Картина, которую я закончила вчера вечером, все еще сохнет на мольберте, а Сайлас стоит перед ней. Без рубашки, в серых спортивных штанах.

Штаны сидят низко на бедрах. Открывая мне прекрасный вид на его тело, я любуюсь изгибами его мышц, округлостью его задницы и силой талии.

Его кожа бронзовая от солнечного света, и всякий раз, когда он напрягается, мышцы перекатываются под кожей, словно танцуя.

С его стороны преступление так выглядеть.

Я крадусь к нему, обнимаю его за талию и прижимаюсь щекой к его спине. Вдыхая запах его геля для душа.

Я никогда не была большой любительницей физических прикосновений, пока не встретила Сайласа, и он показал, как мне это нравится. Теперь я чувствую, что не могу находиться с ним в одной комнате и не прикасаться к нему.

– Как называется эта картина? – спрашивает он, все еще глядя на картину маслом перед нами.

Одна из моих любимых черт в нем – это то, как он поддерживает мое творчество. Не только мою работу с организацией «Свет» и преподавание, но и мое собственное творчество. Он часами сидит со мной, пока я обсуждаю концепции, делится идеями и всегда интересуется конечным результатом.

Он заставляет меня чувствовать себя важной, даже когда я сама этого не чувствую.

– Разрушитель проклятий, – шепчу я.

Мужчина на картине очень похож на Сайласа. Как будто он мог выйти из рамы и стать отражением мужчины, которого я обнимаю.

У Сайлас дважды останавливалось сердце во время операции. Он дважды умирал и возвращался к жизни.

Он умирал и возвращался ко мне, чтобы доказать, что я не проклята. Я утверждаю, что именно то, что он бросил вызов смерти, разрушило мое проклятие. Сайлас был готов переступить через мрачного жнеца, лишь бы показать мне, что я стою того, чтобы вернуться.

Я хочу провести остаток своей жизни, чтобы отплатить ему тем же. Доказывать, что я достойна такой любви, как его.

– Так вот кто я, Хекс? – он хмыкает, поворачивается ко мне и обхватывает ладонями мое лицо. – Твой разрушитель проклятий?

– Ты – это все, Сайлас Хоторн. Всё, – я склоняюсь к его прикосновению, улыбаясь и прижимаясь губами к его большому пальцу, – даже если ты перекрасил свой офис в этот отвратительный оранжевый цвет.

Он смеется глубоким смехом, пропитанным виски. Вызывающий привыкание.

– У него есть название, ты в курсе? – он наклоняет голову, наблюдая за мной, говоря о цвете.

– Да, я знаю, уродливая оранжевая задница.

– Хекс, код #dd4a3d, – он улыбается, – носит имя Коралина.

– Я – твой любимый цвет?

– Ты моя любовь во всем, Хекс.

Я постепенно поняла, что прошлое не имеет значения, когда ты отдаешь остаток своей жизни кому-то вроде Сайласа. Когда знаешь, что он будет началом и концом всех твоих дней. Все, что было до него? Этого не существует, он этого не допустит.

Боль, обида, страдания.

Все это не имеет значения, когда я с ним. Я не проклятая ведьма из Пондероза Спрингс. Меня не трудно любить.

Сайлас любит меня, как дышит: легко, естественно, словно создан для этого. А я люблю его бережно, нежно, словно он – единственное, что поддерживает во мне жизнь.

Наша любовь – это нечто живое, дышащее, она наполняет нас до тех пор, пока не остается места ни для чего другого.

Возможно, это были клятвы, данные моей матерью моему отцу в том здании суда, но они должны были быть произнесены мной.

Я всегда буду его утешением, когда в мире будет только война. Каждый секрет, которым он делится, будут оберегать мои губы, и мои объятия будут его защитой. Я поклялась быть единственным человеком, который примет его таким, какой он есть, и кем он станет.

–Я люблю тебя, – шепчу я. – Я люблю тебя.

Пока смерть не разлучит нас.

Сайлас

– Еще раз.

Коралина всхлипывает, когда моя рука скользит вдоль ее живота, впиваясь пальцами в ее теплую, вспотевшую кожу.

– Сайлас...

– Еще раз, Коралина, – бормочу я, расположившись между ее бедер, и провожу языком по ее киске. Низкие и нежные вибрации моего глубокого голоса посылают волны удовольствия прямо в ее центр, отдаваясь в клиторе, пока она не начинает плакать. – Разве ты не хвасталась, что справишься с этим? Разве ты не обещала быть моей хорошей девочкой, Хекс?

Она выгибается на кровати, пытаясь освободиться от веревки, которой ее запястья привязаны к изголовью.

– Я... я...

Я смотрю на нее. Встречаюсь взглядом с ее теплыми карими глазами, в которых отражается смесь возбуждения и удовольствия.

Я предупредил ее.

Сказал ей, что сделаю, если она позволит мне овладеть своим телом. Я был недоволен тем, что Коралина кончила. Мне нужно было, чтобы она сломалась. Чтобы увидеть, как эти стены рушатся вокруг нее, испытывая оргазм за оргазмом.

– Давай, – призываю я ее, вжимая ее бедра глубоко в матрас, чтобы она оставалась раздвинутой и податливой для меня. – Ты была такой хорошенькой для меня всю ночь. Ты можешь это сделать еще раз.

Я довел ее до предела. Один оргазм на моем пистолете, другой на моих пальцах, теперь я хотел довести ее до оргазма, прежде чем заставить ее принять мой член.

Больше. Больше. Больше.

Я просто хочу получить от нее больше. Всю ее.

Три месяца полной свободы кажутся ей раем. Стены, возведенные вокруг нее, рухнули, и она полностью впустила меня в свое сердце. Позволила мне создать там свой дом.

Она смотрит на меня сквозь влажные ресницы, слезы на ее щеках теплые и блестят в мягком свете лампы.

Выражение моего лица мрачнеет, я сажусь на колени и тянусь над ее телом к прикроватной тумбочке. Достаю силиконовый фаллоимитатор, который заставил ее купить несколько месяцев назад.

– Кто ты, хм? – шепчу я, прижимая игрушку к ее губам, как безмолвную команду открыться для меня. – Скажи это, Коралина.

– Я твоя. Твоя жена, – она задыхается, извиваясь подо мной. – Только твоя. Просто... просто средство сексуальной разрядки для тебя.

Слегка приоткрыв ее рот, я засовываю розовую игрушку между ее мягких губ, припухших от моих поцелуев.

Сжимаю ее бедро, а член сверлит дыру в штанах при мысли о том, что завтра они будут в синяках. Ее язык двигается по кругу, а рот сосет, но она не заглотила его полностью. Я засовываю глубже в ее горло, заставляя давиться, просто продолжаю, пока фаллоимитатор не станет приятным и влажным.

Я ухмыляюсь, глядя, как блестят ее глаза при мысли о том, что она доставила мне удовольствие.

Когда я удовлетворен, я возвращаюсь к ней между ног, ложусь на живот и покрываю поцелуями ее мокрую киску. Одной рукой прижимаю ее бедро к кровати, а другой провожу силиконовым членом по ее скользким складочкам.

– Верно, – соглашаюсь я, сжимая в руке ее бедро. – Моя развратная жена, которая живет для того, чтобы быть наполненной моей спермой, да?

Коралина кивает, зажмуривая глаза, когда я ввожу кончик игрушки в ее киску. Ее тугие стенки поглощают, засасывая в себя, и это не самый большой момент моей гордости – завидовать искусственному пенису.

Но, боже, она так чертовски красива.

Так чертовски хороша для меня.

С ее губ срывается сдавленный стон:

– Сайлас, я не могу. Это слишком. Так сильно.

– С тобой все в порядке, – успокаиваю я ее, – ты будешь лежать здесь и вести себя хорошо. Ты будешь хорошей девочкой для меня, Коралина.

Мне нравится.

Наблюдаю, как она дергается и извивается, переполненная удовольствием. Ее прелестная розовая киска набухла от такого внимания.

Она вся моя.

Моя упрямая, красивая жена.

Я засовываю игрушку глубже, своими плечами заставляю ее раздвинуть ноги, а она в ответ пытается сомкнуть их.

– Блядь! – кричит она, когда я накрываю ртом ее клитор. Сосу его, прикусывая зубами чувствительный пучок нервов, а затем ласкаю языком.

Мышцы ее живота сжимаются, бедра подаются навстречу моим прикосновениям, она борется с уже проигранной битвой. Ее киска хочет большего, но разум считает, что это слишком.