– Как-бы печально не звучали ваши слова, но я должен продолжить дело отца Вернера. Я смогу достроить этот собор. – пытаясь скрыть свой гнев ответил Церфаль. – Но всё же, я до сих пор не понимаю – почему именно я? – словно имея некоторые сомнения поинтересовался он.

– Тиль, вы сейчас неприлично явно напрашиваетесь на комплименты. А комплиментами, я одаривать не люблю. Но если вам нужно еще раз убедиться, скажу: вы не глупы, имеете соответствующее образование и не одно, долгое время вы сами проживали здесь, так еще и ваш отец – Вернер Швайгер, а самое главное – вы человек! – то ли раздраженно, то ли вдохновенно описывал Сейвер.

– А тот факт, что я сын Вернера – случайность или вам это уже было известно? – спросил Тиль так, будто бы уже знал ответ на этот вопрос.

– Знаете, у меня и мысли такой не было. Как минимум потому, что вы носите разные фамилии. Хотя визуальная схожесть у вас с ним есть. – подметил Сейвер, оглядывая Тиля оценивающим взглядом.

– Я вас понял, Господин Сейвер. Я готов взяться за проектировку Кёльнского собора. Хотел бы вас поблагодарить за информацию об отце, ну и конечно же за такую возможность. Для меня это – самая настоящая, что ни на есть, рука помощи. – пытаясь изобразить признательность высказал Тиль. Сейвер улыбнувшись своей хитрой ухмылкой, лишь кивнул и ответил: «Это взаимовыгода».

Господин Сейвер подошел к полке и вынул из нее документ, который передал Церфалю и попросил его подписать для заключения договора. Тиль внимательно ознакомился с договором, который был написан на двух языках, включая немецкий – его родной язык, который, как и все другие языки, кроме английского, исчезли после злополучной операции. Архитектор оставил свою подпись на документах и одну из копий отдал обратно Господину Сейверу, а одну оставил себе. Сейвер перепроверил все документы и подписи, после чего убрал документы обратно в полку.

– Я так понимаю, вы не желаете модернизировать собор. Вы хотите, чтобы он был достроен все в тех же готических тонах? – уточнил Тиль.

– Да, вы все правильно понимаете. Полное техническое задание будет скоро вам отправлено. Кстати, меня немного удивил тот факт, что вы ни слова не спросили о выплате за проект. Но будьте уверены, сумма вас ожидает достойная. Также, я создам все условия для вашей работы. Вам будут выделены одни из лучших апартаментов в городе неподалеку от собора. Все дальнейшие детали мы с вами обговорим потом. – подтвердил Господин Сейвер.

Взглянув в глаза Церфаля, Господин Сейвер протянул руку в знак заключения договора. Мужчины пожали друг другу руки и Тиль Церфаль, накинув свой пиджак, направился к выходу. Сейвер отворил дверь и напоследок сказал: «Это будет самый великий архитектурный проект в истории человечества. По сравнению с ним, даже Вавилонская Башня будет казаться песочницей…».

– Лучше и не скажешь. – с ухмылкой добавил Церфаль, оглянувшись на своего заказчика. А между тем, уже представлял в своем сознании, как этот негодяй будет вопить от боли, умирая в разрушающемся соборе.

В тот, казалось бы, ничем непримечательный день, уходящее за горизонт солнце светило ярче обычного. Редкие лучи даже прорывались сквозь нависшую над городом пелену; и отражались алым оттенком на лике города, полного шума и светодиодов. За этим захватывающем пейзажем с террасы своих хором наблюдал Господин Сейвер. А между тем, реконструкция Кёльнского собора шла полным ходом. Властная гримаса никак не сходила с лица мужчины. Его пронзающий взгляд, то и дело, скользил: то на закат, то на собор, то на наручные часы. Но вдруг эта медитация была прервана уведомлением от бота.

Это был генеральный директор – Оливер. Он значительно отличался от других ботов в этом мире неживых людей и почти живых машин. Оливер был, пожалуй, самым живым ботом из всех, что когда-либо были созданы. Этот чудо-бот был собран специально под заказ Господина Сейвера в свое время. Ему были подконтрольны практически все процессы, происходящие где-либо. Если так можно выразиться, Оливер был правой рукой Господина Сейвера.

Сейвер некоторое время отходил от потока мыслей в его голове, а после позволил Оливеру зайти на террасу. Дверь отворилась и бот, одетый в строгий костюм, составил компанию Господину Сейверу.

– Что ж такого интересного произошло, что ты побеспокоил меня именно в этот момент? Собор достроен? Или быть может ты выяснил, как контролировать солнце? – высказывал свое недовольство владыка, даже не поворачиваясь лицом к Оливеру.

– Владыка Сейвер, извиняюсь, что отвлекаю вас. Дело в том, что на наших просторах совсем недавно произошел крайне неординарный случай… Нам необходимо поставить вас в известность и посоветоваться с вами об этом. Иначе это может влечь за собой весьма неприятные последствия. – выкладывал бот виноватым тоном.

Сейвер выдержал раздраженное мгновенье молчания, после чего выдал:

– То-то же, закат сегодня какой-то неординарный… Ну, выкладывай, что там стряслось. – ожидая услышать что-то весьма тривиальное, сказал Сейвер.

– Я думаю, Вы помните дело о Роберте Айнзидлере… Так вот, его родной сын – Шон Зидлер узнал про дневник отца. О дневнике, Шон узнал через своего дядю – Фрэнка Айнзидлера. Мало того, он также и убил его в больничной палате одного из отделений в Лондоне. – выкладывал генеральный директор, а между тем Сейвер заинтересовался этим инцидентом настолько, что даже повернулся лицом к нему.

– И как же, он собственно вышел на своего дядю? Вы ведь не смогли это проконтролировать, так? – упрекал своего подчиненного Господин Сейвер.

– Мне жаль произносить, но их встреча – абсолютная случайность…

Сейвер закрыл глаза и тяжело вздохнув, встал с кресла и возник пред ботом.

– Какая, к черту, случайность? Я построил мир, в котором люди растут в лабораториях; в мире, где каждое действие подконтрольно безошибочному аппарату. И ты мне сейчас говоришь, что встреча двух Айнзидлеров – случайность? Или быть может, вам проще свалить вину за невнимательность на «случайность» … В прочем, поведай мне лучше о том, как они встретились. – спокойным голосом давил владыка.

– Шон Зидлер вчера в обеденное время находился в реабилитационном центре. После процедур, он направился вдоль коридора, напевая песню «Bella ciao». В этот момент, Фрэнк Айнзидлер подловил знакомый мотив и продолжил песню. Любопытство Шона взяло верх, и он вошел в палату к своему ново знакомому дяде. Они решили сыграть партию в шахматы. На кону стояло спасение Фрэнка. Фрэнк одержал победу в партии и был убит своим племянником. Сам Шон воспринял убийство, как спасение… Стоит отметить, что за день до этого, Шон Зидлер познакомился с некой Беллой Фамилье на одном из мероприятий. Возможно от нее он и узнал старую песенку. – поведал Оливер.

Глаза Сейвера в этот миг загорелись так, будто пред ним предстал сам Наполеон. Эта история явно вызвала эмоции в душе непоколебимого владыки. Он был вдохновлен и лишь выдал краткое: «Парень – не промах…».

– Да, Владыка Сейвер. Эта ситуация явно выделяется на фоне предыдущих. Но вопрос остается открытым – что нам делать с этим парнем?

Сейвер, устремив свой вдохновенный взгляд в сторону алого заката, поделился своей безумной на первый взгляд идеей:

– Мы сделаем то, что сделал бы любой здравомыслящий человек и даже безошибочный интеллект… Мы оставим его в живых, и даже не будем мешать исполнению его замыслов… Ведь, лишь только сильнейший человек сможет выбраться из гниющего потока повсеместной слабости. Это будет для него испытание. Видишь ли, Я создал мир, в котором люди утопают в блаженных усладах любых потребностей и не знают горя. И это – самое ужасное проклятие, что я бы мог наслать на род людской. Предоставить человеку все, о чем он только может грезить, но отнять право трудиться – худшее что можно представить. Такова натура людская – человек должен всегда оставаться голодным. Вероятность того, что Шон сможет противостоять потоку, крайне мала, но никак не равна нулю. Если же, он справится – пожелаю лично повстречать героя. – воодушевленно приказал Сейвер, после чего вновь взглянул на своего собеседника и продолжил. – А для системы – грех упускать такую интересную возможность для анализа… В любом случае, искусственный интеллект сможет начерпать достаточное количество информации из этого юноши. Не вижу никакой пользы в его уничтожении.