© Ло Ян, Чан Ань, текст, 2024

© ООО «Издательство «Эксмо», 2024

В прорехе между бамбуковыми кронами плыли тучи, тяжелые, набухшие от непролитых дождей. Порывистый ветер немилосердно трепал ветви; сухой лист, кружась, упал Сун Цзиюю в подставленную ладонь.

Что за погода… А ведь, казалось бы, юг.

– Господин, Чжунчэн в двух больших часах. Желаете сделать привал?

– Нет. Едем. – Сун Цзиюй перевернул ладонь, и лист, тщетно цепляясь за загрубевшую от меча кожу, соскользнул в чмокающую под копытами Бархата грязь.

Позади скрипели колеса, возница вполголоса ругался на разбитые дороги. Две повозки, четверо слуг, старый меч да фамильная гордость – вот и все, что осталось от славного рода Сун.

Сун Цзиюй невесело усмехнулся.

– Господин! Господин!.. – Высланный дозором Жу Юй во весь опор мчался назад. – Разворачивайтесь! Разбойники…

Он резко осадил коня, и тот заплясал перед Бархатом. Бархат показал зубы.

– Тихо, – Сун Цзиюй слегка натянул повод. – Где, сколько?

– Через три ли. Остановили какую-то повозку, богатую, человек десять их…

– Ждите здесь, – велел Сун Цзиюй остальным. – Жу Юй, Лань Сы, со мной.

Бархат взял в галоп с места, бамбуковые стволы по сторонам от дороги слились в зеленую полосу. Копыта ударяли по камням звонко, дробно, разжигая азарт – и вправду, сколько можно плестись шагом да жалеть себя? Намотав поводья на луку седла, Сун Цзиюй на скаку зарядил маленький арбалет. Еще не принял полномочия, а уже нет покоя…

Он ухмыльнулся. Тоску, сжавшую было сердце, смыло горячей волной, кровь стучала в ушах, как боевые барабаны.

Поворот и еще один. Услышав голоса, он спешился и дал слугам знак ждать, а сам двинулся вперед, держась за деревьями. Очень кстати впереди показалась кряжистая сосна – за ее широким стволом он и замер, рассматривая напряженную сцену. Вот они: поваленная на бок повозка резного дерева, прижавшийся к колесу молодой господин, на персиковом рукаве дорогого халата темное пятно – кровь. Вокруг добычи фигуры в черном – нависли, встали в полукруг.

– Послушайте, господа… – незнакомец старался говорить уверенно и непринужденно, но голос подрагивал. – Зачем же доводить до смертоубийства… ведь мы разумные люди…

– А зачем ты нам живым? – глухо рассмеялся из-под маски разбойник. – Мы знаем, что старый магистрат съехал, а нового еще нет! Хоть всех тут перебьем, никто и не почешется!

Наглый, и язык подвешен. Вожак?

Сун Цзиюй не спеша, тщательно прицелился. Пусть болтает: за звуком своего голоса не услышит, как тренькнет тетива.

– Резонно рассуждаете, почтенный разбойник… – пробормотал щеголь. – Прошу, в знак моих добрых намерений… примите мое серебро… но только не трогайте подвеску, это фамильная драгоце…

Вожак заинтересованно приподнял кончиком меча подвеску – что там, яшмовый тигр?..

Сун Цзиюй выстрелил на выдохе. Свистнул арбалетный болт, но разбойничий главарь выкрутил вдруг саблю и одним легким движением отбил стрелу. Сун Цзиюй видел такой трюк лишь на ярмарках, не думал, что кто-то и вправду способен на это в бою.

– Что за трус там стреляет из-за угла! – крикнул разбойник. – Выходи, или я сам к тебе приду!

Сун Цзиюй перезарядил арбалет и осторожно высунулся из-за дерева – но разбойник внезапно был уже рядом и взмахом сабли вышиб у него из рук оружие. Сун Цзиюй отпрыгнул, бросив полный сожаления взгляд на упавшие на землю две половинки любимой игрушки, и выхватил меч.

Зазвенели, встретившись, клинки. Он стиснул зубы: да что это за бандит?! Такая сила и умение…

Лань Сы тоже приходилось несладко – он, видно, хотел бесшумно обойти врага по бамбуковому подлеску, но разбойники его заметили: сразу двое плясали вокруг, дразня его, насмешливо тявкая высокими голосами, видно, чтобы сбить с толку. Невысокие, стройные… юнцы из цзянху?

Главарь сделал выпад, едва не пропоров Сун Цзиюю рукав. Прищурился:

– Вас всего двое! Убирайся-ка подобру-поздорову и не вмешивайся в дела… Летучих лис!

– Уж не думаешь ли ты, что я позволю разбойникам убить честного человека на дороге? – процедил Сун Цзиюй.

Он отступил в сторону, и еще, и еще, сближаясь с Лань Сы. Тот чуть кивнул, разгадав его маневр. Если удастся захватить вожака, может, удастся поторговаться…

– Честного человека! – фыркнул главарь. – Этот-то честный? Богатый пьяница и развратник?

– Эй! – возмутился прижавшийся к повозке «пьяница». – Всыпьте им как следует, господин! Не жалейте!

Двое разбойников тем временем взлетели одновременно в цингуне, оттолкнулись от древесных стволов и наскочили сзади: один на Сун Цзиюя, другой на Лань Сы. Мечи у них были короткие, в самый раз для быстрых подлых ударов.

Сун Цзиюй бросился на землю и перекатился, уходя из-под падающего клинка, а потом резко оттолкнулся ногами, сделал сальто назад и оказался прямо за спиной у вожака. Лань Сы отвлек его, заставив парировать удар, и Сун Цзиюй ловко схватил разбойника, притиснул к себе.

– А ну стоять! – рявкнул он, прижав лезвие к резко вытянувшейся шее.

Его подельники замерли, не сводя с Сун Цзиюя внимательных глаз.

– Пусти нашего брата! – крикнул тот, что повыше. – Пусти, и разойдемся мирно! Не будем тебя убивать!

– Отпущу, когда вы все уберетесь отсюда, – мрачно рявкнул Сун Цзиюй. – Положили оружие на землю и пошли вон!

Он не был уверен, что это сработает; что, в конце концов, им помешает пожертвовать главарем? В цзянху каждый сам в главари метит… Или вот так же пригрозить все еще сидящему на земле «пьянице»?

Почему он не бежит, ноги у него, что ли, отнялись?

Разбойники медленно, не сводя с него глаз, присели на корточки… И вдруг произошло нечто странное. Главарь, стоявший прямо перед ним, вдруг исчез. Не просто присел, а… в одно мгновение оказался внизу, перекатился по земле…

– Уходим! – взвизгнул он неожиданно тонким голоском, и разбойники порскнули кто куда, только пятки засверкали.

Сун Цзиюй медленно опустил меч, изумленно спросил Лань Сы:

– Это что такое было?..

Тот нахмурился.

– Я в вашу сторону не смотрел, наблюдал за теми двумя. Как вы его упустили?

Если б знать… Не скажешь ведь, что разбойник как будто уменьшился на мгновение?

Сун Цзиюй помотал головой. Ладно, потом. Надо проверить, как там этот господин у повозки…

Господин встал, опираясь о тележную ось, отряхнул персиковый халат, ощупал распущенные волосы, проверяя, видно, не выронил ли нефритовую шпильку. Впрочем, она скорее запуталась в локонах, чем действительно скрепляла прическу, так что разницы не было. Раненую руку он держал на отлете, словно не вполне понимая, что с ней делать. Боялся запачкать одежду?

– Благодарность этого несчастного не знает границ! – он поклонился Сун Цзиюю. – Как ваше драгоценное имя? За кого я должен вечно просить Небо?

Аромат сливового вина усилился.

– Мое скромное имя – Цзиюй. Фамилия – Сун, – он покачал головой, оглядывая «несчастного» с головы до ног. Пожалуй, ровесник, лет тридцать на вид. Одежда дороже, чем месячное жалование магистрата, подол в винных пятнах, верхний персиковый халат с тончайшей золотой вышивкой запахнут кое-как, на поясе искусной работы подвеска из красной яшмы, действительно в виде тигра, из-за пазухи торчит лакированный веер. Должно быть, выходец из местной знати или сын купца.

– Лань Сы! – позвал Сун Цзиюй.