую лав-стори с хэппи-эндом, например. В «шедевре» каждое слово должно гладить по шерсти, а не против нее. Каждая глава должна провоцировать сочувствие героям-единомышленникам, а не брезгливость по отношению к малоприятным извращенцам. Тогда успех неизбежен. А вот писать «против ветра» так же неудобно, как и писать. Но такой уж путь я выбрала. Раз я решила быть оригиналом, придется быть оригиналом во всем…

И если мое дело писать все, что взбредет мне в голову, то твое дело – попробовать это все прочесть. Можешь, конечно, читать меня взахлеб, открыв рот и осмысливая каждое слово. Но с тем же успехом, ты вправе выбросить эту книгу ко всем чертям, смачно плюнуть в меня или даже проклясть. На твою реакцию я уже никак повлиять не смогу. Но моя задача – говорить то, что я думаю, – от этого ничуть не поменяется. И делать это важно, в том числе, ради всех тех, кто потом в меня плюнет.

Все, что я пишу – сугубо субъективно. Я не говорю от имени кого-либо еще, я не репрезентую чьи-либо интересы и уж тем более никого ни на что не подбиваю. Это просто рассказ о жизни. Поэтому, если по итогам прочтения настоящего опуса ты, мой дорогой читатель, распрощаешься с некоторыми своими иллюзиям, – это только твоя проблема. Я тебе этого не желала.

Моя мотивация написать книгу предельно банальна и во многом эгоистична: когда у нас в жизни происходит что-то незаурядное, что-то интересное, об этом хочется кому-нибудь рассказать. Иногда этот зуд становится нестерпимым. «Если можешь не писать, не пиши», – говорила я сама себе миллион раз. Но все-таки не смогла.

Предвижу, что мой невинный и ни к чему не обязывающий рассказ вызовет массу негодования. Но хочу сразу предупредить так называемых хейтеров (равно как и желающих таковыми стать), что ненавидеть меня не слишком продуктивное занятие. Хейт не доставляет мне никаких неудобств. Я даже отношусь благосклонно и добродушно ко всем, кто берет на себя труд меня осуждать. Потому что я ко всем отношусь благосклонно и добродушно. Вы можете сколько угодно точить карандаши и натирать ветошью стрелы, но я не перестану воспринимать критиканов как космический корабль воспринимает частицы токсичной межзвездной пыли, которая неизбежно налипает на корпус при прохождении облака космического мусора. Или как большие рыбы воспринимают рыб-прилипал. Ну куда ж им без меня, беднягам? Ну а я и не возражаю. Критика и осуждение, равно как и восторженные одобрительные отзывы – всего лишь часть моей работы. Как отрубленные пальцы – часть работы фрезеровщика, а милые беседы с Наполеонами – часть работы психиатра.

2
{"b":"915132","o":1}