Когда спускаюсь в коридор, мимо проходят парни. Честер по пути в раздевалку шепчет:

— Кто-то попал.

— Трехочковый? — узнаю размер проблемы.

— Типа того. — Коул.

Тут же выходит де Гир, делая вид, что не замечает меня, преграждаю ему дорогу. Он нахрен улыбается!

— Какое ты имеешь право отгонять от меня людей?

— Кажется, мы это прояснили.

Прояснили?

Баскетболист стоит вольготно разминая руки из стороны в сторону. От не пахнет потом, черная тренажерная джерси с темной дугой у горла. И я извращенка, потому что это приятный запах, и родные серые глаза цвета грозовой тучи.

Члены команды проходят мимо, едва замечаю их.

— Я не вещь, чтобы кому-то принадлежать. Эта гиперопека — безумство.

— Ты не вещь, но я никогда не позволял ошиваться каким-то придуркам возле тебя. — спокойный голос, чуть приподнятая бровь…

— Всегда? Стоп!

У меня отвисает челюсть, я невольно жестикулирую.

— Оливер? Марк? — первое, что вспоминаю.

— Им очень хотелось недельку не ходить в школу, чтобы не освещать дорогу. — он про фингал мальчишкам на три года младше него самого — А Дональд решил, что Клара куда доступнее. — откуда он помнит имена моих ухажеров?

— И Трис?! Ты серьезно сломал его машину?

Это был последний год Рида в Сан-Франциско. За пятнадцатилетней мной ухаживал парень, только получивший права. Мы должны были ехать в кинотеатр под открытым небом.

— Нет, это уже была судьба, Бэмби.

Кошмарно. Странно. Такого не бывает. Не может быть, чтобы де Гир стоял рядом в стадионе Гарварда и признавался, что столько лет отгонял от меня парней.

Мой первый поцелуй случился через город после его отъезда. Я, словно вдова, выдержала смерть любви. Говорила себе, что Рида не существует, выбросила из головы настоящего предателя.

Я не могу выдавить из себя не то чтобы слово — вздох.

— Ты разве не понимаешь? Мы давно заклеймили друг друга. — произносит тихо, наклонившись вперед.

По пустому коридору с высоким потолком его слова звучат эхом — повтором, чтобы вбить это в голову.

— И ты мне благодарна, не так ли?

— Ни разу. Почему бы тебе не прогнать свою задницу подальше от меня? — он смеется, я млею — Считаешь, что достоин меня? Подумай еще десять раз.

— Ты решишь это сама. — делаешь шаг ближе, обдает своим естественным запахом.

Мы оба тяжело дышим еще с момента…второй фразы нашего разговора. Мне стыдно за реакцию собственного тела.

Он резко притягивает меня за шею, целует, и я…теперь не в панике. Чуть шевелю губами, слышу что-то странное, похожее на мужской стон, но не может ведь так заводить поцелуй? А нет. Теперь жалею, что даже в такую жару не надела лифчик.

Думаю, так Фарадея и открыл ток. Да, именно так, целуясь на баскетбольной площадке против воли с Ридом де Гиром, и плевать на его статусы, регали и так далее. Только он, тратящий свои минуты, напор на меня одну. Бывший лучший друг старшего брата, это нелепо, но это то, чего я так хотела. Он всегда был единственным, кого я хотела.

Не знаю, сколько это длиться, кажется, Рид показывает мне все новые и новые горизонты. Он пропускает мои волосы через пальцы, гладит спину, я только сжимаю его плечи, либо скольжу вниз по накаченным рукам.

Почему. Я. Так. Забываюсь?!

— Действительно не достоин? — держит меня двумя пальцами за подбородок.

Мне больно от разрыва наших губ. Рид наклоняется, смотрит в глаза, а мне нужно вновь почувствовать его дыхание.

— Если бы все решалось одним поцелуем, девчонки бы бегали за французами и порноактерами…или пытались сочетать. — отвечаю.

У него низкий смех и глаза, бегающие от моих до горящих губ.

— Это последний раз, когда ты говоришь о других мужчинах, поцелуях и порно в одном предложении, Бэмби.

Лишь приоткрываю рот, хочу что-то сказать. Вот именно…что? Но меня вновь целуют с пошлым звуком. Отбиваюсь от его руки.

— Пойду найду парня, которого ты не успел запугать. Выставлю Ши из комнаты, и буду с ним всю ночь смотреть самое извращенное порно, — мне почти плохо от желания — а затем повторим увиденное.

— Ты ведешь себя, как в детстве. Обидчивая дразнила. И все же ни слова.

Он прижимает меня к стене. Я бы при всем желании не открыла рот, он наполнен слюной.

— Отойди.

Рид на удивление послушный.

— До завтра, Бэмби. Ты непростая, но легкая добыча.

Я никогда не стану жертвой или вещью, но позволяю предателю в считанные минуты сломать себя, проникнуть в разум и рот. Это не просто ужасно, это кошмар.

— Стив, не забудь вернуть конспект по истории архитектуры. — случайно встречаюсь на пути к Дому с однокурсником.

Он едва ли не съеживается.

— Да, передам через Марго. — девушка с другого потока.

Я хмурюсь, отказываясь верить во власть какого-то несчастного баскетболиста в Гарварде. Пытаюсь отвлечься, стирая влажными салфетками остатки блеска для губ и касаний Рида.

Смотрю на небо, внутренний двор Дома, лужайку. Здесь идеальный свет, ловить его объективном — одно удовольствие.

У Ши есть дисциплина “фотография”, но нет ничего похожего в дополнительных факультативах или моей рациональной голове. Папа художник, он бы не стал препятствовать, решив я податься в творческую мастерскую или визуальную программу. Но мне не позволил так поступить страх. В искусстве не найти стабильности, а я нуждаюсь в ней и людях — это мой комфорт. И все же меня тянет услышать фокус объектива, удержать кнопку. Этот звук лишь немного менее родной, чем баскетбольный. Он только и остается, когда следующие дни со мной разговаривает от силы пять человек. Я по причине с именем Рид в аутсайдерах даже среди команды.

На следующий день первой парой факультатив “Управление городскими проектами”. Добираться до корпуса менеджмента около пятнадцати минут, что привычно. Дом Элиот находится ужасно неудобно, далеко от мои учебных корпусов.

И пожалуй, я была должна догадаться. У де Гиров своя строительная компани, что объясняет присутствие парня на занятии. Я же планирую стать архитектором высотных нежилых построек, так что…мы рационально оказались в одной аудитории. И я буквально шиплю, когда Рид устраивается рядом, не смотрю в его сторону.

— Почему ты не на фотографии или визуальной культуре?

Меня удивляет его вопрос и память.

— Это тебя не касается. Прошло четыре года. Все, что ты помнишь о моих увлечениях стерто, либо изменилось.

На самом деле величие зданий, красоту и каркасы построек я впервые увидела именно через объектив.

— Мы это исправим.

— Боже… — прикрываю глаза, радуясь, что до начала пары осталось три минуты — тебе нечем заняться?

— Мое любимое занятие — ты.

Уверена, что щеки ярче помидоров.

— О, ты ошибаешься. — наконец поворачиваюсь на него, замечая, как он изучает меня с серьезным взглядом — Еще тебе нравится добиваться своего самыми ужасными средствами, исполнять глупейшие слэм-данки и иногда, удивительно, неплохо учиться. Я вижу тебя насквозь, де Гир. Если хочешь заполучить меня, то не пренебрежешь никакими путями. — он чертов предатель, нельзя забывать — Но знай, каждый отодвигает тебя на милю.

Наконец лектор готов начать.

— Я тебя услышал. Буду идти шагами шире мили.

В этот момент понимаю: кажется, по этому предмету у меня будет пересдача. Я не улавливаю речь профессора и уж точно не способна делать полноценные конспекты подпрыгивающими руками. Почему? Около меня человек, которого я любила всю жизнь, а он предал моего лучшего друга, моего брата, дополнительно разбив сердце. Я искренне забыла о нем. Так ведь?

***

КЕЙТ

Я сидела в гостиной Дома Элиот, где собираются не только наши жильцы, но и кирклендцы. Старшекурсницы удивляются, как спортсмены и наш Дом слились. На самом деле, кажется, нас захватили.

Со мной и Ши сидят чирлидерши, они занимаются кардинально разными вещами. Кто-то делает домашнюю работу к следующей недели, другие — обсуждают парней и удобные места для секса.