— Только после сватовства. Вот уговорю твою матушку, тогда можно и через дверь в гости приходить.

Грета тоже улыбалась.

— А пока станете заглядывать в окно?

— Почему бы и нет? Довольно эффективный способ, — граф подошел к столу, вынул откуда-то из-под плаща огромный кошелек и положил его возле бронзового подсвечника.

— Ваша светлость, что вы, не нужно, заберите деньги, — девушка начала возмущаться.

— Грета, милая, не упрямься. Я не хочу чтобы ты жила в нужде.

— Нет необходимости, у меня есть деньги.

— Разве? — граф демонстративно развел руками. — А я думаю иначе.

— Всё равно. Я не могу принять.

— Солнышко моё, я знаю, что ты гордая, но посуди сама. Вам нужно на что-то жить, ведь ты теперь не работаешь, вам надо достойно встретить сватов, а это расходы.

Да и подготовка к свадьбе — занятие весьма хлопотное и требует солидных трат.

— Но в кошельке так много…

Ошеломленная Грета с трудом приподняла тяжелый кошелек, набитый золотыми монетами.

— А я думаю, что мало, — граф отошел к окну. — Расходы предстоят нешуточные.

— А что я скажу матушке? — девушка почти сдалась. Её семья действительно нуждалась в средствах. — Она ни за что не примет эти деньги.

Граф хмыкнул и задумался на секунду:

— Скажи, что её величество отблагодарила тебя за верную службу.

— Я не стану врать, — Грета покачала головой. — К тому же моя матушка не настолько глупа чтобы поверить в сказку…

— Тогда расскажи правду, о том, как рано утром, на заре граф Фларинский влез к тебе в окно…

— В это она тоже не поверит.

— Ну, дорогая, тогда я не знаю что посоветовать. В сказку не поверит, голой правде тоже не поверит… остается только одно верное средство — промолчать.

В ответ Грета тяжело вздохнула. Она знала, что рано или поздно будущий супруг заставит её жить по своим законам. Чему же теперь удивляться?

— Милая, прости, если я тебе не угодил, — Фларинский мгновенно догадался о чем размышляет невеста и тут же изобразил виноватую мину. — Я хотел как лучше.

Поверь. Никоим образом не желал обидеть тебя, прости меня неуклюжего…

Как поступить бедной девушке? С одной стороны, заела гордость, впитанная с молоком матери: «Мы не продаёмся!», с другой стороны, деньги действительно нужны, да и жених достойный, человек он неплохой, хоть и временами грубый, не дай бог обидится. Грета вновь тяжело вздохнула, а после улыбнулась неожиданному гостю.

— Тяжело нам будет, — вполне резонно предположила она.

— Это в первое время, — граф легонько взмахнул рукой. — Потом острые края сгладятся.

— Да, обязательно.

— Не хочу с тобой расставаться, — жених обнял невесту. — Душа протестует. Но надо ехать в канцелярию. Я обязательно загляну к тебе.

— Вечером?

— Вечером.

— В окно?

— Возможно придумаю что-нибудь более оригинальное.

— Буду ждать с нетерпением, — неожиданно для себя Грета поняла, что действительно будет с нетерпением дожидаться наступления вечера. Ещё немного, ещё чуть-чуть и грозный граф Фларинский станет ей не безразличен.

— От таких чудесных слов душа поёт соловьём…

А на службе графа Фларинского поджидали первые неожиданности. Слуга принес записку.

— Ваша светлость, анонимная записка. Мальчишка бросил в открытое окно и скрылся.

Изловить не удалось. Проворный.

— Да, а вы все увальни, — глава Тайной канцелярии взял в руки клочок бумаги. — «Брат Тор и брат Мелис поселились на улице виноделов у вдовы Садрика Хромого.

Доброжелатель», — прочел граф и начал цокать языком. — Выдали-таки, доброжелатели.

Он захохотал. А слуга с удивлением созерцал странное поведение господина. Вместо того чтобы отправить агентов на улицу виноделов, хозяин приказал позвать брата Отима. Он не хотел рисковать.

Когда приказание было исполнено, в кабинет графа вошел монах с заспанным лицом.

Фларинский протянул ему записку.

— Значит, Брадобрей не ошибся, — Отим широко зевнул, прочтя текст.

— Именно так. Твой выход, святой отец. На тебя точно никто не подумает. Уж больно ты серьёзен на вид.

— Что ж, ваша светлость, в этом есть резон. Мне пойти одному?

— Иди один. Удостоверься, что лазутчики снимают жильё в доме вдовы винодела. Не спугни их.

— Обижаете, ваша светлость.

— Жду тебя с хорошими новостями.

Напутствовав монаха, просмотрев свежие донесения и отдав кое-какие распоряжения, граф Фларинский покинул мрачный трехэтажный дом Тайной канцелярии, сел в карету и приказал кучеру ехать на улицу ювелиров.

Улица, где компактно жили мастера, работающие с благородными металлами и драгоценными камнями, вплотную примыкала к королевскому дворцу. Всего сорок дворов. Не так уж много ювелиров в столице. Большинство из них состояло в гильдии и не гнушалось починкой украшений. Хоть какой-то доход, ведь не каждый день удаётся продать очередную безделушку, но в целом, ювелиры во все времена слыли состоятельными горожанами. Что не удивительно. Скажем, отец Исиры наверняка сколотил неплохой капиталец.

А вот и узкая кривая улочка, застроенная мрачными каменными домами. Ювелиры опасались воришек и бандитов. Со стороны улицы их дома больше напоминают фортификационные сооружения. Но дворики непременно украшены крохотными палисадниками. И это несмотря на катастрофическую нехватку места.

Граф Фларинский неторопливо прошелся по улочке, осматривая каждый дом. Лакеи следовали за господином на некотором расстоянии. Глава Тайной канцелярии редко ходил без охраны.

Дома, как дома, обитель людей вполне довольных нынешней властью. Вряд ли здесь живет главный лазутчик Синегории. Впрочем, брат Отим может оказаться прав.

Ювелиров всего сорок семей. Проверить не составит труда.

Фларинский не мог объяснить что же конкретно заставило его взяться за ювелиров.

Уж больно необычную идею подал святой отец.

Короткая улочка заканчивается, уже виден дом отца Исиры, виден высокий забор, окружающий королевский дворец. И тут граф совершил поступок, который не смог объяснить в дальнейшем. Никакой логики. Просто эмоции и ассоциации. Он заметил сводного брата Исиры, мальчишку лет десяти-одиннадцати в холщевой латаной рубахе и таких же драных портках. Сорванцам его возраста родители не позволяли носить более приличную одежду — раздерет в один день. А холщевые портки не жалко, легко штопаются. Парнишка вышел из дома, жуя яблоко, и направился в сторону королевского дворца. Скоро он скроется за поворотом. Граф взмахнул рукой, подзывая лакеев.

— Проследить за мальчишкой, — вдруг приказал он.

Лакеи скинули ливреи, вывернули их наизнанку и вновь надели, превратившись в обычных неприметных горожан. Изнанка ливреи особенная.

А граф, проводив взглядом подчиненных, свернул на соседнюю улочку. Там агент, наблюдающий за тайником в ограде королевского дворца, снял комнату в доме напротив дворца. Кучер прекрасно знал своё дело и направил лошадей следом за хозяином, прикрикивая на многочисленных прохожих, добиваясь, чтобы карете уступили дорогу. Раз граф желает идти пешком, что ж, пусть идет.

Доклад скучающего агента, оставленного приглядывать за тайником, оказался предсказуемым. К тайнику никто не приближался. Замечательно. Граф не ожидал ничего иного.

Приехав в канцелярию, Фларинский вернулся к обычным делам, рутина. Поймали очередного бунтаря в Амсардии и уже повесили. Скучно. Но граф с нетерпением ждал возвращения брата Отима. А на миссию лакеев даже не рассчитывал. Мало ли что на уме у ребенка. Вдруг он просто решил поиграть на улице? Да и причем здесь отец Исиры? Скорее всего, он честный человек. Фантазия монаха — всего лишь красивая фантазия. Но, тем не менее, ювелиров стоит проверить для успокоения совести, причем всех до единого. Отдав соответствующее распоряжение, граф погрузился в тоску, развалившись в кресле, вертя в руках песочные часы. А что ещё делать?

Вестей из Синегории пока нет, брат Отим не вернулся. Отправлять агентов на улицу виноделов нельзя, вдруг спугнут графа Ставинского? Да и не факт, что анонимный доброжелатель, он же господин Кранц, предоставил верную информацию. Неужто с легкостью выдал племянника короля, и сердце не ёкнуло? Немыслимо! Должен же понимать, что такие люди, как граф Ставинский не предают Родину.