Лондон, Англия

Октябрь 1861

– Дуэль карается повешением. Бога ради, Николаc, о чем ты думаешь?

– Прочь с дороги, – закричал на своего старшего брата Николас Сейбр. – Тебе, кажется, не терпится поскорее наябедничать папочке?

Кристофер Сейбр покачал головой и остался стоять нос к носу с Ником.

– Она не стоит того, поверь мне… Эта девица пользуется тобой…

Ник схватил Кристофера за лацканы сюртука.

– Я прикончу и тебя, если ты произнесешь о ней еще хоть одно пренебрежительное слово!

– Бог мой! – Кристофер едва вырвался из железной хватки Ника. – Я не в силах тебе помочь. Ник. Я сделал все, что мог. Отец тоже не стоял в стороне. Он не мешал тебе волочиться чуть ли не за всеми женщинами Европы сразу, он оплачивал твои карточные проигрыши, даже будучи на грани банкротства, но он не станет потворствовать убийству. Он велел мне передать тебе: если ты ввяжешься в эту историю, он отречется от тебя и лишит тебя наследства.

– Сколько раз я это уже слышал!

– Похоже, теперь он все-таки решился…

– Как знать, как знать… – Ник бросил взгляд на кучку людей, стоявших в отдалении. Туман вился вокруг них, они ждали рассвета. Лица их были бледны и серьезны.

Сзади шевельнулся Кристофер.

– Выслушай меня. Я понимаю, почему ты так поступаешь, Ник, но это не имеет никакого отношения к чувствам, которые ты испытываешь – а может, и не испытываешь, к Джослин Лерейн. Когда ты, наконец, перестанешь пытаться заставить весь мир заплатить за его смешные несправедливости?

– С каждым днем ты все больше напоминаешь благородного графа Честерфильда…

– Он был неплохим отцом. Ник…

Ник откинул назад голову и расхохотался. Горький уродливый хохот прорезал предутреннюю тишину.

Кристофер шагнул и оказался прямо перед братом, закрыв собой человека, с которым тому предстояло через несколько секунд биться на дуэли.

– Не понимаю… – вздохнул он. – Не понимаю, чем эта девушка кажется тебе привлекательнее всех тех красавиц с которыми ты забавлялся последние годы?

– Она не такая, как остальные…

– Она тебя околдовала! Неужели ты этого не замечаешь? За ее невинными глазами и бесхитростной улыбкой скрывается змеиное сердце! Ты был ей нужен только для того, чтобы заставить лорда Прайса ревновать, вот и все…

– Ты безбожно лжешь, – отозвался Ник холодно.

– Хотел бы я, чтобы это было так. Знай, Ник, я аплодировал бы твоему поступку, если бы считал, что ты уверен в этой девушке. Клянусь Богом, я защищал бы тебя до конца. Мне ли не помнить, каким ранимым ты был в детстве, как тяжело переживал то, что наша мама бросила нас, сбежав в Индию с тем чертовым моряком…

Губы Ника дрогнули.

– Да, конечно. Но она получила по заслугам, не так ли? Кристофер отпрянул.

– Как ты можешь так говорить? Ее зарезали…

– Вместе с ее любовником.

– И тебе никогда не приходило в голову, что она могла действительно любить адмирала?

– Леди Честерфильд не любила никого, кроме самой себя и того, кто в тот момент был ее любовником… А таких было немало, как я припоминаю.

Кристофер встряхнул головой.

– Мы с папой простили ее. Почему ты не можешь этого сделать?

– Папа не просто простил ее, Крис. Папа был счастлив отделаться от нее: он был слишком занят собственными любовными похождениями.

– Значит, желая отомстить ты проклинаешь весь мир, превращая жизнь отца в ад и пачкая имя и репутацию Сейбров?

– Я собираюсь жить, сообразуясь только с собственным мироощущением…

– Жизнь твоя не будет слишком долгой… Или Прайс убьет тебя, или тебя повесят как убийцу… – Кристофер почти умолял брата. – Ты был слишком маленьким, Ник, чтобы перенести такую боль. Мама бросила нас, и все последние годы ты только и делал что раздавал удары, пытаясь заглушить свое отчаяние женщинами, деньгами и вином… – Крис прижал руку к груди. – Неужели ты думаешь, что я ничего не чувствовал, не приходил в отчаяние?.. Прошлого не воротишь, только когда я осознал это, я смог, наконец, позабыть обиду и повести пристойную, добропорядочную жизнь.

– Именно к этому я сейчас и стремлюсь…

– Убив для начала человека, который осмелился утверждать, что спал с Джослин?

– Это оскорбительная ложь, и я намерен ее опровергнуть. – Ник сделал знак секунданту. Небо уже начинало светлеть. Лорд Прайс, старший сын графа Элмсбери, стоявший в отдалении, снял сюртук.

– Ник, ты уверен…

– Да! – выкрикнул он, резко повернувшись к брату. – Да, черт тебя побери, я знаю, что она сказала мне правду!

– А сам ты спал с ней?

– Конечно нет! Она слишком невинна…

– Тогда на чем же основывается твоя уверенность?

– Она поклялась…

– О, Господи, Ник! – Крис закрыл глаза.

– И после этого мне говорят, что я – циник?.. – Николас положил руку на плечо Криса. – Я должен верить. Неужели ты не можешь понять? Я уже отчаялся найти человека, за которого можно было бы сражаться, и вот, наконец, нашел. Только Джослин способна спасти меня от самого себя, Крис. Она нужна мне. Мне необходим кто-то, кто будет во мне нуждаться, любить меня и…

– Мистер Сейбр! – позвал чей-то голос. – Мы готовы начать счет…

– Ник, умоляю тебя! Еще есть время, откажись от вызова! Николас вышел вперед и стал лицом к лицу с ухмыляющимся лордом Прайсом. Когда-то давно, еще до того, как Ник отдалился от всех, кто хоть что-то значил для него, они были друзьями. Теперь они смотрели друг другу в глаза и между ними чувствовался смертельный холод. Выбрав себе пистолет. Прайс негромко сказал:

– Несмотря на весь твой цинизм и черствость, Сейбр, тебя одурачило невинное личико.

– Спиной к спине, джентльмены!

– Будет обидно, если один из нас умрет из-за потаскушки, Ник. – Тот закрыл глаза и почувствовал, как на его лбу выступили капельки пота.

– Неужели ты так и не понял, что она просто хотела вернуть меня, только и всего…

– На счет пять, джентльмены, поворачивайтесь и стреляйте…

– Ник, она надеялась заставить меня ревновать. Она думала, я прибегу обратно. Но она мне не нужна. Господи, я даже не был у нее первым!

Начался отсчет и Ник шагнул, смахивая капли пота с ресниц. В его сознании проносились годы его жизни: двадцать один год лжи, обмана и измен… Надо ли удивляться тому, что он стал таким? Откуда ему знать о любви? О доверии? О верности? Все это ничего не значило для него, до самого последнего времени, пока он не встретил скромное миниатюрное создание, чьи глаза обворожили его, чьи нежные улыбки растопили лед его сердца и впервые заставили поверить, что слова и «они жили счастливо» могут иметь хоть какой-то смысл. Произошло чудо: человек, от которого отступилась даже его родня, забросил игральные столы, забыл о своих любовницах, опустился на одно колено перед женщиной и просил ее руки, веря, что может безоговорочно верить ей.

– Пять!

Николас повернулся и выстрелил.

Неизвестно откуда взявшаяся девушка с перекошенным от отчаяния лицом бросилась на упавшее тело Прайса, пытаясь руками остановить поток крови, бьющий из его груди. Подняв голову, она пронзила взглядом медленно приближающегося к ней Ника.

– Ублюдок! – выкрикнула она. – Ты убил его! Ты убил единственного человека, которого я когда-нибудь любила! Прикончи заодно и меня! Прошу тебя, убей меня!

Ник остановился.

– Я беременна! – не унималась девушка. – Беременна, а ты убил отца моего ребенка!

Она вскочила на ноги, подняла окровавленные кулачки и бросилась на Ника, осыпая его ударами и обволакивая запахом духов, которые он подарил ей накануне. Николас не двигался.

– Как ты мог подумать, что я и правда тебя люблю? Тебя, от которого разит шлюхами… Тебя, растрачивающего отцовские деньги… Даже твоя мать не любила тебя, раз сбежала в другую страну!..