Мы с ней весело покатились со смеху, потому что у меня любви в ближайшее время точно не ожидалось, а по тону, каким говорила об Учителе Шиджеру Рен, я поняла, что когда он ее бросил одну и не пытался бороться за ее жизнь, чувства лисички к нему сильно охладели. И в самом деле! Какая любовь после вот такого предательства?

Многое можно простить. Ошибку или заблуждение. Но предательство? Нет уж! Это без меня! А кроме, как предательством, лично я это назвать никак не могу.

Весь оставшийся день мы с Рен ничего толком не делали. Валялись на кровати, читали книгу заклинаний. И ее и мою. У нее она не слишком, но все же пополнилась, а моя оставалась все это время на той же странице.

Я рассказала Рен про свое испытание. И про помощь Бакэ, и что без него я бы не выжила. Рен все время охала и ахала, округляла глаза и прикрывала ротик ручкой, подавляя вскрики.

— Я бы не справилась, — сделала она удрученный вывод.

Я ничего не ответила. Потому что была с ней согласна. Она бы не справилась. Да и мне, наверняка, засчитали мое испытание из-за просто грандиозного упрямства и жажды жизни. Я вырвала или, точнее, выгрызла свой третий хвост. Скорее всего и то, что испытание было на терпение, тоже повлияло. Его я проявила в полную силу. Я не жаловалась, не рыдала. Я боролась.

Вечером, смотря в окно на кружащиеся снежинки, я спросила Рен:

— Рен, а откуда ты столько знаешь про ёкай и обакэ? Про монстров и призраков?

— Ну, так в детстве же сказки нам всем рассказывали!

— В детстве? Сказки?

— Ну да! — удивилась она, а потом спохватилась, — Точно. Ты же память потеряла.

— А у тебя где было детство?

— В Замке. Только вот я его плохо помню. Меня принесли туда маленькой девочкой-лисичкой.

— Кто принес?

— Я не помню, — наморщила лоб она.

— И как долго ты там жила? — снова спросила я.

— Пока хвост не появился, и я не стала розовой.

— А до этого какой была? — ничего не понимала я.

— Я не помню. Но, как все, наверное? Черноволосой или шатенкой? Не помню. Но там были разные дети. Мы жили все вместе. Нас было много в тех комнатах Замка. У нас были учителя. Но не такие, как Шиджеру или Сабуро. Девушки и парни. Они были простые. Периодически кто-то из детей исчезал, а кто-то, наоборот, появлялся. Но я плохо помню, что там происходило. А вот сказки, что рассказывали нам учителя на ночь, помню хорошо. Потом были уроки. Нас учили читать и писать. И снова рассказывали сказки. А потом у меня стало все болеть, начался жар и меня унесли в лес. Помню, учителя оставили меня в лесу на траве и ушли, — поведала Рен.

— Это у них хорошо получается, видимо, — саркастически хмыкнула я.

— Что? — не поняла Рен.

— Оставлять.

— Нет, я должна была или умереть или переродиться.

— Отличный план. А помочь? Нет? — снова хмыкнула я.

— А чем тут поможешь? — в свою очередь удивилась она.

А я вдруг поняла причину того, что она так спокойно отреагировала на то, что ее оставили одну, предоставив самой себе. И на Шиджеру она сильно не злилась. Влюблена больше не была, но и злиться тоже перестала. Просто однажды ее вот так уже оставили в лесу на перерождение.

— Спасение утопающих дело рук самих утопающих, — вспомнила я, — Ну, в принципе, знакомо. А дальше?

— А дальше я пришла в себя. У меня были розовые волосы и хвост. И я пошла потихоньку спускаться в Долину из леса. Меня просто очень сильно потянуло в один из домиков. Я вошла и увидала двух розовых лисичек. И комната для меня была уже готова. Ты появилась позже, — продолжила Рен.

— А в каком Замке ты жила? Их же два?

— Я не помню. Не знаю, в каком именно.

— А ты вот этих двух лисичек раньше видела в Замке? А меня?

— Нет. Точно не видела. Но ты знаешь… запах.

— Что с ним?

— Я однажды встретила инугами, и этот пес пах очень знакомо. И его лицо всплывало в памяти, как будто мы с ним уже виделись раньше, — задумчиво протянула она.

— Скорей всего, — кивнула я, — Дело, думаю, обстоит так. Приносят детей, у которых есть магические способности. И их содержат в этаком большом детском саду. Часть детей теряет магию и их …. Допустим, относят обратно к людям. И, скорей всего, такие группы из детей есть в обоих Замках. Часть детей перерождается. Но перерождаются и в лисичек, и в собак. Скорее всего, перерождение переживают не все. И, судя по количеству лисичек, — на самом деле очень небольшое количество детишек его переживает. Большинство погибает. Выживают сильнейшие — естественный отбор! Именно такие выводы можно сделать из твоего рассказа.

— Может быть, — пожала она плечами.

— Ладно. Пошли спать. Завтра с утра у нас важные дела.

— Какие? — удивленно вскинулась Рен.

— Медитация, тренировки и нам нужен новый учитель, — твердо сказала я.

— Новый учитель? — поразилась Рен.

— Да, предыдущие двое полностью себя дискредитировали и нам больше не годятся! Может с третьим повезет больше?

— А где мы его найдем? — загорелась открывающимися возможностями Рен.

— Понятия не имею. Но мы что-нибудь придумаем.

— Я знаю, что его зовут Нобу Итиро. Но видела я его издалека и всего один раз.

— Ну вот. Половина дела сделана. Мы с ним почти знакомы. Завтра выработаем дальнейший план. Ну… можно для начала сходить и посоветоваться с кем-нибудь?

— С кем?

— Вот завтра и решим!

*«Витрувианский человек — рисунок выдающегося художника эпохи Высокого Возраждения Леонардо да Винчи, выполненный в 1492 году и изначально известный под названием «Пропорции тела человека согласно Витрувию». Рисунок, выполненный на бумаге пером и чернилами, изображает человека в двух наложенных друг на друга положениях с расставленными руками и ногами, вписанным одновременно в круг и квадрат. Марк Витрувий Поллион — древнеримский архитектор и механик, учёный-энциклопедист периода «августовского классицизма», или «золотого века» правления императора Октавиана Августа. Известен своим трактатом «Десять книг об архитектуре», в котором обобщил знания того времени о строительном искусстве и, в частности, вывел «три закона» архитектуры — знаменитая «Триада Витрувия»: прочность, польза, красота.

Ах, сколько б ни смотрел на вишни лепестки

В горах, покрытых дымкою тумана, —

Не утомится взор!

И ты, как те цветы...

И любоваться я тобою не устану!

* * *

Далеко-далеко

Пусть ветер весенний разносит

Аромат лепестков —

Чтоб к цветущей сливе близ дома

Соловей отыскал дорогу!..

Автор Ки-Но Томонори — японский придворный поэт, периода Хэйан. Входит в число «Тридцать шесть бессмертных». Один из составителей антологии «Кокинвакасю» — «Собрание старых и новых песен Японии».

Перевод с японского А. А. Долина

***

На следующий день нам не удалось сходить в гости просто потому, что погода совершенно точно не располагала к прогулкам. Завывал ветер и шел мокрый снег. Все же зима была в самом разгаре.

Но мы медитировали и несколько раз выскакивали на улицу размяться и сделать некоторые упражнения. Густой снег способствовал магическим тренировкам, так как мои хвосты не слушались, и я стабильно отправляла заклинания совершенно не туда, куда планировала, и мой лисий огонь с шипением гас в глубоких сугробах.

А на следующий день моя книга заклинаний просто взбесилась. Создавалось такое впечатление, что за то время, пока меня не было, она, как Бакэ, отрастила ножки и, наведываясь в некую недоступную мне таинственную библиотеку, только и делала, что воровала листы из магических книг, чтобы теперь выдать мне их все в полном объеме разом. Страницы с новыми заклинаниями, новыми стойками и новыми положениями хвостов сыпались на меня как из рога изобилия. Я не успевала за своим личным «Самомучителем». У Рен была похожая ситуация, но все же у нее было раза в два меньше и заклинаний, и стоек. Да и хвостов у нее было на один меньше.