Сун Цзиюй наклонился и оглядел оранжево-белый комочек. Лисий мех?..

Он разочарованно выпрямился – и замер. Всего в нескольких чжанах впереди, на обломке скалы, стоял тигр и смотрел прямо на него.

Тигр был огромный, медово-рыжий, с угольно-черными полосками и аккуратными круглыми ушами. Мощные лапы попирали камень с обманчивой мягкостью.

Сун Цзиюй заледенел.

Тигр не двигался, застыв, будто изваяние, лишь хвост плавно ходил из стороны в сторону, словно веер в ленивой руке.

Затем он зевнул и, не сводя с Сун Цзиюя немигающего взгляда, лег.

Сун Цзиюй, молясь всем известным богам, сделал осторожный шаг назад. Тигр в ответ зевнул снова и, устроив лобастую широконосую голову между могучих лап, прищурился. Солнце припекало, и, видно, зверю лень было скакать по камням, преследуя тощую, жесткую добычу.

А может, это была уловка? Стоит отвернуться – и…

«Нет уж, лучше встречу смерть лицом к лицу», – подумал Сун Цзиюй, продолжая пятиться.

Тигр не стал его преследовать. То ли спал, то ли наблюдал лениво из-под полуопущенных век.

«Может быть, он признал во мне императорского чиновника?» – подумал Сун Цзиюй, вспомнив истории о том, как магистраты и губернаторы усмиряли демонов одним именем его величества. К тому же при нем магистратская печать… Но тигр не демон, просто большая кошка… быстрая кошка…

А кто тогда ты, Сун Цзиюй?

Он с трудом подавил нервный смех.

Зелень наконец скрыла тигра, Сун Цзиюй развернулся и бесшумно побежал вниз по склону, вполголоса скликая людей. Еще не хватало, чтобы кого-то из приставов задрали…

Вскоре все снова собрались на дороге. У Лань Сы новости были не лучше – его след тоже таинственным образом исчез.

– Едем, – покачал головой Сун Цзиюй. – Если здесь живет тигр, возможно, он утащил разбойников и растерзал – как и в прошлый раз. Поищем следы позже.

На обратном пути он снова поехал рядом с Хэ Ланем. Тот почему-то глаз не мог оторвать от его шеи. Сун Цзиюй уже хотел спросить, в чем дело, и вспомнил: орхидея. Магистрат с цветком… пожалуй, и вправду слишком легкомысленный вид.

– Нравится? – спросил он, указывая на орхидею.

Хэ Лань растерянно моргнул.

– Что? Ах, вы про цветок…

«А про что же?»

– Да, я нашел озеро, вокруг которого они растут. Там пришвартована лодка, ты не знаешь, кому она принадлежит?

– Господину Ху, наверное. Где-то там и начинаются его владения, – Хэ Лань отвернулся. – Значит… вам нравятся такие орхидеи? Черные. Лишенные чистоты.

Вопрос озадачил Сун Цзиюя. Точно ли они про орхидеи сейчас?

– Как цветок может быть лишен чистоты? Это просто растение. Все цветы прекрасны – даже самые скромные, полевые, радуют глаз… – начал он и подавился словами. Это ведь Лун-гэ всегда говорил так, даже интонации как будто его. Как тошно…

Хэ Лань вдруг свесился с седла и молниеносно выдернул орхидею у него из-за отворота, швырнул под копыта коня.

– Они нечистые. Нельзя носить такое на себе. – Он смотрел прямо, сжав поводья до побелевших костяшек. – Их полно на болоте. Наследный принц Чжунхуа вспорол себе горло, прежде чем шагнуть в трясину… Говорят, они проросли там, где упали капли его крови. Они не черные: приглядитесь, они и вправду как запекшаяся кровь… Неприятно ведь. Цветы-обманки, им нельзя доверять… Я куплю вам в городе белых, хороших орхидей!

Сун Цзиюй взглянул на него удивленно, но не стал ругать. Хэ Лань защищал его, в своей манере. Пусть и от суеверий.

– Далеко же разлетелась эта кровь, если болота в низине, а озеро выше, в горах. – Он вздохнул. – Цветы меня не интересуют, не нужно мне ничего покупать. Эта орхидея меня привлекла тем, что не похожа на другие, растет в глуши, но нежно пахнет. Обычные мне не нужны.

Хэ Лань как будто оттаял немного, улыбнулся.

– Вы правда видели тигра? Или только слышали?

– Видел, – у Сун Цзиюя снова холод пробежал по позвоночнику. – Не знаю, почему он не напал. Должно быть, сыт, потому что сожрал разбойников, – он нервно хохотнул. – Ты что-нибудь слышал об этом звере? Часто его тут видят?

– Об этом, наверное, лучше спросить господина Ху, – рассмеялся Хэ Лань.

– Почему его? – удивился Сун Цзиюй.

– Ну как же… его фамилия звучит похоже на «тигр»… Простите, глупая шутка. Потому что его поместье в горах, и он часто охотится. Я только слышал, что этот тигр не людоед. Он убивает разбойников, но не ест их, поэтому его называют хранителем этих мест.

– Вот как? А выглядел он сытым, – Сун Цзиюй покачал головой.

Вскоре кавалькада достигла ворот и въехала в город. Однако не успели они свернуть на ведущую к управе улицу, как Сун Цзиюй услышал гулкий барабанный бой. Он подстегнул коня и, спешившись у ворот, взбежал на крыльцо.

Во дворе, возле огромного барабана, стоял старик.

– Я требую справедливости! – выкрикнул он, завидев Сун Цзиюя. – Моего сына убил демон!

Сун Цзиюй поднял голову от своих записок и выжидающе взглянул на просителя. Секретарь, ведущий протокол, повторил его движение.

Проситель, торговец тканями господин Сыма, владелец нескольких крупных лавок, очертаниями похож был на небольшой мешок риса, завернутый в парчу, но лицо у него было открытое, взгляд проницательный: видно было, что старший Сыма – благородный и образованный человек. Если бы не всклокоченные волосы и неопрятная борода, его можно было бы принять за очередного благожелателя с подарком.

– Я уже сказал вам, магистрат. Моего сына утопил злой дух.

Сун Цзиюй подавил тяжелый вздох. Кун-цзы ничего не писал о духах, и чиновникам следовало у него поучиться.

– С вашего позволения, мы осмотрим тело. Почему вы уверены, что это был дух?

– Потому что это не первая жертва! – Сыма бессильно уронил голову, закрылся рукавом. – Я говорил ему! Я говорил не ходить пьяным к реке, не кататься в лодке! Я всегда велел ему сразу же идти домой! А он… Его дружки сказали, что он отошел облегчиться за ивой… и там… там она схватила его, чертовка, демоница! Утащила в воду и исчезла на дне! Сынок! Я же говорил тебе… я же всегда говорил…

– То есть ваш сын пьяным пошел к реке облегчиться… и утонул? – переспросил Сун Цзиюй.

Господин Сыма взял себя в руки, сдержанно кивнул.

– Именно так. Он утонул, потому что злой дух утащил его в воду. Спросите у его дружков! Они видели ее!

Все было ясно, но Сун Цзиюй не стал ничего говорить. Лишь спросил:

– Вы обмолвились, что это не первый случай?

– Да. Но то был какой-то простолюдин…

– Помните ли вы его имя, господин Сыма?

Господин Сыма не помнил. Сун Цзиюй хмыкнул. Что-то такое вертелось в голове… Ладно, потом.

– Можем мы осмотреть тело вашего сына сейчас?

Старик задумался, но в конце концов тяжело вздохнул, признавая необходимость.

– Дабы поспособствовать справедливости… Только прошу, не тревожьте его слишком грубо.

– Разумеется, – кивнул Сун Цзиюй и велел подать повозку.

К воротам явился судебный лекарь, за ним скованной походкой шел Хэ Лань с сундучком.

Вопреки мрачному поводу и натертой о седло заднице, он был воодушевлен: на щеках играл румянец, большие темные глаза превратились в довольные лучистые щелочки.

– Настоящая работа! – провозгласил он. – Никогда еще не осматривал трупы!

– Тише, – холодно сказал Сун Цзиюй, оглянувшись на повозку господина Сыма. – Прояви немного уважения, если уж с сочувствием не задалось.

Тот по-детски надул губы.

– А вы сочувствуете?

«Сочувствую ли я убитому горем отцу, чей никудышный сын напился и утонул в реке? Пожалуй, – признал Сун Цзиюй. – Но Хэ Ланю об этом знать не обязательно, и так обнаглел, посмотрите на него – еще и недоволен, что отчитали!»

Удостоив юнца лишь сумрачным взглядом, он вскочил в седло.

Поместье Сыма представляло собой мрачное зрелище: пусть семья и не бедствовала, но что толку в деньгах, если потратить их суждено на похороны сына? Банты из небеленой ткани уныло колыхались на ветру, служанки, развешивающие белые бумажные фонари, прятали опухшие от слез лица. Сидя подле лакированного гроба, две женщины жгли ритуальные деньги.