– Господин Ху, могу я рассчитывать, что вы добудете книгу?
Ху Мэнцзы приложил руку к сердцу.
– Сделаю все возможное, магистрат Сун. А вы не забудьте позвать на новоселье.
– Непременно.
«Никогда в жизни!»
Забравшись в повозку, Сун Цзиюй откинулся на сиденье и прикрыл глаза. Он чувствовал, что устал, мысли ворочались вяло, словно свинцовые.
Ему захотелось вдруг поехать в управу – но не затем, чтобы поработать.
Нет. Чтобы Хэ Лань положил прохладные пальцы ему на виски и мягко бархатно рассмеялся: «Опять вы о себе не заботитесь, господин магистрат, такой взъерошенный…» Чушь какая. Он поморщился. Может быть, и правда жениться? Сегодняшняя картинка всплыла перед глазами: обнаженная женщина, искривившийся в судороге страсти рот… Нет.
Сун Цзиюй потер лицо. Хватит этих глупостей. Вымыться хорошенько – и спать. Хотя… тут даже кожу сдери – не поможет.
Глава 6
В последующие три дня расследование никак не продвинулось: Ким Су Ён буквально в воду канула, а от господина Ху, обещавшего достать книгу, не было ни слуху ни духу.
Стража по приказу Сун Цзиюя перевернула вверх дном не только все цветочные лодки, но и сам порт. Распотрошили склады, поймали парочку контрабандистов, даже в лачугах рыбаков пошарили, но девчонка так и не нашлась. Все, что получил Сун Цзиюй, – ворох проклятий на свою голову: недовольные торговцы, владельцы складов и капитаны костерили его по всем корчмам на чем свет стоит, что помешал работе – сколько сделок сорвалось!
Сун Цзиюй пообещал выплатить всем щедрую неустойку, но тем самым навлек на себя уже гнев казначея при управе. Тот устроил безобразную истерику о ненужных расходах и унялся лишь после того, как Сун Цзиюй пообещал ему, что лично проверит бухгалтерскую книгу на предмет растрат. Иначе в чем беда, в казне на такие случаи должны быть деньги.
От этого скандала у Сун Цзиюя изрядно разболелась голова. Он уже хотел сдаться и позвать Хэ Ланя, но тут в управу пришел новый посетитель.
Впрочем, слово «пришел» не отражало всей помпы. Гость торжественно прибыл – в наглухо закрытом синими шторами паланкине, да не просто так, а в сопровождении двух грозного вида головорезов. Они таким громким рычанием и ругательствами разгоняли людей, что Сун Цзиюй даже выглянул во двор.
Как раз вовремя, чтобы заметить некоего человека в шляпе с белой вуалью, поспешно выбравшегося из паланкина и прошмыгнувшего в открытые ворота. Шляпа, впрочем, была лишней – вряд ли кто-то, кроме молодого господина Ма, мог позволить себе халат с такой изысканной вышивкой в виде павлиньих глаз на шелке цвета индиго.
– Я же велел ему сидеть дома! – раздраженно высказал Сун Цзиюй небу, но то промолчало. Ничего не оставалось, как крикнуть страже: – Пропустите молодого господина Ма и отведите в мой кабинет.
На этот раз секретарь не вбежал трусливо, а вошел торжественно (насколько позволяла душераздирающе скрежещущая по полу дверь).
– Молодой господин Ма Сяньфэн к магистрату Суну!
Ма Сяньфэн отстранил его, с порога поклонился.
– Магистрат. Прошу прощения за то, что нарушил ваш приказ, но я не привык сидеть сложа руки. Я прибыл сообщить, что мои слуги привезли подарки в ваше поместье. Я также вызвал плотника и архитектора, они приводили в порядок наш собственный сад и заслуживают всяческого доверия.
– Молодой господин Ма, – голова болела все сильнее, и Сун Цзиюй потер переносицу двумя пальцами. – Разве вам не известно, что я не принимаю подарков? Ни от кого. Никогда. Будьте так добры послать своих людей все забрать. Включая плотника и архитектора.
«Еще и сад ему мой не понравился».
Он ожидал, что Ма Сяньфэн возмутится, но тот вдруг заметно пал духом, его узкое, утонченное лицо приобрело печальное выражение.
– Что ж… я так и сделаю, если мой спаситель того желает. Но… но прошу, примите хотя бы это, – он извлек из-за пазухи парчовый футляр. – Я расписал его для вас и имел наглость… набросать несколько простых строк.
И вот что с ним делать? Несколько строк он набросал. Отказать – будто щенка ударить.
Сун Цзиюй со вздохом принял подарок и осторожно извлек из футляра веер.
Молодой Ма действительно обладал талантом. Несколькими оттенками серого и зеленого он изобразил вид на реку и горы в туманной дымке. Одинокий лодочник с шестом задрал голову в остроконечной шляпе, любуясь стаей диких гусей.
Написанные изящным почерком строки гласили:
Дикий гусь с перебитым крылом провожает летящую стаю,
Крик тоскливый его бесконечно мне сердце томит.
Друга я рукавом от первого снега укрою
И отправлю слугу за горячим и пряным вином.
Он не успел дочитать, как Ма Сяньфэн вдруг мертвой хваткой вцепился в веер. Щеки его пылали.
– Нет, я передумал! Рисунок вовсе не хорош, стихи еще хуже, эта жалкая вещица вас недостойна!
Сун Цзиюй в изумлении разжал пальцы, позволив ему выхватить веер. Неужто юноша не так понял выражение его лица и оскорбился?
Но это и к лучшему. Сун Цзиюю нечего было ответить на эти пылкие попытки подружиться. И когда он успел стать таким скучным стариком?.. А ведь всего десяток лет назад он сам смотрел вот так на Лун-гэ, не веря своему счастью: как же, в его скучной, одинокой жизни вдруг появились чувства возвышенные, как у героев «Клятвы персикового сада»! Он ощущал себя Юй Боя, внезапно встретившим на дороге жизни дровосека Чжун Цзыци, понявшего его музыку.
Вот только жизнь сложнее красивых легенд о «родственных душах». Кто может называться «чжицзи» – истинно знающими друг друга? Даже десять лет для этого, оказывается, не срок…
– Сяньфэн, – мягко сказал он. – Отправляйся домой, пожалуйста, и не выходи без надобности. Убийца все еще на свободе.
– Разумеется, я больше не потревожу вас! – На несчастного жалко было смотреть, кажется, даже белки глаз порозовели. – Не подумайте, что я… Я всего лишь хотел спросить, могу ли называть вас старшим братом!
Сун Цзиюй вздохнул. Все равно что пинать щенка…
– Только не при моих подчиненных. И… ты талантлив, Сяньфэн, не стоит себя принижать. Это очень изящный подарок.
Ма Сяньфэн в волнении отложил веер на стол, схватил Сун Цзиюя за руки, крепко сжав.
– Ни слова больше, старший брат. Я знаю, что ты пытаешься сказать, не нужно утешать меня. Эти стихи значат, что я желаю тебе вернуться в столицу, только и всего! Отец говорил, что вы… не сами выбрали это назначение. И я сочувствую, что вам пришлось тут оказаться, возиться с нами…
В дверь без стука протиснулся улыбающийся Хэ Лань с подносом.
– Магистрат, учитель послал вам… – Улыбка сползла с его лица, взгляд похолодел. – О. Вы заняты. Прошу прощения.
Сун Цзиюй осторожно освободился от горячей хватки юного Ма.
– Я благодарен вам за искренние пожелания, – он мягко похлопал Ма Сяньфэна по плечу. Что за наказание! Юнец, похоже, навоображал себе невесть что. Хорошо, что в таком возрасте эти помрачения ума не длятся долго. – А теперь идите. Я дам вам Лань Сы в сопровождение, – он крикнул приказ в приемную и повернулся к Хэ Ланю.
– Что послал мне учитель?
Ма Сяньфэн поклонился, резко развернулся и вышел, не говоря ни слова. Так и забыв веер на столе.
Хэ Лань даже не кивнул ему вслед, отвернулся, снял крышку с принесенной гайвани.
– Лекарство. От головной боли, – процедил он.
– Спасибо, – с благодарностью откликнулся Сун Цзиюй. И как лекарь догадался, что у него разболелась голова? Или это был не лекарь, а сам Хэ Лань?
Сун Цзиюй улыбнулся, на душе потеплело. Давно о нем так не заботились…
– Еще секретарь передал какое-то послание, – Хэ Лань придвинул синий конверт с гербом семейства Цюй, поклонился и молча направился к двери, прямой, как деревянная фигурка. Что-то с ним было не так, и Сун Цзиюй не выдержал, отложил конверт.
