На какое-то короткое время снова потерял улицу из виду — скорость упала, хвост и опустился мягонько, чиркнул задним костылём по укатанной дороге! Ещё потеря скорости. Казалось бы, пустяк! Но говорю же, не с таким слабеньким моторчиком. Пока снова разогнались, пришлось понервничать. Паньшин и тот не выдержал, попытался на сиденье привстать и не смог. Так он шею по-гусиному вверх вытянул, подбородок задрал, и всё за кромку капота заглянуть пытался.

Хорошо, что дорога ровная, без изгибов и поворотов. Проскочили несколько больших ямок, перевалились с крыла на крыло, а там и хвост поднялся, дорогу перед собой увидели, сразу веселее жить стало.

Ещё немного, ещё чуть-чуть, винт вгрызается в воздух, тянет и тянет нас вперёд. Вот уже и крылья нашли опору, самолёт пошёл увереннее и ровнее, перестал покачиваться с боку на бок на каждой встречной ямке.

Есть отрыв! Колёса зависают в воздухе, напоследок чиркают легонечко по дороге, словно оставляют на её чистом листе свою прощальную роспись, какое-то время продолжают крутиться и вскоре почти останавливаются.

Почти, потому что они всё равно будут еле заметно вращаться в полёте, и никуда от этого не денешься. Впрочем, на подобные пустяки можно не обращать внимания.

В полуметре иду над дорогой, набираю скорость, пока есть такая возможность. И самолёт всё увереннее себя чувствует, более отзывчиво откликается на движения ручки, начинает заметно вспухать. Это выросла подъёмная сила на крыле и можно начинать потихонечку карабкаться ввысь.

Стоит лишь немного ослабить сдерживающие усилия на ручке и приотпустить её, как самолёт тут же приподнимает нос и уверенно прыгает вверх на двадцать метров. Приблизительно, я ведь все скорости и высоты до сих пор определяю на глазок. Пока никаких трудностей такое определение у меня не вызывает. А все остальные считают такое положение дел естественным и не забивают себе голову подобными тонкостями. Да, незнание великая вещь! Оно оставляет нервы здоровыми…

Дальше площадка и снова разгон скорости. Можно, конечно, продолжать потихонечку набирать высоту с маленькой вертикальной скоростью, но это хлопотно и требует постоянного внимания от лётчика и контроля за скоростью, за углом тангажа и прочим, прочим…

Мне же сейчас проще разгоняться и подскакивать вверх. Так и быстрее будет, и легче. Три-четыре таких подскока, и мы на высоте двести метров. Как настолько точно определил? Так на глазок же!

Шучу. На самом деле есть высоты, которые за годы профессиональной лётной деятельности намертво впиваются в зрительную память. Это высоты полётов по кругу, проходы приводов, начало выравнивания и выдерживания. При визуальных полётах все они определяются автоматически. При наличии должного опыта, ещё раз напоминаю.

Так дальше и пошли на этой высоте. Конечно, строго выдерживать её не получалось, но что такое плюс-минус десяток метров для нас? Ничего. Опять же болтанка началась, турбуленция появилась, тут уже не десяток метров, тут гораздо больше стали терять или набирать. Пришлось обходить кучевые облака, стараться не пролетать под ними. Стало немного легче, но всё равно то и дело встряхивало самолёт, кидало его из стороны в сторону. То придавит сверху нисходящим потоком так, что желудок в горло упирается, то швырнёт вверх на восходящем. Что при этом творится с желудком, лучше не упоминать…

И всё это время приходилось держаться железной дороги. Через два с небольшим часа показалась Гатчина. В сторону от железки не уходил, поэтому Павловский собор и Гатчинский дворец наблюдали издалека. Бедняга Паньшин даже ремни расстегнул и чуть было на меня не навалился сбоку, так ему хотелось всё сверху рассмотреть. Прошли мимо, успеем ещё насмотреться. Александр Карлович вздохнул тяжело и прямо мне в ухо, да и вернулся на своё место. Видеть нужно было, с каким страдальческим видом снова на себе ремни затянул!

А ещё через час показался купол Пулковской обсерватории, и я взял курс прямо на него. Теперь ещё проще будет ориентироваться.

Чесменскую церковь оставил по правому борту, пусть Паньшин полюбуется. А сам иду точно на шпиль Адмиралтейства. За ним ещё Петропавловский отлично виден, так что никак не заблужусь, даже если очень захочу. Над Паньшиным посмеиваюсь, а сам то и дело в боковое окошко поглядываю, городом любуюсь. Ну и волнуюсь, само собой. Я же для себя именно этот город буду открывать впервые…

Никольский собор, Исаакиевский, Спас на Крови, Зимний, Андреевский, Петропавловка…

Васильевский с его линиями и церквями остался слева, а я над Невой не удержался от соблазна и решил снизиться немного. Так, метров на пятьдесят. И прошёл над самым шпилем, над крепостью. Интересно же, как люди внизу на стрёкот мотора реагируют?

Петроградка, Крестовский, и вот перед нами она, площадка для приземления…

Это я её для простоты понимания так называю, на самом деле это просто огромный ипподром! По крайней мере, так мне перед началом перелёта сообщили. Ну и кое-какие воспоминания ещё из той жизни остались. Вот сейчас вживую посмотрим, с чего на самом деле начинался Комендантский аэродром. Как я уже успел убедиться, развитие истории в этом мире и в оставленном мной — две большие разницы! Смотрю сверху на огромное заросшее поле и понимаю, что ещё нескоро здесь что-то образуется. Почему? Так лес густой, везде кустарник сплошняком, и местность очень уж неровная, холмистая. Это же сколько сил сюда нужно приложить и сколько денег влить, чтобы ровную площадку соорудить? Мне лично воображения не хватает, чтобы такое представить…

Подлетаем ближе, слева узкой ленточкой извивается на земле Чёрная речка, как раз прохожу над местом её впадения в Большую Невку. Берег Невки плотно застроен домами, за ними виднеется серая дорога, и уже за ней чуть дальше стоят два огромных здания конюшен.

Про конюшни не я догадался, это мне Паньшин подсказал. Он же, как к Питеру подлетели, так от бокового окна не отлипает. Плюс постоянно приподнимается и вперёд заглядывает через лобовое. То и дело рукой мне на очередную достопримечательность показывает, кричит, что-то рассказать пытается. Киваю в ответ, слушаю, и сам тоже то и дело вниз поглядываю — интересно же.

Скорость у нашего самолёта небольшая, всего-то километров сорок пять- пятьдесят в час, так что можно спокойно рассмотреть внизу все интересующие нас подробности. Не скрою, было у меня огромное желание покрутиться немного над городом, над его центром, очень уж вид сверху открывается замечательный. Ещё бы, слева Исаакиевский, Зимний и Адмиралтейство, справа Казанский собор, Невская Лавра и Спас на Крови — не разорваться!

А ещё высота у нас небольшая, всего-то около ста метров над куполом Исаакиевского собора будет. Так что всё можно прекрасно рассмотреть. А с высоты это не то что с земли, тут всё по-другому видится, да ещё и в сравнении с близлежащими строениями. Сразу все масштабы понимаешь и восхищаешься предками.

Немного, конечно, отклонился в сторону от намеченной линии пути, не удержался, но старался особо не увлекаться. Помнил прекрасно, как за подобную вольность оштрафовал столичный губернатор кого-то из первых пилотов. Не хотелось войти в историю первым воздушным хулиганом, да ещё и оштрафованным.

Но всё равно не удержался от соблазна, немного снизился и прошёл совсем рядом со шпилем Петропавловской крепости, буквально в десятке метров! Увидел, как на стене караульный мне кулаком погрозил и винтовку с плеча скинул, так сразу обороты мотору прибавил.

Но всё хорошее имеет свойство быстро заканчиваться — вот мы уже и над Большой Невкой оказались…

Встряхнулся, отбрасывая прочь лишние сейчас впечатления о городе. Что впереди?

Чуть левее конюшен начинаются крытые трибуны для зрителей. Центральная трёхэтажная, вся в развевающихся флагах и транспарантах. А что это значит, когда флаги развеваются? Правильно — ветер! Ну хоть с ним точно определился.

А ещё вижу большие вышки, только для чего они, пока не понимаю. Да и не до этого мне сейчас, чтобы ещё над всякой подобной ерундой задумываться. Справа от бегового поля лес, но нам он мешать не будет. Я недаром назвал этот ипподром огромным, здесь можно и поперёк поля взлетать, прямо на лес, и он не помешает. А уж если вдоль, то и говорить нечего. Там, на противоположной стороне за беговыми дорожками ещё какое-то здание среди деревьев виднеется, а дальше мне уже не до любопытства стало, пришла пора о посадке думать!